Шаг первый к уничтожению: проблемы с мамочкой.
Саммер протестует по поводу какого-то дерьма, но я не сосредоточен на болтовне. Я встряхиваю свой телефон, будто это волшебным образом осветит его сообщением от нее.
Быть может, мне не следовало говорить это сразу, как подростку, у которого проблема с удержанием члена.
В свою защиту скажу, что обычно у меня есть напарник, Ронан, который останавливает меня, когда я пьян. Он куда-то исчез и всю ночь вел себя, как придурок, что, вероятно, означает, что он злится на меня.
В общем, пошел он к черту.
Завтра у меня будет достаточно времени пожалеть о сегодняшней ночи, так что я вполне могу продолжить шоу.
Я включаю телефон и печатаю.
Ксандер: Ты все еще пробуешь чай из коллекции Кэлвина?
Нет ответа.
Ксандер: Ты все еще прячешь кисти Джанин, чтобы она выбралась из своей студии?
Ничего. Абсолютная тишина.
Не знаю, почему я хочу доказать, что знаю ее лучше, чем кто-либо другой, что ублюдок Ронан или этот другой мудак Нокс, брат Эльзы, никогда бы не узнал ее так, как я.
Все не так должно быть, но я продолжаю свой путь саморазрушения.
Ксандер: Ты все еще боишься фильмов ужасов, но все равно смотришь их?
Ксандер: Ты все еще загадываешь желания звездам?
Ксандер: Ты все еще хочешь спать рядом со мной по ночам?
Я удаляю последнее сообщение, прежде чем отправить, а затем качаю головой.
К черту все это. Я спускаюсь по спирали в эту кроличью нору. Шатаясь, я, поднимаюсь на ноги, а Саммер протестует, падая на задницу.
Ха. Я даже забыл о ней. Извини, наверное.
Я сбиваю одного человека или троих, когда иду на нетвердых ногах, все еще сжимая бутылку водки в руке.
Кажется, проходит час, прежде чем я наконец нахожу того, кого ищу. Коул сидит за покерным столом, наблюдая за игрой между членами команды Элиты. Его лицо спокойное, почти заинтересованное, но я знаю, что он чертовски зол из-за определенного человека.
Он и я одинаковы во многом. Но я намного хуже, потому что мысленно я в полной жопе, и мне нужен кто-то, кто помешал бы моим мыслям двигаться в этом направлении.
— Эй, ублюдки. — я поднимаю бутылку, демонстрируя свое пьяное состояние.
Через секунду Коул уже у моего лица, хватает меня за затылок. Он улыбается остальным, но, когда его зеленые глаза падают на мои, они становятся смертельно опасными.
Странно, что у него такой же цвет глаз, как у нее, но в его совсем нет красоты. Ее глаза могут стать причиной моего свободного падения в ад.
— У тебя чертовски уродливый цвет глаз, — говорю я.
— Как думаешь, что ты делаешь, Найт? — спрашивает он резким тоном. — У нас завтра игра, а ты в дрова.
— Ронан знал, и не остановил меня. Если я буду отстранен, то пусть он тоже, капитан. — я смеюсь, хотя хотел только улыбнуться.
Вот что происходит, когда ты пьян — ты как бы теряешь контроль над своими действиями.
— Господи. — он бьет меня по лицу, но это совсем не то, на что я надеялся.
Он делает это только для того, чтобы я протрезвел. Этого достаточно, чтобы наполнить мои мысли болью вместо того, чтобы, черт возьми, пытаться вырваться оттуда.
— Иди протрезвей.
— Да, капитан. — я ухмыляюсь.
— Бутылку. — он протягивает руку, и я передаю ему ее. — Что, черт возьми, с тобой не так в последнее время?
— Твои глаза, — невнятно произношу я.
— Мои глаза?
Клянусь, он ухмыляется в одной из двух версий, стоящих передо мной.
— Нет, не твои глаза. Цвет. Гребаный зеленый. — я хлопаю ладонями по его щекам. — Но почему зеленый? Просто почему?
— Вы собираетесь поцеловаться? — скучающий голос Эйдена отвлекает меня от моих духовных вопросов.
Мое зрение замедляется, когда я поворачиваюсь к нему. Он обнимает Эльзу за талию и прижимает к себе, словно готов похитить ее отсюда в любую секунду — что, вероятно, и произойдет. Ее сестра готка со склонностью к сарказму, Тил, стоит рядом, одетая в футболку с надписью: Я не хочу быть здесь.
Тогда проваливай, сестренка.
Ох, подождите. Она не уйдёт, потому что она такая же мазохистка, как и я.
Тил и Эльза краснеют, наблюдая за мной и Коулом.
Эйден достает телефон и направляет его на нас.
— Позвольте мне запечатлеть этот момент.
Вот тогда я понимаю, в каком положении мы с Коулом находимся. Я держу его за щеки, а он смотрит на меня со скучающим выражением, совпадающее с выражением Эйдена.
— В любую секунду. — говорит последний. — Если это может помочь в твоём деле в суде по правам человека, я даю тебе свое благословение.
— Мое тоже. — Коул ухмыляется. — Я возьму одного для команды.
— Идите вы оба к черту. — я отталкиваю Коула. Я должен отбелить цвет его глаз, чтобы это дерьмо больше никогда не повторилось. — Где Грин? — спрашиваю я Эльзу, которая все еще наблюдает за мной и Коулом, будто ожидает, что шоу возобновится.
Серьезно, как бы парням ни нравилось фантазировать о девушках вместе, я почти уверен, что девушки тоже фантазируют о парнях вместе. Они просто не так громко говорят об этом.
Это Шерлок во мне. А теперь он собирается заснуть.
Эйден и Коул обмениваются взглядами, улыбаясь, как два психопата.
— Грин? — повторяет Эльза. — Кто такая Грин?
Блядь. Я сказал это вслух? Я, должно быть, пьян до безумия. Мне нужно убираться отсюда к чертовой матери, пока меня не вывернуло наизнанку.
— Да, Найт. — Эйден притворяется беззаботным. — Кто такая Грин?
— Кажется, я где-то слышал это имя. — Коул постукивает себя по подбородку. — Когда мы были маленькими и..
Я бью его в плечо, обрывая на полуслове. Ублюдку скучно, и он хочет из-за этого разрушать жизни.
Ни за что на свете я не стану следующей жертвой его социопатической скукоты.
— Я знаю, где она, — шепчу я так, чтобы только он мог слышать.
— Она? — повторяет Коул полусерьезным тоном.
— Да, она. — я поднимаю бровь. — Она ушла с Ронаном.
И с этим я ухожу.
Люди одним выстрелом убивают двух зайцев, я трех.
Во-первых, я заставил Коула заткнуться. Во-вторых, я вырвался из круга его и Эйдена социопатических наклонностей. В-третьих, я направил его гнев на этого ублюдка, Ронана.
Клянусь, самые лучшие идеи приходят мне в голову, когда я пьян.
По дороге я краду у какого-то парня стакан с алкоголем, выпиваю, потом краду еще один.
Они даже не протестуют. Никто не пытается остановить то, во что, черт возьми, я ввязываюсь. Никто не осмеливается ударить сына священника, чтобы научить его здравому смыслу.
Пошел ты, отец.
Где-то по пути я обнаруживаю, что направляюсь в сад. Музыка стихает, когда меня окутывает холод, но вместо того, чтобы привести в чувства, холод делает меня еще более пьяным.
Ночью, звездами, гребаным миром.
Ты отстой, мир. Ты действительно, действительно отстой.
Я выбрасываю стакан и направляюсь к небольшому крытому крыльцу в задней части дома. Подростки не бродят по окрестностям, потому что а) здесь холодно, б) Ронан сдерет с них кожу заживо, и в) я уже говорил, что здесь чертовски холодно.
Поэтому я удивлен, что обнаруживаю там кого-то. Она танцует, в ушах наушники, волосы развеваются за спиной.
Не кто-то.
Она.
Та, которую я не могу заполучить.
Единственная, которую я, блядь, не могу заполучить, но все равно ловлю себя на том, что все равно брожу и наблюдаю.
Ее платье длиной до колен, но обтягивает талию, подчеркивая линии мягких изгибов.
Она, напротив, готовая к действию и к любым сценариям, которые мой разум придумывает со сверхзвуковой скоростью.
Я должен уйти, и никогда не возвращаться.
Но вместо этого я делаю шаг к ней.
Я не могу ее заполучить, но это не значит, что я не могу с ней поиграть.
Любовь невозможна, но ненависть это открытая игра.
