— Ищем.
— Два месяца? Так трудно найти девчонку, которая лихо обработала моего сотрудника? Я уже сомневаюсь, нужна ли мне вообще служба безопасности.
— Информация есть, но она тщательно проверяется. Не переживай, все под контролем.
— Я же обещал, что переживать будешь ты — на Крайнем Севере, но решил, что пингвины для тебя слишком экзотичны. Оленей в тундре пасти будешь, все какая-то польза.
— Если бы ты не шатался по городу, а сидел ровно на одном месте, то все было бы проще, и я бы не дергался по каждому твоему незапланированному заезду в кафе или к любовницам.
Савельев проходит, садится на диван, открывает бар, рассматривает бутылки. Но не так уж много я и шатаюсь, а про любовниц вообще вспоминаю редко.
— Ого, тридцать лет, да ты девок тархаешь моложе. Может, выпьем?
— Ой, не смешные у тебя шутки. Можно и выпить, наливай.
Расслабиться бы надо, последнее время нервы как натянутый канат, мозг кипит, дальнейшего падения акций удалось избежать. За все то время, как вернулся из деревни, дни, когда ночевал дома, можно пересчитать по пальцам. Постоянные перелеты, отели, совещания, а буквально через несколько дней Машина свадьба. Нельзя оставлять бизнес без присмотра ни на день, даже доверяя его проверенным людям.
А сегодняшняя встреча выбила из колеи, нес какую-то ахинею, предлагал Милке подарить ресторан. Господи, какой же кретин.
— И чего так хреново, босс? Похмелье?
— Наливай уже.
Янтарная жидкость заиграла на свету, взял бокал, вспомнил, как пили с Женей водку, закусывая салом и серым свежим хлебом, купленным в пекарне. Даже запах его почувствовал и то тепло, что разливалось в груди, нет, не от алкоголя, а от взгляда голубых глаз этой женщины.
— Ну, за хорошую погоду.
— Да, Макс, за хорошую, скоро Машина свадьба, не хотелось бы молодым метель и пургу.
Выпили, проглотил, не чувствуя вкуса этого дорогущего тридцатилетнего пойла. Макс разлил еще, достал из бара шоколад, наломал на кусочки.
— Слушай, я так и не спросил у тебя, как отдохнул-то? Тут такое светопреставление началось после твоего отъезда. Циклон какой-то, название забыл, с женским именем. Вот не удивлен, что их называют женскими именами, они также все крушат на своем пути. Парализовало все, хорошо журналисты переключились с тебя на непогоду. Дали Гене спокойно поправить здоровье.
Да, меня тоже накрыло и парализовало. Ураган с женским именем.
Отчего-то стараюсь не вспоминать ту неделю, словно все было не со мной, а посмотрел кино. Посмотрел, ушел, забыл, не мой формат, не про меня и не для меня продолжение таких историй.
— Ну, как отдохнул?
— Нормально отдохнул.
— Что-то свежий воздух не на пользу тебе пошел. Там, кстати, ферма рядом, хозяин ее разводит новые породы крупного рогатого скота, хочет все повысить удои.
— Да, говорили, что он повез на выставку телок показывать и покупать им быка.
— О, вот видишь, ты уже вник в суть деревенской жизни.
— А ты, Макс, у кого вообще тот дом купил? — спрашиваю, а сам морщусь — вот зачем мне это надо? Но словно что-то толкает узнать.
— Так Костик наш предложил, юрист, — Макс жует шоколад, с бокалом в руке откидывается на спинку дивана. — А чего зацепился-то: хозяин той фермы с телками — Савелий Ильич — родственник мой дальний, классный мужик, и места там хорошие, лес рядом, болота, на охоту самое то. Давай рванем осенью уток пострелять.
— Рванем обязательно, если до осени доживу.
— Ой, не передергивай.
— А Костя где нашел продавца дома?
— Говорил вроде, что тот же, кто и ресторан продал на Кирова.
— На Кирова, говоришь?
А вот тут стоит задуматься.
Сделал еще глоток коньяка, посмотрел в окно. Значит, мой давний знакомый Фима Шустов приходит и предлагает — как бы невзначай — купить помещение по хорошей цене. Фима держит пару ломбардов и антикварных лавок, но потом просит продать завод. Конечно, у него весь город в знакомых, от криминала до богемы и он вполне мог знать о продаже помещения.
— Да, ты туда сегодня заезжал? Как приобретение, понравилось?
— Очень.
Думаю о своем, Макс начал что-то рассказывать про деревню и ферму, слушаю его краем уха. Я ведь так и не спросил у Жени, зачем она приезжала в тот дом и что хотела, а то, что он был продан, было для нее таким же удивлением, как и мой визит в ресторан сегодня.
Запутанная история. Еще Фима здесь каким-то боком. Если она продала все мне, точнее, моему доверенному лицу, то зачем говорила о выкупе ресторана обратно? Хотя кто знает, что у женщин там на уме? Вчера продала, а сегодня передумала.
— Так вот, ты представляешь, захожу я, а она стоит, пьет молоко, и оно стекает по подбородку на грудь. А жара невыносимая стояла в то лето, а на ней один халатик и нет белья.
— Савельев, тебе женщину надо.
— Доярку?
— Да любую. Что за эротические фантазии в твоем возрасте? Может, уже успокоишься, женишься, детей нарожаешь?
— Только после тебя, вот обещаю. Как ты добровольно в ЗАГСе скажешь «да», так и я следом.
— Ну, значит, не бывать этому никогда.
— Давай за это выпьем. За нашу свободу и холостяцкую жизнь.
— Звучит как приговор. Слушай, Макс, может, с нами что не так? Может, к психологу сходить?
— О нет, не советую, был я как-то у одного, редкая стерва.
— Отшила?
— Об этом не сейчас. Давай — за нашу свободу и никаких женщин в сердце.
Звон бокалов, алкоголь обжигает горло, в груди тепло, а на сердце, где, по словам Савельева, не должно быть никаких женщин, скверно.
Глава 19
Евгения
— Федор, мне необходимо с тобой серьезно поговорить.
— Что случилось, Женечка?
Мужчина хватается за мою руку, сжимает своей влажной полной ладошкой, смотрит взглядом преданной собаки. Мой управляющий Федор Великосельский невысокий, полноватый, как всегда, элегантен: выглаженная рубашка, жилет, бабочка.
У меня своеобразный во вкусах управляющий, но преданный и очень педантичный. Тамара права, как я раньше не замечала, что он влюблен в меня, совсем мозги набекрень.
А теперь словно глаза на всех открылись: на мужа — изменщика, подлеца и вора; на Федора и то, как у него блестят глаза; на Дымова, чтоб он ноги переломал, электрик хренов, мало я его шибанула шокером.
Тебя, Евгения Генриховна, можно поздравить: скоро сорок, а ты вступаешь во взрослую, серьезную жизнь, где придется самостоятельно принимать решения, а в первую очередь отвечать за себя и свои поступки. А еще разочаровываться в людях и не быть такой доверчивой клушей.
Да, я сама отдалась, позволила заниматься сексом без защиты, утонула по самые уши в ласках, порочных глазах мужчины. Надеялась ли я, что у нашего эротического марафона будет продолжение? Нет, точно нет, но я ждала, что он вернется или позвонит. Чисто бабское желание. Но не судьба.
А когда поняла, что беременна, стало совсем хреново. Кто сказал, что дети — это радость и неимоверное счастье? Да, при условии, что тебе не сорок, есть партнер и стабильная работа, есть здоровье не то что воспитать и вырастить, а просто выносить и родить здорового.
Вот чего я боюсь до замирания сердца, больше всего, подсознательно уже приняв решение.
— Женечка, что случилось?
— Федор, давай присядем, — отходим к столику, садимся, ресторан уже открыт, даже есть посетители.
В зале все красиво по-новогоднему украшено, пахнет кофе, а вечером банкет. Решила работать до последнего дня, ничего, подождет новый владелец, открытие магазина трусов отложит, не треснет, а мне надо хоть несколько новогодних корпоративов провести, благо спрос на них есть.
— Слава ушел от меня к другой и продал ресторан, точнее, помещение. Сделал это некрасиво и за моей спиной, но что сделано, то сделано. Я пыталась как могла найти деньги, но не получилось.
— Как? Как такое возможно? — Федор искренне удивлен. — Я знал, я догадывался, что он тебе изменяет, все эти его переглядки с официантками, я не мог не заметить. Какой отвратительный и низкий поступок. Как он мог уйти к какой-то малолетке от такой прекрасной женщины, как ты?
