Федор целует мою руку, да, случай печальный. Как бы он не стал рыдать при новости, что я всех увольняю и распродаю оборудование после праздников.
— Но чем, чем я могу помочь?
— Надо будет собрать персонал и объявить, что мы закрываемся после Нового года, найти покупателя на оборудование, мебель, и, конечно, чтоб все было без паники. Все получат свой расчет.
— Как закрываемся?
Федор достал платок, вытер пот с лысины. Плохо его Тамара обрабатывала, пока меня не было, и, наверное, с библиотекаршей еще не познакомила.
— Ты прекрасный человек, хороший управленец, ты все сделаешь грамотно. Я ведь могу на тебя рассчитывать? Я дам прекрасные рекомендации, ты найдешь хорошую работу.
— Да, да, безусловно. Ты во всем можешь на меня положиться, и если тебе одиноко и больно — я всегда рядом.
— Спасибо.
Нет, прибегать в «крепкому» плечу Федора не стоит, надумает невесть что.
— А если ты сейчас свободна, я могу рассчитывать на то, что ты примешь мое предложение и сходишь со мной на свидание?
Свидание?
Вот как раз до кучи мне не хватало именно его.
— Я могу достать билеты на мюзикл «Анна Каренина», прекрасный актерский состав, мама говорила, что непременно нужно сходить.
Анна Каренина? Нет, депрессия и суицид сейчас не мои фавориты.
Смотреть во влажные глаза Федора и пытаться вырвать из его пальцев свою руку, можно было бесконечно, но хорошо, что в кармане брюк зазвонил телефон.
— Извини, нужно ответить, — сказала как можно мягче, улыбнулась. — Ты проверь, пожалуйста, все ли закупили для вечернего банкета, и свяжись с аниматорами, ведущие должны прийти раньше.
Вздохнула с облегчением, отошла в сторону, глядя на себя в большое зеркало, поправила волосы, оглядела фигуру. Даже показалось, что я стала стройнее, широкие темно-терракотовые брюки, ботильоны на невысоком каблуке, черный свободный свитер под горло, немного косметики. На беременную и измученную женщину не похожа. Странно, но меня совсем не тошнит.
— Доброе утро, Тамара, — ответила на звонок.
— Подруга, как настроение?
— Все хорошо, рассказала Федору, что мы закрываемся, звал на «Анну Каренину», пытался утешить.
— Он интересная личность, там столько всего, хоть докторскую пиши. Его маман была актрисой в свое время, блистала в нашем драматическом, до сорока пяти лет все играла Джульетту. Ой, да надави ты на педальку, господи, ну что за люди, еле едут!
Тамара была за рулем, послышался истошный автомобильный сигнал и отборный мат.
— Женька, ты там?
— Да. Ну, что там с мамой Федора?
— Ой, да потом расскажу. Как здоровье-то твое? Записала тебя к доктору — светило гинекологии, золотые руки у мужика.
— Прямо золотые?
— Он ими творит чудеса.
— В контексте его специфики звучит пошло.
— Ты ничего не понимаешь, у него частная клиника, очередь на полгода вперед. В кабинете на всю стену женский половой орган в форме цветка, выглядит убойно, сразу и не поймешь. Он ходил ко мне на прием в том году. Профессиональное выгорание, на жену не стоит, ну ты представляешь, насмотрелся человек за двадцать лет практики на все эти женские прелести.
— Импотент?
— Что ты, работает все прекрасно.
— Ты спала с ним?
— Нет, с нужными и полезными людьми спать нельзя. Долго я с ним работала, нашли первопричину, он… вообще, это врачебная тайна, я не должна рассказывать.
— Ты уже почти все рассказал.
— Забудь, завтра идем на прием в десять утра, будь готова. И кстати, я узнала, где офис Дымова, нашего лже-электрика, что заделал ребенка, скоро наведаемся. Да куда ты опять-то прешь, бедовый? Нацепят номера с тремя единицами, затонируют как катафалк и прут.
Тамара отключалась. Гинеколог — это хорошо, сама я когда еще дойду, а идти надо. А вот визит к олигарху — идея плохая.
Дальше день прошел в обычном режиме, Федор смотрел печальным взглядом, персоналу скучать было некогда, пришла бухгалтер, долго сверяли цифры и закрывали зарплаты.
В четыре часа ресторан опустел, официанты начали накрывать столы на корпоратив, вышла на кухню, чтоб хоть что-то перекусить, аппетита не было совершенно, а поесть надо.
От запаха вареных овощей начало мутить, быстро вышла в зал, ближе к входной двери. Взяв у бармена чай и пирог, откусила большой кусок, отпила сладкого зеленого чая, начала смотреть в окно.
Сумерки быстро накрыли город, зажглись новогодние украшения, снег заискрил, люди, как всегда, торопились кто куда, на противоположной стороне дороги притормозил черный блестящий автомобиль.
Я бы и не обратила на него внимания, если бы не три единицы на номерах и тонировка под катафалк, как выразилась Тамара. Это его она крыла матом утром. Наверное, какой-то очень богатый мужчина приехал выбрать подарок для своей любимой женщины, потому что в том ряду домов три ювелирных магазина и два цветочных бутика.
Я закоренелый романтик, верю в чудо, в настоящих мужчин, хотя ни один такой так и не попался в жизни. Думала, что он был, но Славка оказался пустышкой, а случайный роман — быстротечным.
А может, этот мужчина любовнице что-то приехал выбирать, тогда совсем скверно, и можно не верить в любовь никогда.
Дверь машины долго не открывалась, и из нее никто не выходил, габариты так и горели, а мотор был заведен. Я с проснувшимся аппетитом жевала пирог и ждала, что же будет дальше, фантазируя на всю катушку.
Но у меня даже и предположений не было насчет личности того мужчины, который сейчас вышел из авто и уверенной походкой, в расстегнутом пальто и без головного убора, шел через дорогу в сопровождении двух здоровых парней в сторону моего ресторана.
Пирог встал комом в горле, еле как проглотила его, ладони вспотели, а сердце ухнуло в пятки.
Глава 20
Дымов
На губах вкус мандарин, под ладонями гладкая кожа. Провожу носом по шее, втягиваю воздух, он заполняет легкие, а у меня кружится голова. Девушка сидит на мне, двигается медленно, раскачиваясь на члене, заполняя себя мной.
Она тихо стонет, а для меня это громче любого крика. Хочется перевернуть ее, подмять под себя, распять на этих влажных и скомканных простынях, войти грубо, на всю длину члена. Но я сдерживаю себя, продолжая ей самой делать так, как хочет.
Провожу руками по ее влажной спине, сжимая, царапая щетиной, целуя, покусывая тонкую кожу. За окном морозная ночь, а я сгораю от прикосновений ее тонких пальчиков, плавлюсь горячим воском.
— Женечка, двигайся, — мой тихий хрип.
А она словно не слышит, откидывается назад, ведет бедрами, увеличивая трение наших тел. Запрокидывает голову, кричит, вонзается в мои плечи ногтями, чувствую, как начинает кончать, содрогаясь всем телом, сжимая мой член своей киской. Дает мне еще больше влаги, омывая член, так что у меня уже все яйца мокрые.
Крыша едет реально. Сердце давно вырывается из груди, выламывая ребра, еще немного — и я сам солью, и уже не первый раз за сутки.
— Давай перевернемся, иди сюда. Да, вот так, держись, я совсем скоро.
Снимаю разомлевшую Женю со своего члена, головка разбухла, сам он весь блестит от соков девушки. Она держится за металлическую спинку кровати, жалобный скрип панцирной сетки, я, наверное, никогда его не забуду.
Глаза давно привыкли к темноте, сглатываю скопившуюся слюну, провожу пальцами по раскрытому передо мной лону. Женя прогибает спину, так бесстыдно, порочно и красиво предлагая себя.
Половые губки набухли, гладкие и влажные, растираю их, надавливаю на клитор, Женя дергается, вскрикивает. Такая откровенная и прекрасная в своем удовольствии, не помню, чтоб какая-то женщина меня так цепляла последнее время.
Вхожу сразу на всю длину, делаю несколько толчков, а потом, схватив девушку за локти, крепко фиксируя, тяну на себя. Вколачиваюсь в бешеном темпе, по вискам бежит пот, яйца гудят, кровь шумит в ушах.
Начинаю кончать, едва успев вынуть член, сжимаю его в кулаке, изливаясь спермой на попку и спину девушки.
