— Сергеевич, — сказал тот самый Макс, взяв беспардонно со стола графин, и налил морс в бокал.
— Владимир Сергеевич, не понимаю цели вашего визита, но я читала договор и помню все даты.
— Да к черту детали и договор. Я задал вопрос. Разве так сложно на него ответить?
— У меня нет желания отвечать и вообще разговаривать с вами, иметь что-то общее. Никогда.
Смотрела в глаза Владимира, а саму трясло в этот самый момент, вообще не могу вспоминать его спокойно, меня разрывают противоречивые чувства. Те ночи и дни, что мы провели вместе в деревне, были самые невероятные и откровенные в моей жизни. Да что там говорить, меня Слава так не трахал и не доставлял столько оргазмов за весь наш брак, как этот якобы электрик.
А с другой стороны, то, как он уехал, практически не сказав ни слова, не позвонил, не нашел, значит, все, что было между нами, для него всего лишь очередная веселая интрижка. Просто женщина подвернулась, отчего ей не воспользоваться?
Скотина, ненавижу его. Хотя, от умом понимаю, что это все мои эмоции.
— Шеф, я не понял, что мы здесь делаем? Вы знакомы? Я что-то не знаю?
Но Дымов не слушал своего спутника, продолжал странно разглядывать меня, словно хотел что-то сказать, но ему мешали.
— Женечка, я не понимаю, кто этот человек? Покупатель, да? Что ему нужно?
— Никто. У вас какие-то еще ко мне вопросы? Извините, но нам некогда, — демонстративно взяла Федора под руку, посмотрела с вызовом в лицо своего случайного любовника.
Я не собираюсь пресмыкаться и унижаться, а уж тем более говорить, что я беременна от него. Хочет ресторан, он его получит, мне здесь больше делать нечего. А я начну спокойно жить, без нервов и потрясений, а еще без мужиков, от которых одни проблемы.
Мне завтра к гинекологу, надо еще подать на развод, но это уже после Нового года, там сейчас все равно этим никто заниматься не будет.
— Так о чем говорили, Жень, ты слышишь меня?
— Ни о чем, поорали, перекинулись колкостями, и он со своей свитой свалил. Надеюсь, больше его не увижу. Так хлопнул дверью, что чуть стекла не повылетали.
— Ох, пробрало олигарха, еще немного — и будет на пузе ползти до твоего «Ля Минора» и умолять, чтоб ты взяла его обратно.
— Тома, не говори ерунды. Не нужно мне его пузо и подачки.
— Так это он еще о твоем пузе не знает.
— И не узнает, — посмотрела Тамаре в ее карие глаза, та напряглась, подалась вперед.
— Эй, подруга, ты чего это задумала? Даже не думай, я тебе не позволю делать глупости.
— Я не решила еще ничего.
— Вот и правильно, торопиться не стоит, завтра идем к чудесному доктору — узнавать, как поживает наш золотой младенчик.
— Ты сейчас похожа на злую ведьму.
— Так я и есть ведьма, у меня в роду по папиной линии его прабабка ворожила и колдовала, это мы всей семьей за ее грехи расплачиваемся. У нас почти все женщины одинокие, нет, замуж-то выходят, рожают, но на этом все и заканчивается.
— Я и не знала.
— Ой, ты бы вот сейчас себя видела, глаза по блюдцу. Шучу, я сама кого хочешь в бараний рог скручу, и колдовство не нужно.
Тамара могла, я в это верила и все время удивлялась, как этой хрупкой невысокой брюнетке с грузинскими корнями и яркой внешностью удается ставить всех на место и заставлять себя уважать.
— А то, что наш клиент приходил, это очень хорошо. Ты там, поди, под кожу ему залезла за неделю, трусы потеряла, и вы из койки не вылезали. Хотя… ему ведь не сорок, да и ты не малолетняя ссыкуха.
— Его ссыкуху я видела вчера.
— А сегодня он у тебя. Прекрасно, это просто прекрасно.
— Я не разделяю твоего энтузиазма.
— Зря, а вот твой электрик, который превратился в олигарха, занятный персонаж, я бы хотела с ним поработать. У меня пару лет назад был случай: мужчина… — но Тамаре не дали рассказать, в кабинет заглянул Федор.
— Ой, Тамарочка Георгиевна, дорого вам вечера, а вы уже уходите? Я хотел проводить с вашего позволения Евгению домой.
— Нет, я только пришла. А что я пропустила, почему господин Великосельский рвется быть джентльменом?
— Я рассказала, что мы расстались со Славой.
— А больше ты ему ничего не рассказала?
— Нет.
Федор с интересом нас слушал, сам одет в пальто с норковым воротником и в шляпе, в руках портфель. Он словно был из прошлого века, не хватало трости.
— Слушайте, Федор Савельевич, у меня о вас спрашивала одна приятная дама, очень интересовалась таким импозантным молодым мужчиной.
— Какая дама? — Федор растерялся.
— Я обещала вас с ней познакомить. Вы не представляете, как она жаждет встречи.
— Нет, нет, Тамара Георгиевна, я, право, не готов к встречам, у меня дела и Евгения Генриховна.
— Безнадега.
— Что, простите?
— Федор, идите, девочки будут сплетничать, я сама доведу Евгению Генриховну до квартиры, обещаю, — Тамара потеряла к моему управляющему интерес, снова отпила морса, поморщилась. — А нет чего покрепче?
Домой ушли через час, снова вспомнили Славку, Томка поливала его дерьмом, я слушала и кивала. Жутко захотелось соленых огурцов, а подружке — водки, пришлось сделать набег на кухню, благо в канун Нового года огурцов и водки было в избытке.
— Ты ведь влюбилась в него, да? Скажи честно? Ведь влюбилась, Женька?
— Нет, ничего подобного. Он обманул меня, использовал, уехал и даже не вспомнил. Просто секс, хороший секс.
— Врешь.
— Нет.
Конечно, вру. В первую очередь себе самой, а моему глупому сердцу не прикажешь забыть, оно все равно помнит. Все помнит, каждый поцелуй, взгляд, улыбку.
Кислую с сахаром мороженую бруснику, которой он кормил меня после бани.
И что было там.
Глава 22
Евгения
Ноябрь. Нижние-Камыши
— Жарко?
— Немного.
— Это баня, здесь должно быть жарко.
— Я не любитель такого вида отдыха.
Как скромница сижу на лавке, прижав колени к груди, поправив банную шапку на голове, смотрю на Владимира. Он совсем голый, ну, да мы же в бане, здесь так и надо.
А я стесняюсь, хотя совсем недавно между нами был секс и не раз, я кричала, срывая голос, царапала его плечи, даже сейчас вижу следы, оставленные моими ногтями.
Он замачивает веник в тазике с горячей водой, подтянутая фигура, крепкие ягодицы, поворачивается, смотрит на меня. Хорошо, что не видно, как я заливаюсь краской, его член полувозбужденный, машинально облизываю губы. Все никак не могу определить сколько ему лет.
— Я люблю.
— Что? — задаю вопрос, а сама, затаив дыхание, жду ответа.
— Баню, но времени все нет на такие удовольствия.
— Работы много?
— Очень.
Мужчина черпает воду, аккуратно льет на камни, они шипят, пахнет сосной, потому что на них лежат сосновые ветки. Я вдыхаю горячий воздух и не знаю, отчего больше голова идет кругом — от пара или этого мужчины. Здесь уже непонятно, кто жарче.
— Давай ложись, я тебя попарю.
— Нет, нет, я не хочу, — мотаю головой, но меня не слушают, хватают за руку, затаскивают на верхнюю полку.
Удары сильные, жар еще больше окутывает тело, но это даже расслабляет. Тело становится невесомым, мысли — пьяными. Да будь что будет, зачем думать и анализировать свое поведение, когда тебе здесь и сейчас очень хорошо?
Переворачиваюсь на спину, стирая влагу с лица, выгибаю спину, сквозь ресницы смотрю на Владимира. Не сказать, что он расслаблен, кадык дергается на его шее, а мои соски заостряются.
Славка тоже, как и я, не любил баню, а оказывается, это такой кайф. Или это мужик кайфовый, с которым и водка вкусная, и баня шикарная? Мы практически не разговариваем, за нас говорят наши тела. Хочу его, вот прямо здесь, в этой старой баньке тетки.
— Теперь я. Я хочу попробовать сама тебя, — улыбаюсь, встаю на ноги, отбираю у Володи веник, тот так лукаво смотрит, трет бороду.
— Ну, сама напросилась, — снова поддает, пар окутывает наши тела, я, наверное, так сгорю изнутри, потому что так остро реагирую на взгляды этого мужчины.
