М-да. Получилось. Эх…
Может, и хорошо, что они не увидели, во что превратилась моя мечта. Авария унесла их жизни три года назад, Юльке едва годик исполнился.
Как я дошла до такой собачьей жизни? Куда делись мои честолюбие, амбиции и планы? Как вообще я очутилась в этой точке? Поначалу казалось, вот сейчас докормлю Юльку, покончим с ее болячками, и буду что-то делать. Но с тех пор два года уже прошло, а я все на том же месте. И никакого просвета, никаких перспектив. Рутина затянула в свое болото и не отпускает.
– Мама! Мама! Давай теперь вместе прокатимся.
– Ну, давай.
В надежде, что мой оскал сойдет за улыбку, делаю шаг вперед и вдруг со всех ног падаю на землю. Тело не успевает отреагировать и сгруппироваться. Ладони содраны в кровь, колени отбиты. И только чудо, что я не расшибла лицо, успев в последний момент выставить перед собой руки.
– Ты в порядке?
В голосе мужа скользит неприкрытое беспокойство. Но почему-то я ему совершенно не верю.
– Мама! Мамочка, ты ударилась?! – подлетает Юлька.
– Нет-нет, милая, все нормально. Боюсь только, наше совместное катание отменяется.
– Ты так упала!
Да. Но там же не было ни ступеньки, ни бордюра, ни кочки. Так обо что я споткнулась? Запуталась в собственных же ногах, или…
– Нет, Вер, ты серьезно думаешь, что Костик сделал тебе подножку?
– Конечно, нет! – разговариваю сама с собой.
Я просто себя накрутила. И паранойя не заставила себя ждать.
Костик, осторожно придерживая меня за талию, помогает подняться. Набирает в пригоршню снег и отдает мне, чтобы я вытерла содранные ладони. Ранки щиплют. Мягкие ткани ноют от удара. Работать будет больно даже в перчатках. А как вести машину – вообще неясно.
Может, на то и был расчет?
Отбрасываю розовые спрессованные льдинки. Юлька скачет вокруг меня, обеспокоенно квохча. Делая вид, что занята ей целиком и полностью, кошусь на мужа. Тот удивленно вскидывает брови.
– Что?
Я открываю рот, чтобы сказать о своем решении вызвать такси, и… Закрываю, втянув для надежности губы.
– Думаю, нам лучше поехать домой сейчас, пока боль не стала сильнее.
– Ты серьезно?
– Ну а что сидеть? Обязательную программу мы выполнили, разве нет? Впрочем, если хочешь, оставайся. А утром отсюда автобус ездит, пятьдесят восьмой, кажется. На нем можешь прямо до отдела доехать.
Я знаю, что Костик ни за что не воспользуется моим предложением, и просто хочу его немного потроллить.
– Нет уж, поедем вместе.
– Вот и славно! Только, чур, ты не будешь зудеть мне под руку.
Напряжение почему-то такое, что у меня по спине градом льется пот. Так нас и не дождавшись, к воротам возвращается свекор с Бумом. В надежде, что это поможет справиться с тревогой, переключаюсь на пса. Что-то говорю ему, глажу, но… Нет. Тут другое надо. Возвращаюсь к мужу:
– Кость… Ну, не злись, – шепчу, утыкаясь носом в мех на его парке. – Ты пойми, я ведь тоже не самые лучшие времена переживаю.
Хочется разреветься. От необъяснимого страха, от непонятной беспомощности. И спрятаться от всего мира. А где еще это сделать, как не на груди у собственного мужа? Вот где? Трусь виском о его скулу. И Костик понемногу оттаивает.
– Я не злюсь. Это все недотрах. Сколько можно меня динамить?
Он заглядывает мне в глаза, ждет какого-то… Нет! Не так… Не какого-то, а вполне себе однозначного сигнала. И мне ничего не остается, кроме как ответить ему обещающей улыбкой.
Глава 12
Кому расскажи, но перед приходом Веры я не могу уснуть. Полночи сражаюсь с одеялом и своими наглухо упоротыми фантазиями. А в пять сдаюсь и, спустившись в кухню, варю черный, как душа грешника, кофе. За окном беспроглядная темень. Автоматическая подсветка то ли уже выключилась, то ли еще не включилась. Но по гулу ветра в печной трубе нетрудно догадаться, что на улице разыгралась нешуточная метель.
Зевнув, утыкаюсь в телефон. Прогноз погоды показывает минус тридцать два. Будучи далеко не самым нежным мальчиком, я откровенно не понимаю, как при таких низких температурах люди умудряются функционировать. Строить дома. Вести добычу. Валить лес. Грузить. Куда-то это дело везти. Не останавливаясь ни на секунду. И при этом не унывать. По-хорошему сумасшедшие люди.
Поставив чашку в посудомойку, привожу себя в порядок и тащусь в кабинет. Перечитываю почту, отвечаю на сообщения. С отправкой сегодняшней партии делу будет дан реальный ход. Если все пойдет как надо, мы, наконец, отследим цепочку от начала до конца и установим личности всех причастных. Это проще, чем копаться в событиях прошлых лет в надежде найти доказательства, которые старательно подчищались. Когда мы повяжем всех участников преступной схемы, они сами расскажут о своих прошлых подвигах. И сдадут подельников с потрохами в надежде выторговать какие-то гарантии для себя. Тут сомневаться не приходится. Составы дел меняются, меняются локации и города, а люди плюс минус везде одинаковые. Но спешить все равно нельзя. Никаких резких движений. Вязать их будем, когда в обратку придет наркота. Мне бы только чуть больше информации…
Костик для этих целей подходит идеально. Встроенный в самую грязную часть схемы, он и по мелочи нехило так беспределит. И вот поэтому его взять за жопу – раз плюнуть. А там по проторенной дорожке – просто ждать, когда он сам расколется. Пощупать я этого парня успел – кишка у него тонка, только строит из себя крутого в надежде выслужиться.
Слышу, как просыпается Макс.
– Доброе утро. Завтракать будешь?
– Да!
– Тогда спускайся. Поможешь.
В четыре руки готовим яичницу. Макс пилит ветчину, я – зеленый лук и помидоры. Смахиваю овощи на сковородку, туда же отправляю восемь яиц, накрываю крышкой и жду ровно столько, сколько позволяет голод, прежде чем разложить получившуюся массу по тарелкам. Макс с каменным лицом опускает взгляд на растекшиеся желтки.
Перекатываюсь с носков на пятки, в задумчивости чешу репу:
– Ну… Сегодня у нас, получается, яйца-альденте. – Сегодня – потому что каждый раз у нас выходит по-разному. – Или как там оно? Пашот?
Сын отрицательно мотает головой.
– Бенедикт? – не сдаюсь я. – У этого точно есть какое-то название.
– Ты опять забыл посолить.
– Сам бы посолил, – ворчу, доставая соль, которую Вера пересыпала из упаковки в специальную емкость. – Ешь давай. Оно на вкус наверняка лучше, чем на вид.
Макс послушно берется за вилку. В еде он вообще неприхотливый. Повезло. Пока моя мать, то бишь его бабушка, еще была жива, с кормежкой у нас дела обстояли получше, а как ее не стало – так полный швах. Я же пахал как проклятый. И Макс требовал кучу времени, которого категорически не оставалось на готовку.
Звонок в дверь застает нас за уборкой посуды.
– Вера.
– Думаешь? Рано еще.
А у самого сердце с полпинка разгоняется. Да твою ж в бога душу мать! Ну и какого хрена ты, Ефрем Харитоныч, молчишь? Давай-ка, соберись. Если девку подослали, тебе ни к чему лишние эмоции. Даже если кажется, что ты их полностью контролируешь – это ощущение может быть обманчивым.
Еще не хватало где-нибудь подставиться. Ты у сына один, забыл? Да нет, помню. Вот и славно. Нехер. В лучшем случае попользуешь, если даст. А вот это все сопливое – давай, заканчивай. Тебе вообще сколько лет? Развел тут!
Вдохнув поглубже, толкаю дверь.
– Здравствуйте. Извините, мы раньше… Но там такая погода, что я, побоявшись пробок, выехала загодя, а получилось, вон как быстро добрались, – тараторит и на мое молчание отвечает неуверенной улыбкой. – Вы не передумали?
– Что? А, нет. Проходи, – распахиваю шире дверь и только теперь замечаю, что Вера не одна, а со своими сумками – это раз, и с Юлькой. Невольно хмурюсь, соображая, как на появление егозы отреагирует Макс. Конечно, я и раньше не исключал, что Вера придет не одна, но так и не придумал, что тут можно сделать. Ну не просить же ее оставлять мелкую с кем попало?
