Профессор хлопнул в ладоши и показал нам различные формы медитации, позволяющие глубоко погрузиться в самих себя и найти семя элемента внутри нас. На мой взгляд, все это не помогло, но, эй, я не была профессионалом.
Мы просидели почти в полной тишине полчаса, и я чуть не задремала, если бы Николетт не ткнула меня локтем в ребра.
— Ты чего-нибудь добиваешься? — прошептала я, прекрасно зная, что нас все равно услышат. Она просто пожала плечами.
— Я чувствую, как что-то шевелится внутри меня, но это просто не выходит на поверхность. — В ее голосе звучало поражение.
— Ну, я вообще ничего не чувствую, — раздраженно ответила я, и мистер Оделл появился рядом с нами.
— Настолько нетерпеливы? — спросил он, больше обращаясь к самому себе. — Такие молодые и такие неугомонные. Сядьте поудобнее и наслаждайтесь медитацией. Это может раскрыть больше, чем вы думаете. — Он посмотрел в мою сторону. — Раскройте пробелы в своей памяти.
Его непроницаемый взгляд сказал мне, что в его словах было что-то еще, поэтому я кивнула и закрыла глаза. Может быть, остальные не заметили бы, что я немного вздремнула — моя собственная форма медитации.
***
Мы с Николетт направились к нашему новому классу, где мы должны были изучать Искусство убеждения, еще один дар, которым обладают только вампиры. Мы могли бы подчинить людей своей воле, если бы они были в момент слабости недостаточно волевыми, а наша магия достаточно мощной.
Комната, несколько меньшая по размеру и более скудная, напоминала маленькую комнатку в замке, изолированную от цивилизации, грубую, деревенскую, совсем не очаровательную и все же захватывающую.
Я устроилась на шатком стуле и позволила своему взгляду блуждать по комнате, все еще думая о преступлении, которое я чуть не совершила. Хотя я и не подавала виду на уроке, чувство вины терзало мое сердце, угрожая затащить меня в когти ада.
Темнота моих самых потаенных мыслей и чувств душила меня, и я не могла найти выхода. Я потерялась в море отчаяния, утонула в своей собственной печали, в своей жалости, и это вызвало у меня такое отвращение, настолько сильное, что меня чуть не стошнило.
Николетт вывела меня из задумчивости. — Я не хочу ничего говорить, но тебе следует взять под контроль свои глаза, прежде чем сюда придет мисс Арден. — Она достала из своей сумки маленькое карманное зеркальце и протянула его мне. Мои губы приоткрылись, когда черные глаза, обведенные темными прожилками, уставились на меня в ответ. Смертоносные.
Я закрыла глаза и сосчитала до пятисот, шепча каждую цифру так, как будто от этого зависела моя жизнь. На 362-м моя соседка по сиденью дала мне разрешение на посадку.
— Ты должна контролировать не только свой голод, но и свои эмоции. И то, и другое может превратить тебя в того, кем ты не хочешь быть. — Ее тон приобрел какую-то серьезность, к которой я от нее не привыкла.
— Ты права. — Времени на дальнейшие слова не было, потому что я уже чувствовала, как профессор приближается большими, уверенными шагами, сопровождаемая другим, более быстрым сердцебиением, и шагами, которые были намного короче, чем у нее.
Все зашевелилось внутри меня, когда в нос ударил знакомый запах — человека, ребенка.
14
— Я не могу этого сделать, — прорычала я, и Николетт бросила на меня извиняющийся взгляд.
— Если хочешь, я могу притвориться, что теряю сознание, и ты отведешь меня к медсестре. — Ее ободряющая улыбка согрела мое сердце, но огонь в моем горле слишком быстро затмил все вокруг меня.
— Мы вампиры, помнишь? — Я приподняла бровь, и она опустила голову.
— О, я и забыла. — Хорошо, что хотя бы один из нас смог.
Дверь открылась, и я затаила дыхание.
Если бы я уже не была мертва, сердечный приступ отправил бы меня в могилу, потому что рядом с хладнокровной мисс Арден стоял мальчик, которого я сегодня чуть не убила.
Я мысленно сосчитала, сосредоточившись на трещинах в каменной стене над доской, но это не помогло. Вся комната пахла им.
У мальчика было жесткое выражение лица, почти бездушное. Он не пошевелился, даже когда дюжина вампиров уставилась на него в ответ, каждый голоднее другого. Некоторые не контролировали себя и с гордостью демонстрировали свои клыки.
412, 411, 410…
Мисс Арден тепло улыбнулась нам, ее глаза с чувством удовлетворения оглядывали комнату.
— Мои дорогие ученики, — сказала она, и в ее голосе зазвенело волнение. — Сегодня я привела с собой очень особенного гостя. Это Джейкоб, человеческий мальчик, который вызвался быть частью нашего класса. — Вызвался, да, конечно…
Я почувствовала, как мое сердце учащенно забилось, когда запах Джейкоба распространился в моем направлении еще сильнее — теплый, опьяняющий аромат запертой в клетке крови, который заставил мои инстинкты работать на пределе. Мое горло горело от жестокого голода, и я едва могла сдерживать свои позывы, изо всех сил стараясь не выпустить клыки.
Мисс Арден продолжала говорить, ее слова расплывались, пока я пыталась сосредоточиться на чем-нибудь, кроме дразнящего запаха. Мои глаза заметались по комнате, отмечая мягкое сияние ламп, слабый шорох одежды, когда мои одноклассники ерзают на своих местах, звук голоса Пенелопы, звучащий как далекое эхо.
Я попыталась успокоиться, чувствуя, как мое тело начинает дрожать от усилий сопротивляться своим инстинктам. Борьба была настоящей, и я чувствовала, как каждая клеточка моего существа взывает ко мне поохотиться, накормиться, утолить жгучую жажду, которая пожирала меня.
Пока мисс Арден продолжала говорить, излагая дальнейшую программу нашего занятия по искусству убеждения, я изо всех сил пыталась сосредоточиться на ее словах, отодвинуть в сторону соблазнительный запах крови Джейкоба и сосредоточиться на поставленной задаче.
384, 383, 382…
Я подсчитала, сколько времени потребуется, чтобы добраться до стола профессора, сколько времени потребуется, чтобы вонзить свои клыки в его бледную кожу и насладиться его кровью до последней капли. Слишком долго. Пенелопа наверняка отвела бы меня к директору, который, вероятно, убил бы меня. Даже ради маленького глотка?
Нет, один глоток не повредит, прошептал соблазнительный голос внутри меня, дьявол на моем плече.
Прежде чем я собралась побежать вперед со своей новообретенной скоростью, Николетт схватила меня за рукав, чтобы я не смогла встать.
— В конце концов, я пацифистка, но если ты попытаешься сделать какую-нибудь глупость, я буду вынуждена оттащить тебя за волосы. — Ее голос был таким тихим, что я могла себе это представить. Это было как раз то, что мне было нужно, чтобы отвлечься, потому что теперь я представляла, как моя соседка по парте с убежденностью камня дергает меня за волосы, при этом извиняясь.
Голос мисс Арден вернул меня к действительности, и я напряглась, чтобы расслышать, что она говорит, сквозь пульсирующую боль в голове.
— Как вы знаете, — сказала она низким и размеренным голосом, — одним из самых мощных инструментов, имеющихся в нашем распоряжении как вампиров, является убеждение.
Она прошла в переднюю часть класса, ее глаза осматривали комнату с чувством собственного достоинства.
— Используя тонкие манипуляции, мы можем подчинять волю людей нашим собственным желаниям, заставляя их выполнять наши приказы, даже не осознавая этого.
Я чувствовала, как на меня наваливается тяжесть ее слов, осознание того, что мы обладаем таким мощным инструментом, одновременно возбуждающим и пугающим.
— Но убеждение — это не просто вопрос грубой силы или непреодолимой воли, — продолжила мисс Арден, и в ее голосе появились нотки почтения. — Это вид искусства, требующий мастерства, тонкости и изощренности. И это навык, который можно оттачивать и совершенствовать, позволяя нам осуществлять все больший и больший контроль над окружающими нас людьми.
