Форестер опустил ее на кровать, а потом встал над ней. Эль задрожала в предчувствии.
Никогда, даже в своих самых смелых мечтах, она не думала, что такой человек, как Форестер, принес бы ее в постель.
— Мы только что встретились, — начал Форестер, — но мы не чужие друг другу, ты и я.
— Так ли это? — спросила Эль.
— Да, это так, — ответил Форестер, и снял с себя пальто, бросив его на стул позади себя.
— Откуда ты знаешь? — уточнила Эль, любуясь татуировками и мускулистыми руками, которые открывала его белая рубашка.
Форестер стянул рубашку через голову, и сердце Эль екнуло, когда она увидела его идеально накаченный пресс и грудь. Форестер был похож на статую, вырезанную из мрамора.
— Потому что я наблюдал за тобой.
— Где? — спросила она.
Эль чувствовала, что становилась горячей и влажной под юбкой.
— В закусочной, в баре. Я наблюдал за тем, как ты ведешь себя, как относишься к людям.
— И что ты увидел?
— Я заметил, что ты сильнее, чем делаешь вид. Ты не боишься людей. Не боишься постоять за себя. Не боишься драки, если в ней будет принимать участие только один участник.
— Ты тоже, — сказала она.
Форестер улыбнулся, пока его джинсы падали, образуя кучку вокруг его лодыжек. Потом он вышел из них.
— Вот почему мы идеально подходим друг другу.
— Подходим? — спросила Эль соблазнительным голосом.
— Мы собираемся это выяснить, — сказал Форестер, и с этими словами сорвал с себя белые боксеры, открывая взгляду Эль свое обнаженное тело.
У нее перехватило дыхание, когда она увидела, что он может предложить ей. Его идеальный торс переходил в V-образные сильные мышцы, заканчивающиеся большим и толстым членом, который она когда-либо видела. Даже на фотографиях, даже в Интернете она никогда не видела ничего подобного. Он напомнил ей о корнях дерева, и это заставило ее задуматься, что, может быть, именно поэтому ему было дано имя Форестер. Она издала смешок и тут же прикрыла рукой рот. Форестер только улыбнулся ей.
— Я представляю, как ты нервничаешь прямо сейчас, — сказал он. — Позволь мне сказать тебе, что ты должна определенно находиться здесь. Я собираюсь поглотить тебя.
Он опустил свое массивное, обнаженное, мускулистое тело над ней, и Эль почувствовала, как мышцы ее ног трепещут в ожидании. Она никогда не делала ничего подобного в своей жизни. Она никогда не была такой оторванной от реальности, настолько увлеченной мужчиной. Она только что встретилась с Форестором, и уже оказалась в его постели. Это было безумием.
— Я всегда был не равнодушен к форме официантки, — сказал он.
Затем наклонился низко над ней, лицом к лицу, и коснулся губами ее губ. Эль затаила дыхание, боясь дышать. Глаза Форестера впились в нее. Его взгляд был настолько сильным, что ей пришлось закрыть глаза. Он снова коснулся губами ее губ, и на этот раз его язык нежно облизал нижнюю губу. Эль приоткрыла рот совсем чуть-чуть, желая вкусить влажность языка Форестера.
Он дал ей это. Ее глаза так и были закрыты, пока он позволил своему языку скользнуть ей рот и поиграть с ней. Она отклонила голову назад, когда он поцеловал ее. Это был долгий и страстный поцелуй, который продолжался и продолжался, его язык танцевал с ее внутри ее рта.
Эль была на небесах. Она не хотела, чтобы поцелуй закончился. Она не желала, чтобы пожирающий ее Форестер останавливался. Его руки были на всем ее теле: под юбкой, на груди. Он прервал поцелуй, чтобы отвлечь свое внимание на важную задачу – стянуть с нее черные колготки. Он снял их, и Эль скрестила ноги, тщетно пытаясь защитить себя от него. Она даже не хотела быть защищенной. После этого он потянул ее платье официантки вверх через голову, и она почувствовала себя такой уязвимой и раскрытой, что подумала, будто умрет.
Он посмотрел на нее сверху вниз, на ней не осталось ничего, кроме простых черных трусиков и бюстгальтера. Если бы она знала, что окажется в конечном итоге в такой ситуации, то надела бы что-нибудь поинтереснее.
— Не могу поверить, как красиво ты выглядишь, — сказал Форестер.
— Ты просто так говоришь, — сказала она.
Эль была уверена, что она сплошное недоразумение. Ей не помешало бы сбросить несколько килограммов, подзагореть, принять ванну, вымыть волосы, освежить макияж, надушиться, сделать маникюр. В уме она продолжила этот список вещей.
Но у Форестера на уме не была ни одна из этих вещей. По его словам, она не могла бы выглядеть более совершенной. Его сердце колотилось в груди как барабан, когда он посмотрел на нее сверху вниз.
— Я собираюсь раздеть тебя догола, — сказал он, — и затем я намерен действовать по-своему, взяв тебя всеми возможными способами.
ЧЛЕН ФОРЕСТЕРА ПОДЕРГИВАЛСЯ в такт его пульса. Он не мог дождаться, чтобы ввести его в мягкую розовую плоть Эль. Он умирал от желания доставить ей удовольствие. Он знал, что она также доставит ему оргазм и жаждал его.
Откуда же она взялась?
Всю свою жизнь он наблюдал за женщинами, ожидая единственную, свою единственную. Он всегда знал, что тут же узнает ее, как только увидит.
Форестер наклонился к ее киске, зацепил зубами резинку ее трусиков и потянул их вниз к ее лодыжкам. Она взглянула на него и задрожала.
Боялась ли она его?
Должно быть. Он собирался взорваться внутри нее.
Он вернулся к ее лицу и протянул руки к ее спине, расстегнул и снял лифчик. На ней не осталось ничего, что защищало бы ее. Она была совершенно обнаженной, полностью в его власти. Эль была вся его. Он посмотрел вниз на ее тело и издал небольшой вздох. Форестер никогда за всю свою жизнь не видел ничего столь прекрасного, ничего более соблазнительного и сексуального. Она просто умирала от желания быть трахнутой. Он представлял ее в судорогах оргазма, который он собирался ей доставить. Она будет молить о пощаде.
— Теперь ты — моя, ты знаешь, — сказал он.
Она кивнула.
— Ты даже не догадываешься, что я имею в виду, не так ли?
— Э-э-э, — сказала она, — покажи мне.
Форестер улыбнулся и посмотрел на ее киску. Голую, розовую щелку, чувственные страсти губы, ласковый, нежный клитор — все они взывали к нему, как цветок призывает медоносную пчелу.
Сначала он опустил свой рот между ее ног и начал упоительно ласкать ее клитор своим языком. Он поцеловал его, делая это так, словно это был рот Эль. Его язык пробежал по складкам кожи, вылизывая каждый миллиметр, делая каждый сантиметр киски мокрой и скользкой и готовой к нему. Он приложил свои губы к губам ее влагалища и позволил своему языку проникнуть в нее, как если бы он пытался ее трахнуть. Эль застонала.
