В это трудно поверить, но я впервые в жизни иду на свидание. Я много раз ужинала с каждым моим гномиком, но все это было не больше чем дружеские мероприятия. Согласившись пойти с Начо, я точно не отделаюсь легким поцелуем и держанием друг друга за руки. Найдя в огромном зале свободный читальный стол, я села за него и зарылась лицом в свои руки. Не сказать, что я очень сильно хотела идти на эту встречу, просто мне нужно отвлечься от бесконечного потока мыслей об Аше, и именно поэтому я так легко приняла предложение Начо. Со стороны похоже на то, что я уговариваю себя. К черту все и всех, я молодая, красивая, и тоже хочу чувствовать себя желанной, пусть даже не от того кого сама желаю. И вообще что я здесь расселась, ах книги, конечно книги…
* * *
Наши общие тренировки с Дэйвом я пропустила. Он собрал сегодня всех у себя специально пораньше, перед их выступлением в клубе, а я не пришла. Причиной всему был поход по магазинам. Мне хотелось купить себе такое платье, которое, само за себя говорило, что я свободна, и смертельно одинока. Иначе говоря, я купила себе ярко — красное платье, с глубоким вырезом декольте, чуть выше колена, ну просто кричащее — трахнименявнём. Слава богу, я успела принять душ до возвращения моих любимых и потных мальчиков. Я уложила волосы, немного накрутив, кончики в большие локоны. Сделала вечерний макияж и завершила образ своими любимыми черными лаковыми туфлями на огромных каблуках, которые подходят практически ко всем нарядам.
Я слышала гул в студии, когда вышла из своей комнаты. Если они матерят друг друга, значат, играю в приставку. В тот момент там находились все, кроме Аша и Зака с Брианой. Если отсутствию влюбленных я была рада, то с Ашем получилось наоборот. Я хотела, чтоб он меня увидел.
— Ни хрена себе наряд. — Крис стоя у холодильника, первый заметил меня, и своим высказыванием заставил всех остальных развернуть в мою сторону головы.
— Ты, конечно, очень круто выглядишь, но мы выезжаем часа через два не раньше.
— Я не поеду сегодня с Вами… у меня свидание…
— Свидание? — Удивился Стив.
— С кем? — Спросил Ник.
— Какая разница, вы его все равно вряд ли знаете. — В комнате повисла гробовая тишина, которую после прервал звонок Начо.
— Эмм… ладно, я пошла, меня уже ждут…
Да уж, такого я точно не ожидала. То напряжение, которое повисло между нами в комнате, вызвало во мне противоречивые чувства. С одной стороны мы лишь хорошие друзья, но взгляд каждого их них говорил совсем о другом. Единственное что я знаю точно, так это то что существует дружеская ревность, потому что сама частенько испытывала ее, особенно по началу договоренности посещать ими мою кровать по очереди.
На лице у меня было написано большими буквами «Я В ШОКЕ», когда я вышла на улицу. К центральному входу FFC, Начо подъехал, как вы думаете на чем? На байке. На охренительно красивом, черном байке.
— Знаешь, я хотел тебя предупредить о своем виде транспорта, но теперь благодарен всем святым, что не сделал этого. Ты очень красива Manzana.
— Спасибо конечно, но как я поеду в таком виде?
— Иди сюда, я подобрал для тебя самый лучший шлем. — Перекинув свою сумочку на цепочках через плечо, я подошла к Начо, и он помог мне застигнуть шлем.
— У тебя идеальное платье, просто прижмись ко мне ближе и нечего не будет видно. — Я так и сделала, как он сказал, а еще я очень крепко его обняла и легла своей щекой на его спину.
Единственное чего мне не стоило делать, это поднимать глаза на второй этаж, к окнам которого подошел Аш и закурил сигарету. Когда Начо завел свой байк, вот тогда он нас и заметил. Ашу понадобилось пару секунд, чтоб понять, кто сидит на заднем сидении в красном платье со шлемом на голове. Его глаза округлились и, выкинув сигарету, он крикнул что то, но я его не услышала. Начо нажал на газ, и мы понеслись по вечерним улицам Майами подальше ото всех, подальше от Аша…
— Как тебе ужин manzana? Понравился?
— Очень! Спасибо! — Мы допивали вино в маленьком ресторанчике, интерьер которого был выполнен в колониальном стиле.
Начо рассказал о себе многое, даже то что, на мой взгляд, ему не стоило рассказывать. Когда он рассказал мне о самом сокровенном, то дал понять, что доверяет мне. У Начо есть маленькая дочь. Он встречался с девушкой, и она забеременела, а когда родила, то бросила Начо вместе с крохой на руках. Начо, конечно, помогали родные братья и мама, но думаю, ему все равно было тяжело, и он не спал много ночей, зарабатывая деньги для своей малютки. Я спросила у него, где сейчас ее мать, оказалось, что она сразу уехала в Мексику в надежде на другую жизнь. Она думала, что ее семья примет ее с распростертыми объятиями обратно, но там уже все знали, что она натворила, и по последним данным она торгует своим телом. Мать Луины — проститутка.
В зале заиграла красивая мелодия. Начо заметил, медленное покачивание моих плеч из стороны в сторону.
— Хочешь потанцевать?
— Ничего себе, ты не похож на парня, который умеет танцевать.
— Любой мужчина умеет двигать нижней частью своего тела, особенно вперед и назад. Так что не вижу в этом проблемы. Идём? — Начо встав, отодвинул стул и протянул мне руку.
— Идём. — Ответила я, все еще пылая от его комментария.
Тело Начо было жесткое как скала, это я поняла еще тогда когда прижалась к его спине сидя на байке. Его огромные руки обнимали меня за талию, обещая не выпускать.
— Начо, а кто поет эту песню? — Спросила я.
— Maná — Labios compartidos.
— А ты можешь перевести, о чем она?
— О manzana, это очень откровенная песня. — Мы покачивали бедрами, и в таком положении Начо положил мою голову себе на грудь, и стал переводить каждое слово этой песни мне на ухо.
Любовь моя
Если я под толчками твоих ног,
Если я погружен в качание бедер,
Это небо, это мое небо.
Сбежавшая любовь,
Берешь меня, оставляешь меня, выжимаешь из меня все и отбрасываешь в сторону
Ты уходишь на другие небеса и возвращаешься подобно птице колибри,
Держишь меня как собаку у своих ног.
Еще раз мой неразумный рот
Снова оказывается на твоей коже,
Твой рот устремляется ко мне и возбуждает
Я снова падаю, от твоей груди до твоих ног.
Поделенные губы, разделенные губы, моя любовь,
Я не могу делить с кем-то твои губы,
Которые делю обманом, и я делю свои дни и свою боль
