Несколько сильных толчков, и он внезапно выходит, дергая меня за руку так, что я переворачиваюсь на спину.
— Шире, — говорит он, раздвигая мои колени до боли в бедрах. Он погружает в меня свой член, сильно и быстро, и вскоре он вздрагивает, и замирает, его глаза закатываются, когда он извергает в меня свою сперму.
В последний раз. Боже, я надеюсь на это.
Мы дремлем, переплетенные в телах друг друга, или, по крайней мере, он дремлет, а я притворяюсь. Я лежу так несколько часов, туманные последствия секса выветриваются и оставляют после себя грусть и отчаяние. Внезапно я чувствую, что у меня сейчас случится чертов срыв, и втягиваю воздух, пытаясь остановить слезы.
Но они приходят, стекая по моему лицу огромными водопадами. Я так привыкла трахать человека, который изнасиловал меня и разрушил все, в своем стремлении уничтожить его, что забыла, что такое нормальные чувства.
Именно в этот момент я понимаю, как сильно я себя ненавижу. Неудивительно, что и Эллиот, и Джейс не выносят меня и то, что я сделала. То, как я жила. То, как я никогда не позволяла себе думать дальше следующего трупа, но сейчас я думаю об этом, и это выглядит так же мрачно, холодно и неумолимо, как глаза Дорнана, когда он смотрит на меня.
И тогда я понимаю, что даже когда Дорнан и его сыновья умрут, я не избавлюсь от этого ужасного чувства, которое пронизывает каждую клеточку моего тела.
От этой грязи.
Если бы я была одной из тех стереотипных жертв изнасилования в телесериале, я бы отмыла себя от грязи и выплакала все свои глупости в обжигающе горячем душе, но я делала это миллион раз за последние шесть лет, и это никогда, никогда не помогало.
Поэтому вместо этого я делаю то, что поможет мне чувствовать себя лучше. Я осторожно выпутываюсь, стараясь не разбудить спящего Дорнана, и на цыпочках пробираюсь в ванную. После того, как я побрызгала водой на лицо, мне стало немного легче. Я изучаю свою обнаженную фигуру в большом зеркале за раковиной, и все еще вижу ребра и тазобедренные кости, которые болезненно выпирают. След от укуса на моей груди стал фиолетовым и покрылся синяками, выглядя аляповато по сравнению с остальной кожей. Я потеряла тот загар, который был у меня, когда я приехала в Лос-Анджелес, и моя кожа выглядит просто бледной и нездоровой.
Я бесшумно одеваюсь, натягиваю через голову черную ночную рубашку и, используя свои навыки ниндзя, бесшумно беру сумочку. Тяжелая взрывчатка ударяется друг о друга на дне сумки, и я бросаю взгляд на Дорнана, чтобы убедиться, что он все еще крепко спит. Он не двигается, и я медленно и бесшумно шагаю к двери, не отрывая взгляда от его лица.
Глава 14
Я спускаюсь по лестнице и поднимаюсь по длинному, изогнутому коридору, который тянется по всему нижнему этажу, оглядываясь по сторонам, прислушиваясь к любому шуму, который может сигнализировать о чьем-то приближении. Я знаю, что несколько братьев, скорее всего, караулят посменно, но логично, что они сосредоточатся на периметре участка, а не внутри.
Я крадусь к другому концу дома, пытаясь угадать, где находится гараж. Если я правильно поняла, братья катили байки по дальней стороне дома, подальше от спален. Это должно было быть довольно близко, иначе они бы поехали на них, так что я прикинула и направилась в том направлении.
Мне повезло. После нескольких фальстартов в кладовку, а затем в чулан, я натыкаюсь на гараж, который находится в стороне от коридора, дверной проем ничем не отличается от остальных дверей, которыми усеян длинный коридор. Я проверяю дверь, и мое сердце радостно прыгает, когда ручка легко поворачивается. Конечно, она заперта снаружи. Я так благодарна, что никто не запер ее и изнутри.
Я закрываю за собой дверь, поворачиваю замок так, чтобы, если кто-то попытается войти, у меня было время спрятаться - момент истины и действия настал внезапно. Я в ужасе, сердце словно готово выскочить из груди.
Мотоциклы припаркованы в дальнем конце гаража, и я иду вперед, полна решимости и нервов до боли в животе. Мне требуется несколько мгновений, чтобы вытащить пакеты и телефоны из подкладки сумочки и разложить их перед собой дрожащими руками. Я включаю каждый телефон, испытывая облегчение от того, что Эллиоту хватило предусмотрительности полностью зарядить их и держать выключенными, прежде чем отдать мне.
Затем я на цыпочках подхожу к первому мотоциклу в очереди и откручиваю крышку топливного бака, маневрируя одним из тонких телефонов и упаковками гвоздей и металлических шарикоподшипников внутри. Я потею во влажном, затхлом гараже, потею и чертовски задыхаюсь. Должно быть, я выгляжу сейчас просто потрясающе, засовывая взрывчатку в мотоцикл в своей чертовой ночной рубашке, когда у меня гипервентиляция от страха и недостатка свежего воздуха.
После нескольких часов возни с первыми двумя мотоциклами, мне удается довольно гладко вставить остатки взрывчатки в оставшиеся топливные баки. Я оглядываюсь в поисках тряпки, чтобы протереть каждый из мотоциклов. Небольшие капли бензина отражались на каждом мотоцикле, но, конечно, в безупречно чистой и аккуратной комнате нет ничего лишнего, поэтому я импровизирую. Я использую край своей ночной рубашки, благодарная за то, что решила надеть черное, и вытираю все маленькие капли.
Удовлетворенная, я отхожу назад и осматриваю мотоциклы, каждый из которых теперь начинен взрывчаткой. Я решила заложить дополнительную бомбу в топливный бак мотоцикла Дорнана, чтобы, независимо от того, что еще произойдет, этот ублюдок разлетелся на куски, когда я нажму кнопку детонации.
Я достаю из сумки свой собственный iPhone и активирую приложение, которое Эллиот загрузил на мой телефон, то самое, которое отслеживает GPS всех пяти мобильников, плавающих сейчас в бензобаках каждого мотоцикла. Я вздохнула с облегчением, когда на экране передо мной появились шесть зеленых точек. Все они работают, значит, все они должны взорваться.
Это большое "должны".
Я не идиотка, и знаю, что все может пойти не так. Если я не рассчитаю время, они могут уехать слишком далеко, что сделает детонатор бесполезным. Чтобы детонатор сработал, я должна находиться в радиусе пяти миль от телефонов внутри баков. Я не знаю почему, я просто следую инструкциям Эллиота.
И еще вопрос в том, что они уезжают в одно и то же время. Если они уедут в шахматном порядке, мне конец, потому что это будет означать, что некоторые из них могут взорваться ближе к дому или даже в гараже.
Я проверяю, заряжен ли мой телефон, и выхожу из приложения GPS, засовывая его обратно в сумку. Удовлетворенная, я перекидываю сумку через плечо и на цыпочках выхожу из гаража, беззвучно закрывая его за собой.
Облегчение проходит через меня, и мне вдруг хочется плакать. Снова. Я иду по коридору, обратно в комнату, где предположительно все еще спит Дорнан, и теперь, когда я свободна, я веду себя гораздо более непринужденно.
Что довольно глупо, потому что, когда я дохожу до верха изогнутой лестницы и огибаю поворот к группе спален, мой рыцарь в сияющих доспехах стоит на моем пути, одетый лишь в пару обтягивающих черных трусов-боксеров, его волосы взъерошены, а руки напряженно сложены на груди.
— Ох, — говорю я, окидывая его взглядом. — Привет.
— И куда ты по-твоему собралась? — спрашивает Джейс, его голос полон гнева.
— Я пытаюсь найти туалет, — выплюнула я ему в ответ. Слава богу, что он нашел меня после того, как я заложила бомбы, иначе я была бы в полной заднице и, возможно, закончила бы сегодняшний вечер с пулей в голове.
— У тебя в комнате есть ванная, — отвечает он, как будто я идиотка.
— Да, но мне не очень-то хотелось будить твоего отца, — шиплю я.
Он наклоняется ближе и нюхает мою ночнушку.
— Что ты делаешь? — говорю я, выталкивая его из моего личного пространства.
— Почему от тебя воняет бензином? — спрашивает Джейс, на его лице написано подозрение.
