Дядя задумался, повесил голову и сказал:
— Дать можно, да чужой хуй беречь надо.
— Будем беречь, дядюшка, вот те крест! А завтра непременно совсем у тебя его купим.
— Ну, присылай Ивана!
Тут она кланялась ему до земли и ушла домой. А на другой день пошла к отцу, выпросила 300 рублей и купила она себе важный кляп.
Была-жила молодая барыня, много перебывало у нее лакеев, и все казались ей похабными, и она прогоняла их от себя. Вот один молодец и сказал:
— Дай-ка я пойду к ней наймусь!
Пришел наниматься.
— Смотри, голубчик, — говорит барыня, — я не пожалею денег, только с тем условием, чтоб ты не говорил ничего похабного.
— Как можно говорить похабное!
В одно время поехала барыня в свое имение, стала подъезжать к деревне, смотрит: ходит стадо свиней, и один боров влез на свинью. И так он усердно работал, что изо рта пена клубом валит. Барыня и спрашивает лакея:
— Послушай!
— Чего изволите, сударыня?
— Что это такое?
Лакей был не промах.
— А это, — говорит, — вот что: под низом, должно быть, какая-нибудь родня — сестра или тетка, а наверху-то брат или племянник; он крепко нездоров, вот она и тащит его домой на себе.
— Да, да, это точно так, — сказала барыня и засмеялась.
Ехали-ехали, ходит другое стадо, и один бык влез на корову.
— Ну, а это что такое? — спросила барыня.
— А это вот что: у коровы-то сила плохая, и прокормиться не сможет, кругом себя корм объела и траву общипала, вот бык и попихивает ее на свежую травку.
Барыня опять засмеялась:
— Это точно так!
Ехали-ехали, ходит табун лошадей, и один жеребец влез на кобылу.
— А это что такое?
— А вон, сударыня, изволите видеть, за лесом-то дым, должно быть, горит что-нибудь; так жеребец и влез на кобылу пожар поглядеть.
— Да, да, это правда, — сказала барыня, а сама-то смеется, так и заливается.
Опять ехали-ехали и приехали к реке. Барыня и вздумала купаться, велела остановиться и начала раздеваться, да и полезла в воду. А лакей стоит да смотрит.
— Если хочешь со мною купаться — раздевайся скорее.
Лакей разделся и полез купаться. Она увидала у него тот инструмент, которым делают живых людей, затряслась от радости и стала спрашивать:
— Посмотри, что это у меня? — а сама на дыру показывает.
— Это колодезь, — говорит лакей.
— Да, это правда! А у тебя это что такое висит?
— Это конь называется.
— А что, он у тебя пьет?
— Пьет, сударыня; нельзя ли попоить в вашем колодезе?
— Ну, пусти его, да чтоб он сверху напился, а глубоко его не пускай!
Лакей пустил своего коня к барыне и стал ее раззадоривать. Стало ее разбирать, стала она приказывать:
— Пускай его дальше, пускай его дальше, чтоб хорошенько напился.
Вот тут-то он натешился: насилу оба из воды вылезли.
— Тетушка! Я хочу у тебя попросить…
— Ну говори, что тебе нужно?
— Я думаю, ты и сама можешь догадаться, что нужно.
Тетка тотчас догадалась.
— Я бы, пожалуй, Иванушка, сделала для тебя удовольствие, да ведь ты не знаешь наших бабьих уверток.
— А, тетушка, как-нибудь выкручусь!
— Ну, хорошо, приходи сегодня ночью к нам под окошко.
Парень обрадовался, дождался ночи и пошел к дядину двору, а кругом двора-то была набросана кострика. Ходит он мимо окна, а кострика под ногами трещит!
— Посмотри-ка, старик! — говорит тетка. — Кто-то ходит около избы, не вор ли какой?
Дядя открыл окошко и спрашивает:
— Кто там по ночам шляется?
— Это я, дядя, — отвечает племянник.
— Какой черт тебя сюда занес?
— Да что, дядя! За спором дело стало: отец говорит, что у тебя изба срублена в девять венцов, а я говорю — в десять. Вот я и пришел пересчитать.
— Разве он, старый черт, память-то прожил! — говорит дядя. — Сам же рубил со мной избу в десять венцов!
— Так, дядя, так; вот я пойду, отцу-то в глаза наплюю!
На другой день парень сказал тетке:
— Ну, тетушка! Так, пожалуй, с тобой дела не сделаешь, а попадешься!
— Экий ты чудной! Дядя с тобой говорит, а я как к тебе выйду? А ты знаешь, где наш сарай, куда овец загоняют, туда и приходи в нынешнюю ночь. Уж я к тебе непременно выйду!
Парень послушался, пришел ночью в дядин сарай, прижался в угол и поджидает тетку. А тетка говорит своему мужу:
— Поди-ка, хозяин! Что-то у нас на дворе не спокойно: нет ж зверя. Овцы наши что-то всполошились, уж не волк ли к нам закрался!
Старик вышел на двор и спрашивает:
— Кто тут?
Племянник выскочил:
— Это я, дядюшка.
— Зачем тебя черт занес в такую пору?
— Да вот, дядюшка? Отец не дает мне покоя, чуть не дошло у нас до драки.
— За что ж так?
— А вот за что: он говорит, что у тебя девять овец, а десятый баран. А я спорю, что у тебя только девять овец, а барана ведь ты зарезал.
— Да, ты прав: барана я на крестины зарезал. Да ведь он, старый дьявол, сам был у меня на крестинах и ел баранину. Жаль, что он мне брат родной, а то бы я этому спорщику завтра по уху надавал.
— А мне что? Хоть он мне отец родной — пойду ему да бороду выдеру, а то ведь сам не спит и людям не дает! Прощай, дядя!
— Прощай с Богом!
А тетка так со смеху и катается. На третий день племянник увидал тетку и говорит:
— Ах тетка, тетка! Как тебе не стыдно? С тобою, право пропадешь!
— Ах ты, Ваня, Ваня, какой глупый! Дядя-то с тобой разговаривает, а мне как к тебе выйти? Вот теперь два раза увернулся. Смотри в третий раз не дай маху. Ночью приходи к нам в избу, ведь ты знаешь, где мы спим, да как нащупаешь — так и валяй. У меня жопа-то будет голая.
Только легла тетка спать с мужем да и говорит ему:
— Послушай-ка, что я тебе скажу: чтой-то мне мочи нету спала я шесть годов с краю, а теперь ложись ты сюда, а я к стенке.
— Мне все равно, — сказал старик и полез на край.
Полежала, полежала тетка да и вздумала:
— Эх, хозяин, какая в избе-то жара! Посмотри-ка, должно быть, печка закрыта.
А сама хвать его рукой за жопу:
— А ты все в брюках! Ах ты, прелые муде! Ты бы спросил хоть у Лукьяна или у Карпа: спят ли они когда в портках со своими женами?
Он послушал ее совет скинул брюки и заснул: жопа голая! Только пропели первые петухи, племянник пролез в подворотню да сейчас в сени, приложил ухо к дверям: в избе тихо. Отворил дверь потихоньку, вошел в избу и ну щупать около постели. Нащупал дядину жопу и обрадовался голой сраке, вынул свой кляп и наставил дяде в жопу. Как попер, дядя закричал благим матом и ухватил его за хуй. А тетка спрашивает:
— Что ты, что ты, старик?
— Вставай скорей! — закричал дядя на жену. — Зажигай лучину: я вора поймал.
Тетка вскочила, побежала будто огонь зажигать, да взяла воды и остальной огонь залила.
— Что ж ты копаешься?
— Да огня нету!
— Беги к соседу! Как я пойду! Теперь дело ночное, волки таскаются.
— Ах, мать твою растак! На вот, держи вора, а я сам побегу за огнем-то. Да смотри не упусти!
Пока дядя отыскал фонарь, отпер ворота, пришел к соседу, разбудил его, рассказал, что случилось, да добыл огня, тетка это время оставалась с племянничком в избе.
— Ну, — говорит, — теперь делай со мной что хочешь.
Вот он положил ее на постель и отработал ее два раза. Тетка проводила парня и думает:
— Что сказать мужу? Как вора упустила?
Спасибо, на ее счастье не так давно отелилась корова, а теленок был привязан к ихней кровати. Баба хитра, ухватила этого теленка за язык и держит, воротился муж с огнем и спрашивает:
— Жена, что ты держишь?
— Что дал ты, то и держу!
Мужик так рассердился, схватил ножик и отрезал теленку голову.
— Что ты, с ума сошел или взбесился? — закричала на него жена.
Он скинул свои брюки и показывает ей жопу.
— На-ка, посмотри, как он меня лизнул! Если бы еще раз лизнул, кажись и жив не был бы!
Повстречалась тетка с племянником и говорит:
— А что, Ваня, купишь мне красные сапоги?
— Отчего не купить! Вот завтра в город поеду и куплю.
— Купи, Ваня, я те заслужу.
А Ванька-то был не промах пошел на огород, выбрал кочан капусты, вырезал вилок, да в платок завернул и несет тетке.
— Что, Иванушка, купил?
— Купил.
— Дай-ка я попробую примерить.
— Сначала заработай!
Привел ее в сарай, платок с вилком положил ей под голову и давай попирать тетку: попирает, а капуста в головах скрипит да скрипит. Тетка и говорит:
— Скрипи, не скрипи, а быть на ногах!
А парень:
— Быть не на ногах, тетушка, а в пирогах!
Был поп, содержал на большой дороге постоялый двор. Идя с заработков, заходили к нему ночевать и обедать мужики. Вот разговорился раз поп с одним парнем.
