— С-с-сука!!! — шипит пограничник, согнувшись пополам. — Да я тебя сгною здесь. Будешь сидеть под следствием столько, сколько потребуется…
Пока он корчится от боли, вспоминаю о последнем набранном звонке. Бросаюсь к столу, нащупываю рукой телефон. Дрожащими пальцами снимаю блокировку и давлю на кнопку, воображаемую как «SOS».
Господи, пусть возьмёт трубку! Пусть услышит и возьмёт трубку, и я прощу ему всё, даже присутствие рядом чужой женщины.
Пролетевший над головой стул, вынуждает вскрикнуть и пригнуться.
— Ну, что, маленькая дрянь? — едва очухавшись, подонок выравнивается и впивается рассвирепевшим взглядом в моё напуганное до смерти лицо. — Не хочешь трахаться по-хорошему? Ещё одна такая выходка и я поделюсь тобой со своими напарниками. Аэропорт ты покинешь не скоро. Клянусь. Так что давай, расстегивай блузку сама, задирай эту чёртову юбку, пока я не содрал её с тебя, как шкуру со змеи! Садись на стол и раздвигай ноги! Давай! — последнее режет по ушам словно ножницы ржавый лист металла. Внутренности обдаёт кипятком.
— Я ни в чём не виновата! — кричу, вцепляясь руками в преграду между нами. Если отпущу этот треклятый стол, упаду на пол. — Вы идёте на должностное преступление! Я имею право на один телефонный звонок! — разрыдавшись, едва держусь на дрожащих ногах. Сердцебиение эхом расходится в голове. Вместе с ним и рингтон моего мобильного телефона. — Предоставьте мне адвоката, прошу вас… — прохрипев, замечаю, как таможенник отвлекается на звук. Хочу поймать телефон рукой, но он успевает первым.
— Родственники спохватились? Тебя кто-то встречает? — вскидывает на меня осторожный взгляд. — Отвечай!
— Да! — всё-таки надеюсь, что Итан, не дождавшись меня в условленном месте, начнёт искать.
— Мы ответим им только в том случае, когда решим нашу проблему, — с мясом вырывает из груди последнюю надежду. — Расстегивай пуговицы, быстрее! — дальше рявкает так, что я подпрыгиваю на месте от испуга, едва не падая в обморок. Внутри давно всё похолодело. Дрожащими руками тянусь к верхней. Едва справляюсь с ней.
Телефон снова начинает разрываться мелодией. От бессилия что-то изменить хочется умереть. После долгого вызова мобильный замолкает, уничтожая последний шанс на спасение.
Не знаю, сколько времени проходит, пока я в предобморочном состоянии справляюсь со всеми пуговицами на блузке. Оторвав последнюю на нервах, беспомощно опускаю руки.
— Блузку раздвинь! — рявкает, облизывая нижнюю губу.
Ненавижу эту мразь! Ненавижу…
Закрываю глаза, выжимая боль с остатками слёз до опустошающего забвения, пытаюсь больше ни о чём не думать, медленно тянусь к планкам рубашки, вцепляюсь в них окоченевшими пальцами…
— Руй! — ворвавшийся в комнату выкрик чужого голоса прекращает затянувшееся безумие. — Начальник звонил! Девку приведи в порядок. Быстро!!! За ней Святой приехал. Будет защищать её права в суде. Сказал, если хоть волос с её головы упадёт, наркоту припишет тебе вместе с изнасилованием. Последний его громкий процесс ты помнишь. Полстраны на уши поставил, сукин сын.
— Вот.., дерьмо! — бросает испепеляющий взгляд на мигающий экран моего мобильника. — Одевайся! — сквозь зубы произносит, швыряя телефон к остальным моим вещам. — Если хоть слово лишнее пикнешь, я тебя найду! Где бы ты не была. Ясно?
Выдохнуть не получается. Ответить тоже. На ватных ногах оседаю на пол. Как раз в тот момент, когда распихав по сторонам подонков, врывается в комнату ОН…
Глава 1. Аэропорты
Анна
Восемь часов до происшествия
Касаюсь пальцем экрана, чтобы ещё раз тайком от мамы взглянуть на Итана.
Боже, какой у мужчины опасный взгляд…
Фото каждый раз впечатляет. На меня смотрит хищник, сотканный из мускулов и жил, такой красивый, с рельефным обнаженным до пояса телом, по которому стекает струйками вода. Словно из бронзы выкованный. Таких изображал Леонардо да Винчи на своих полотнах…
— Господи, доченька, сдалась тебе та заграница. Может передумаешь? — вздыхает мама.
Отвлекаюсь от приятного занятия, вскидывая на неё растерянный взгляд.
— Мамулечка, ну хватит, — обнимаю её, прижимаю к себе, подбадривающе поглаживаю спину. Сколько бы лет мне не было, я всегда буду её любимой и единственной доченькой. Её ребёнком. — Прошу тебя, не волнуйся. Всё будет отлично. Я же к тёте Кате еду. Учиться буду. Я хочу, чтобы ты мной гордилась.
— Я и так тобой горжусь. Анют, ну как не волноваться? Чужая страна. Чужие люди. Ты же у меня девочка неопытная совсем. Всю дорогу гранит науки грызла. А европейцы, знаешь, какой народ горячий. Я вчера читала статьи на тему: «Европейские мужчины не понимают, чего хотят женщины». Мужчины там слишком импульсивные.., слишком… — на полуслове обрывает разговор, подбирая нужные слова.
Я то знаю, о чём она думает. Переживает, что я влюблюсь в какого-то иностранца, потеряю голову, заброшу учёбу. Того хуже — в подоле принесу. Мы же видели с ней, какими они бывают: подкачанные, рельефные, смуглые, темноволосые, высокие, сексуальные самцы. Если бы не один полублондин, покоривший моё сердце с первого взгляда четыре года назад, я бы, пожалуй, любовалась теми, на фоне которых фотографировалась моя тётя Катерина. Океанский пляж и загорелые спасатели в оранжевых шортах — тот ещё визуальный оргазм…
— …В общем, я не могу не переживать, Анечка. Как только самолёт приземлится — перезвони мне. И помни про «защиту». Ты уже девочка взрослая. Не теряй голову. Сначала получи диплом специалиста, затем о парнях думай. Их много, а ты у меня одна. Умница-красавица неполных двадцати лет. Помни притчу о сорванном цветке.
— Мам, всё будет хорошо, — заверяю её, прислушиваясь к информации диспетчера. — Мне пора. Объявили паспортный контроль.
Обнимаю её крепко-крепко и целую единственного самого дорогого человека на земле.
С отцом не общалась с тех пор, как он от нас ушёл к другой женщине. Мне тогда было четырнадцать лет. Папа собрался и уехал на заработки в другую страну со своей любовницей. Мама долго плакала, тяжко переживала развод. Мы с её родной сестрой часто просиживали рядом с ней ночами, пока тётка сама не укатила за тридевять земель в поисках лучшей жизни. Вот тогда я себе поклялась, что мой избранник никогда меня не бросит. Я найду себе самого чуткого, нежного, красивого, уверенного в себе мужчину, за которым я буду, как за каменной стеной.
И я нашла его.
Совершенно случайно, на другом конце мира.
Но он пока не знает, что моё сердце полностью принадлежит ему вот уже четыре года.
Впрочем, об этом чуть позже…
— Ну всё, мам, мне пора, — хватаю свой любимый чемодан за ручку и, поцеловав маму в щёку, отправляюсь на регистрацию.
— Счастливого пути, деточка! Звони чаще! — доносится мне в спину.
— Обязательно, мамуль! — отвечаю, занимая место в очереди.
После успешного прохождения таможенного контроля и пары часов, проведённых в зале ожидания, наконец-таки оказываюсь в самолёте. Прячу ручную кладь в ячейку и сажусь в кресло рядом с иллюминатором. Пока не объявили взлёт, набираю по вайберу тетю Катю.
— Привет, теть Кать! — говорю в весьма приподнятом настроении, томясь ожиданием поскорее к ней прилететь.
— Ой, Анька моя, ну наконец-то! Ты уже в самолёте?
— Ага, — сияю счастливой улыбкой. — Меня встретит кто? Или взять такси?
— Никаких такси! — протестует тётка. — Мало ли, какие извращенцы их водят в столице. Я договорилась. Тебя встретит сын моего хозяина, сеньора Сантуша. Тот самый, по которому ты сохнешь до сих пор.
— Ты шутишь? — сердце пропускает удар. Я шумно сглатываю, выпучивая на родственницу глаза. — А раньше почему не сказала? Я к нашей встрече совсем не готова. Совсем… — почти шёпотом произношу.
— Старый адвокат забрал своего водителя и отправился с ним в командировку. Пришлось звонить его сыну. Анька, да он старше тебя на пятнадцать лет! Ты серьёзно? Бросай эти детские привязанности. Сдался он тебе. Я думала, всё давно прошло.
