— Ради справедливости давай отметим: одна из них его сестра, а красивой можно назвать только Лиану.
— Карина очень хорошая девочка. И семья у нее прекрасная. Я знаю ее отца, — Марат отпил чаю, вздохнул и добавил: — Но кушать ей надо все-таки поменьше. Но если Рус ее захочет в жены, то пусть будет Карина.
Милана снова рассмеялась.
— Пусть будет. Отец разрешил! — Марат изобразил суровый взгляд. Это была такая их семейная игра на двоих, когда он изображал грозного отца семейства с непререкаемым авторитетом, а Милана… А Милана, как всегда, непредсказуема. В этот раз она решила его дразнить. — Твоя одержимость сосватать детей меня пугает.
— Никакая это не одержимость. Гульнаре двадцать три, Русу двадцать восемь. У меня в их годы уже была семья.
— Ты уверен, что твой кейс — это образец для подражания?
Марат вздохнул, потер висок.
— Как же я не люблю все эти новомодные словечки. Кейс-шмейс… Нет, конечно, я не образец для подражания, ты права.
— Безусловно, я права. Мы же с тобой сейчас вдвоем.
Марат улыбнулся этой их давней договоренности. А ведь они с Миланой так и прожили все эти годы, по этому принципу: наедине главная она, на людях — он. Идеальная оказалась схема.
— И все-таки я не понимаю. Ладно, Рус. Он мужчина, он принимает решение. Если он решил, что пока не готов к женитьбе — это я могу понять. Не могу сказать, что мне это нравится, но понять — могу. Пусть работает, пусть крепче встает на ноги. Но Гуля… — он покачал головой.
— А Гуля, значит, принимать решения не может, работать ей не надо и вставать на ноги не надо?
— Ты прекрасно понимаешь, о чем.
— Не совсем.
— Она же красавица. Умница — вон, диплом красный получила. Работа у нее есть. Готовит прекрасно. Все, все есть! И она одна. Что с нашей дочерью не так?!
Марат осекся. Он сказал… неправду. Неправильное. Гульнара — его дочь от Танзили, первой жены. А не от Миланы.
— Да не смотри ты на меня так испуганно, — Милана подлила ему чаю. — Гульнара и моя дочь тоже. Ты даже не представляешь себе, как приятно ощущать себя матерью взрослой красавицы. Конечно, Зиля у нее на первом месте, но я… Знаешь, как я у нее в телефоне записана?
— Как?
— Мамма-миа! Причем именно так, с восклицательным знаком.
Теперь пришла очередь Марата усмехнуться.
— Это не отменяет моего вопроса. Куда смотрят современные парни?
— А, то есть именно в этом тайный смысл идеи отправить Гулю на море? Чтобы ее там какой-нибудь турок украл?
— Откуда в Сочи турки?
— Ладно, не турок. Кого ты хочешь — чтобы он украл нашу дочь?
— Никого! Рус там зачем, по-твоему?
Милана погладила мужа по плечу. Ее, на самом деле, в глубине души забавляла эта обеспокоенность Марата тем, что его взрослые дети еще не обзавелись семьями. Но нельзя это показывать мужу. Надо беречь мужскую гордость. И потом, Милане это в будущем еще раз проходить — когда подрастут их с Маратом дети, Ваня и Вера. Надо сейчас набираться опыта. И вообще, кто-то же должен защищать Гульнару от чрезмерной опеки отца. Рустам справляется сам, а вот Гуля еще с подросткового возраста рассчитывает в этом вопросе на Милану. Нельзя девушку подвести.
— Гульнара просто слишком хороша, чтобы выдавать ее замуж.
Марат уставился на нее с неподдельным изумлением.
— Женщина не может быть слишком хороша для замужества!
— Да-да, в ЗАГС никому не рано и никогда не поздно. Может, она просто не встретила своего человека. — Муж что-то буркнул, а Милана добавила: — Я вот тебя десять лет ждала.
Милана видела по лицу Марата, что он хотел что-то сказать, но промолчал. Вздохнул.
— Ты, как всегда, права. Налей мне еще чаю, пожалуйста.
Милана выполнила просьбу мужа под его вздох:
— Почему же она у нас такая… невыдаваемая?
***
— Ну, давай поиграем, Гуль!
Она откинулась назад, запрокинула голову, сощурилась на солнце. А потом нацепила на нос солнцезащитные очки.
— Это скучная игра.
— Это отличная игра! Давай, пока твой брат не пришел.
Гульнара покосилась на брата, который на противоположном краю бассейна, у бара, был занят развешиванием лапши на уши какой-то очередной дурочке. Вслед за Гулей туда же посмотрели ее подруги.
— Вот Русу я бы дала… — мечтательно вздохнула Карина.
— Дала бы, так он не возьмет, — фыркнула Лиана.
— А ну цыц! — одернула подруг Гульнара. — Никаких «Я бы дала» моему брату до свадьбы!
Лиана и Карина уныло посмотрели на выставленный им указательный палец с ярко-зеленым маникюром.
— Рус это знает, — вздохнула Карина и взяла ломтик арбуза. — Поэтому нам с тобой, Лианчик, ничего не светит.
— Несправедливо, — пробурчала Лиана. — Какой-то страшной девке — космы бы ей повыдергивать — светит. А нам — нет!
Гульнара снова покосилась на противоположный край бассейна. «Девка» была очень даже ничего. По крайней мере, уже оба глаза Рустама были в ее оранжевом бикини.
— А нам нет, — задумчиво согласилась она. — Потому что мы кто?
— Мы хорошие девочки.
— Дружнее.
— Мы хорошие девочки!
— Маловато энтузиазма.
— Мы хорошие девочки!!!
— То-то же. Так выпьем за это.
— Безалкогольного коктейля, — уныло уточнила Лиана. Снова покосилась на бар. — Ну что он в ней нашел, я не понимаю!
— Смотри, какое у нее тату шикарное.
— Русу нравятся тату у девушек?!
— Угу. При виду тату на красивом женском теле теряет волю. Не думай даже, твой отец тебя убьет! — рассмеялась Гуля на загоревшийся взгляд Лианы. — Рус долго ныл по поводу того, чтобы отец разрешил ему сделать тату. И отец однажды сказал: «Тату — отличная идея. Позволяет отличить идиотов от нормальных людей». После этого Рус перестал говорить о тату. Но татуировки на девушках его заводят.
— Эх… — вздохнула Карина. — Ладно, если нам тату не светит, давайте играть. Гуля, твоя очередь. Вон тот тип, в синих шортах, через четыре шезлонга? Дала бы?
Гуля лениво покосилась на объект вопроса подруги.
— Конечно, нет.
— Почему?
— Он страшный.
— А по-моему, вполне ничего. Чуть красивее обезьяны — и ладно. Зато смотри, какие там мускулы.
— Именно поэтому. Качок. Сидит на протеине и анаболиках, дрочит на свое отражение в зеркале.
Карина рассмеялась.
— Неа, — неожиданно вступилась за незнакомца Лиана. — Этот не качок. В зал, может, и ходит. Но мышцы у него не стероидные. Все натуральное. На органике.
— Ты прямо эксперт.
— А то! И, самое главное, смотри, какой он волосатый. Качки — они гладкие, чтобы мышцами играть на публику. А этот мохнатенький, прямо как йети. Все как я люблю.
— Ну и забирай.
— Так он же с тебя с первого дня глаз не сводит.
Гуля вздохнула. Но спорить не стала. Легла на шезлонг и прикрылась полями шляпы.
Она хорошая девочка. Она хорошая дочь. Она хорошая во всех смыслах.
Как же это тошно. Она настолько хорошая, что похожий на неандертальца мужик пятый день не решается к ней подойти. Хотя причина, конечно, в Рустаме, который, как зоркая наседка, не отходит от них ни на шаг.
Гульнара приподняла шляпу и повернула голову в сторону мужика в синих шортах. А он смотрел на нее. Увидев, что и она смотрит на него, он не стал отводить взгляд. И какое-то время они смотрели друг на друга. Он отвел взгляд первым. И уткнулся в книжку.
Ну, надо же, буквам обучен!
Гульнара тоже отвела взгляд. Этот короткий обмен взглядами взволновал ее. Честно говоря, и мужчина этот ее волновал. Все, что она сказала подругами, было не совсем правдой.
Он был совсем не страшный. Впрочем, красавцем его тоже не назовешь. Нос, похоже, ломанный. Черты лица резкие, почти грубые. Очень крупный. Даже издалека производит впечатление угрозы, а близко он за эти пять дней к Гульнаре не подходил. И все же было в нем что-то волнующее.
— Гуля, твоя очередь! Давай задание Лиане!
Гуля лениво выглянула из-под шляпы.
— Вон тот. Рядом с Русом. Дала бы?
