Да, сопутствующие невзгоды - отрыв от семьи и привычного окружения, - были неприятны, и даже болезненны. Позже, Нил не раз и не два всплакнул по маме и папе, но эти минуты слабости не перевешивали в его глазах возможность влиться в ряды знаменитых защитников всего хорошего, и борцов со всем плохим. Этот позитивный взгляд на вещи помог Нилу быстро свыкнуться с новым обиталищем - храмом джедаев на Корусанте, - новым распорядком дня, и новыми сверстниками. Он мог бы стать самым обычным юнглингом, если бы не одно “но” - сны не прекратились.
Почти каждую ночь, Нил Коррин видел очередную сценку из жизни планеты, бедной на привычные вещи, и богатой на странности. Планету, где спидеры не отрывались от земли, а обыденные космические челноки были чем-то из разряда сверхвысоких технологий, доступных лишь элите, да и то, далеко не всей. Планету, где множество государств непрерывно ссорились из-за скудных запасов природных ресурсов, и при этом, усердно переводили эти ресурсы на отходы, отравляющие биосферу. Планету, чьи жители только начали делать первые робкие шаги в космос. Нил даже запомнил имя этой планеты - Земля.
В какой-то момент, сны перестали быть подобием документальных головидов. Поначалу, они превратились в те же головиды, но на быстрой перемотке - в одну ночь, перед мальчиком могла промелькнуть неделя событий. Потом, события превратились в пестрое лоскутное кружево, мелькающее перед глазами спящего Нила взбесившимся калейдоскопом. Как ни странно, все эти события мальчик прекрасно воспринимал, и запоминал. Его голова все сильнее пухла от воспоминаний, которые он постепенно перестал считать чужими.
Это несло сразу несколько последствий. Нил Коррин кое-как находил силы на учебу, благо для совсем маленьких она была простой - немудреные физические упражнения в виде подвижных игр, и основы чтения, письма, счета, и тому подобных базовых вещей. Но в свободное время, он невольно погружался в глубины сознания, пытаясь переварить и усвоить впитанное ночью. Массивы чужой памяти, спешно пытающиеся распаковаться в его уме, отбирали все внимание Нила, заменяя собой обычный для ребенка досуг. Он заработал среди сверстников стойкую репутацию нелюдимого молчуна, и так и не смог ни с кем сойтись ближе мимолётного знакомства.
Ещё, Нил вынужденно повзрослел. Другое было бы странным - пусть технологии и быт планеты Земля были просты и примитивны, ее разумные - несколько рас людей, - не отличались ни от обитателей Стьюджона, родного для Нила, ни от многих жителей Корусанта, совершенно никак. Воспринимать их персонажами многосерийного голофильма мальчик не мог. Он, скорее, сроднился с ними, и с ними же взрослел, рос, и старел… последнего, к счастью, не случилось: молодое тело и живой ум ребенка взяли свое.
Проживать чужую жизнь, и усваивать ее опыт, Нил закончил совсем недавно - вчера, вскоре после своего двенадцатого дня рождения. В то утро, встав с постели, он неожиданно понял, что проспал без сновидений всю ночь, и несказанно этому обрадовался. Ненадолго - на смену постоянной напряжённой работе мозга по перевариванию чужих воспоминаний, пришли сомнения: переосмысление многих вещей, раньше казавшихся самоочевидными, и разные надоедливые глупости, вроде неприятия собственной физиономии, родной и знакомой.
Как ни странно, сомнений в джедаях, и нужности становления одним из них, не возникло.
- Нет эмоций - есть лишь покой, - задумчиво повторил Нил первую строчку джедайского кодекса.
Мысленно, он проговорил и остальные четыре, не менее короткие и многозначительные. Они попахивали откровенным монашеством, чем-то сродни земному буддизму, как его знал Нил, но негатива и отторжения не вызывали. Как не вызывало их и джедайское кредо - защищать мир и спокойствие во всех уголках галактики, до которых дотянется влияние храма. Оно, влияние, было весьма велико - джедаи считались подотчетными Сенату Галактической Республики, государства, простирающегося до самых дальних краев галактики Небесная Река, но подотчетными очень и очень условно. Влиться в такую влиятельную группу, да ещё и занимающуюся благородным делом охраны порядка, казалось Нилу Коррину вполне удачным началом его жизненного пути.
Почувствовав, что более-менее восстановил душевную гармонию, подросток отодвинул в сторону прочие размышления, сменил пижаму на повседневную свободную одежду, накинул поверх нее привычный коричневый халат, и вышел из комнаты. Нилу следовало поторопиться, если он хотел успеть на завтрак.
***
Взяв у дроида-повара поднос с едой, Нил Коррин устроился за одним из свободных столиков - благо, тех в обширной столовой было много больше, чем детей, способных их занять, - и с сомнением уставился на свою пищу. Прямоугольная плошка с матово-белой киселеобразной жижей, стакан ярко-синей жидкости, и нечто оранжевое и пупырчатое, напомнившее подростку не то драконий фрукт, не то манго, пытающееся превратиться в дикобраза, вольготно расположились на его подносе. Как помнилось Нилу, жижа была пюре из корнеплодов трока, а синяя жидкость - энергетиком на растительной основе. Название “драконьего манго” не было известно подростку, но он прекрасно помнил, что эта штука съедобна, и даже вкусна. Задумчиво скривившись, он зачерпнул матово-белую субстанцию ложкой, и отправил в рот. Брови Нила приподнялись в лёгком удивлении - полное освежающей сладости, пюре напомнило ему фруктовый салат, измолотый в блендере до состояния жидкости. Отрешённо поглощая еду, он принялся лениво размышлять, избалуют ли его ежедневные сладкие завтраки, или быстро надоедят - как он помнил, меню в храме не отличалось разнообразием.
С этой мысли, раздумья подростка невольно перетекли на прочие вещи, что занимали его уже долгое время. Откуда взялись его странные сны, наполненные чужими воспоминаниями? Здоров ли он, или сходит с ума? Нужно ли пойти с этим к кому-нибудь более знающему и опытному, вроде одного из мастеров, и спросить совета, или лучше сохранить свою странность в секрете? Стоит ли поискать информацию о планете Земля в галанете и архивах храма? Наконец, кто он? Все ещё Нил Коррин, или тот безымянный старик, таскающий на носу примитивный усилитель зрения?
С последним вопросом больших сомнений не было - лавина чужих знаний и опыта не погребла под собой то немногое, чем являлся Нил, а, скорее, дополнила его. Он все ещё оставался прежним мальчишкой - бесшабашным, неглупым, чуть более авантюрным, чем сверстники, но, вместе с тем, сохраняющим спокойствие в большинстве ситуаций. Просто, в свете новых воспоминаний, знаний, и даже умений, слишком многое виделось по-другому.
С остальными же вопросами, сомнений было много больше, чем уверенности.
- Привет, - раздался совсем рядом звонкий детский голос. - Можно к тебе?
В своих раздумьях, Нил совершенно не заметил подошедшего мальчика. С любопытством осмотрев его дружелюбную физиономию - лимонно-желтую, с коротким ёжиком черных волос, торчащим поверх многочисленных острых рожек, - он приглашающе кивнул на один из стульев.
- Меня зовут… - попытался представиться гость.
- Сул Зот, забрак с Иридонии, младше меня на год с лишним, - скучным голосом перебил его Нил. - Я тебя помню - мы ходим вместе на “общегалактический”, теорию Силы, и историю. Уже пару лет, как ходим. Чего это ты надумал знакомиться только сегодня?
- У тебя обычно взгляд такой… - юный забрак изобразил вытянутую и лупоглазую физиономию. - Странный, - он виновато улыбнулся. - Я думал, ты по дому скучаешь. Тебя ведь поздно забрали?
- В пять лет, - согласно кивнул человек.
- Плакал? - серьезно спросил Сул. - Это ничего - многие плачут. Некоторые - ночи напролет.
- Было дело, - легко согласился Нил. - С семьёй трудно расстаться. Но теперь, наша семья - храм джедаев. Верно, братик? - он весело подмигнул подростку. Тот удивлённо захлопал глазами.
- Ты это серьезно, насчёт брата? - растерянно спросил забрак.
- Нет, издеваюсь, - с предельно каменной физиономией ответил человек. К чести его собеседника, тот быстро понял, что к чему, и весело засмеялся.
