Девушка смело смотрит мне в лицо.
— Давай прекратим это дерьмо. Ты прекрасно знаешь, кто я, и видишь во мне легкую мишень. Но вот что я скажу тебе, ублюдок...
— Эй, полегче...
— Ты. — Она тычет меня в грудь. — Не лезь ко мне.
Кажется, что она стала выше, но это невозможно.
Я проверяю, не стоит ли она на носочках. Нет. Странно.
— Да, я умная. У меня средний балл четыре-пять и планы. Планы на колледж. Планы на карьеру. И никто, даже большой...
Так, теперь она точно стоит на цыпочках. Я проверяю. Нет. Какого хрена?
— Тупой...
Я что, уменьшаюсь?
— Самодовольный качок не встанет у меня на пути.
Теперь мы практически нос к носу. Я прочищаю горло, расправляю плечи и возвращаю себе преимущество в росте.
— Ты обращаешься со мной как с дерьмом, потому что я одна из немногих девушек в этой школе, в которую ты не хочешь засунуть свой член.
Я обиженно ахаю.
— И если то, что меня отправили в офис, потому что я защищалась от твоих оскорблений...
— Оскорблений? О, пожалуйста.
— ...уменьшит мои шансы на поступление в Стэнфорд. — Она втягивает воздух сквозь стиснутые зубы. Ее глаза — крошечные осколки изумрудного огня. — Тогда я выслежу тебя, уничтожу все, что ты когда-либо любил, и ничто не помешает мне разрушить твою жизнь. Мы поняли руг друга?
— Проклятье... — Я смотрю на ее напряженные плечи, жесткую челюсть и раскрасневшиеся щеки. И в этот момент я верю, что она способна выполнить свою угрозу. — Что забралось тебе в задницу?
— Ты. — Она сильно тычет меня тупым белым ногтем в грудь. — Ты.
Девушка разворачивается и оставляет меня на месте, потирать грудь, которую все еще покалывает от ее прикосновений.
Ванесса
Передо мной ставят бумажный стаканчик в тот самый момент, когда я чувствую, как волосы убираются с моей шеи. Инстинкт и усталость заставляют меня откинуть голову в сторону, чтобы обнажить горло. Теплые влажные губы касаются моей кожи и дразнят.
— М-м-м, эй, секси, — бормочет Хейс, прижимаясь к моей коже, от чего по телу пробегает дрожь. — Ты так хорошо пахнешь. — Парень проводит носом по моей шее до воротника форменной рубашки. Отодвигает накрахмаленную ткань в сторону и покусывает мое плечо.
Хейс Норт.
Кто бы мог подумать, что этот несносный придурок с физики окажется любовью всей моей жизни? Ладно, мы встречаемся недолго, и не обменивались этими тремя короткими словами, но ничто в моей жизни никогда не казалось мне таким правильным. Таким интенсивным.
В тот день, когда нас отправили в кабинет директора, Хейс взял на себя ответственность за все. Он сказал, что целенаправленно подначивал меня, и когда директор Жарден спросила, беру ли я на себя какую-либо ответственность, Хейс спросил её, как должна реагировать женщина, столкнувшись с женоненавистничеством. В тот день мне пришлось поднять челюсть с пола. Хейс с улыбкой принял недельное наказание, а я была освобождена от ответственности.
После того как вышли из кабинета директора, я спросила его, почему он так поступил. Почему не разделил вину со мной.
Его ответ?
— У тебя большие планы, — сказал он. — У меня их нет.
Моему феминистскому сердцу неприятно это признавать, но Хейс Норт пробил брешь в прочной стене, которую я воздвигла, чтобы сосредоточиться на учебе и избегать социальных аспектов. Неделю спустя, после того, как он измотал меня своей настойчивостью, мы пошли на наше первое свидание.
С тех пор мы неразлучны.
Оказалось, что Хейс Норт не тупой качок. Он умен, когда внимателен, и целеустремлен. А еще невероятно талантливый спортсмен и лидер, капитан своей команды. Он забавен до невозможности. Удивительно преданный. И, похоже, я ему действительно нравлюсь.
Он экстраверт. Я — интроверт. Но каким-то образом это работает.
Наши отношения стали сюрпризом для нас и всей школы. В ежегоднике мы были признаны «Самой неожиданной парой».
На бумаге мы не имеем никакого смысла, но вместе... мы — огонь.
— Хватит, — тихо стону я, откидывая голову назад и закрывая глаза. — Мне нужно выучить еще трех европейских монархов, прежде чем смогу уйти.
Жар его рта исчезает.
— Отлично. — Он опускается на сиденье рядом со мной за столом. — Я буду ждать. Но не терпеливо. — Его ухмылка ленивая и такая соблазнительная. Хейс самый красивый парень из всех, кого я когда-либо видела, с ним может соперничать только его брат-близнец, который не менее красив, но в нем нет той остроты и опасности, которую Хейс носит как вторую кожу.
Хмурюсь, жалея, что не могу бросить учебу, поехать домой к Хейсу и провести остаток вечера, целуясь. Мы были так близки к тому, чтобы заняться сексом, но я сказала ему, что сделаю это только с тем, кого люблю, и поскольку никто из нас этого не сказал, то... никакого секса.
Но я думаю, что люблю его. Люблю его сердце, которое он позволяет видеть только мне. Мне нравятся его напор и решительность, потому что разделяю их. Но больше всего мне нравится то, как он смотрит на меня, когда я застаю его врасплох. Как будто взгляд на меня восстанавливает что-то в его душе. Приносит исцеление чему-то сломанному.
— Спасибо за... чай? — Я хватаю стаканчик обеими руками, чтобы не обвить ими его шею и не забраться к нему на колени.
— Зеленый чай с медом. — Он наклоняется и проводит рукой по моему бедру. — Я знаю, что уже поздно, что обычно означает ромашково-лавандовый, но ты учишься, поэтому я принял ответственное решение и принес кофеин. — Его улыбка наполнена мальчишеским обаянием, которое растопило мое сердце.
— Хороший выбор. — Я целую его мягкие губы. — Спасибо.
— Я бы сказал, что не за что, но ты же знаешь, что я приношу тебе чай, потому что эгоистичный ублюдок, который ненавидит делить тебя с книгами. — Он собственнически сжимает мое бедро, и я никогда не думала, что от этого у меня внутри все затрепещет, но, к сожалению, это так. Погружаюсь в тепло его карих глаз и дрожу.
Парень хмурится.
— Тебе холодно?
Нисколько.
Хейс уже стягивает через голову свою хоккейную толстовку. Накидывает ее мне на плечи и завязывает на груди. Я утыкаюсь в мягкий, потертый хлопок, делаю глубокий вдох и вздыхаю.
— Пахнет тобой, — говорю я с придыханием.
Из его горла вырывается тихое рычание.
— Черт, Несс. Мы в библиотеке. У меня тренировка через десять минут, а ты смотришь на меня, как на закуску.
Я снова целую его, но на этот раз прикусываю зубами его нижнюю губу.
Еще одно восхитительное рычание.
— Дай мне поучиться, — шепчу ему в губы.
Все его тело сдувается, как парус, потерявший ветер. Он смотрит на меня сквозь длинные каштановые волосы, высветленные солнцем, которые спадают ему на лоб.
— После тренировки будем заниматься у меня дома.
Смущающий девичий смешок вырывается у меня из горла.
— Мы так это называем?
Его щеки вспыхивают розовым, и нет ничего сексуальнее, чем румянец у такого крутого парня, как Хейс Норт.
— Да.
— Йоу, Хейс, — окликает сзади один из его товарищей по команде. — Нам пора.
Он наклоняется и прижимается губами к моему уху.
— Анатомия человека, детка. — Целует меня в щеку. — Я люблю тебя.
Вот так просто. Именно так он это говорит. Эти три слова.
Я люблю тебя.
Брошенные как самое обычное прощание, а потом он уходит. Уходит, черт возьми.
Он сбросил бомбу, а потом ушел!
Я вскакиваю со стула и бегу через библиотеку, прежде чем мой разум успевает передумать.
Хейс и его друг уже почти у дверей. Парень идет, как школьный бог, которым он и является; как будто все начинается только с его приходом, и он не торопится.
— Хейс!
Девушка шикает меня.
Он останавливается и поворачивается, его брови озабоченно сдвинуты, когда тот оценивает мою спринтерскую форму. Если бы у меня было больше времени подумать об этом, я бы беспокоилась о том, как глупо выгляжу во время бега. Есть причина, по которой я академик, а не спортсмен. Я не бегун. Но все же двигаю руками, толкаюсь ногами и, когда оказываюсь достаточно близко, бросаюсь в его объятия.
