Галина Емельянова - Актриса и Президент (СИ)

Осенний ветер в лицо, запах прелой листвы, пар изо рта коня, Варя, не сдерживая себя, закричала от восторга. Буран понял и принял ее восторг, и уже мчался как молния.

А на борту президентского самолета Президент решал, куда полетит домой, или еще в один регион нагрянет. И когда уже самолет развернули на Москву, помощник президента увидел в ленте сообщений «Варя Малышева прибыла в Константиновский дворец». Он сделал, то чего делать был не должен, он принял решение: решение было не говорить Александру Александровичу о приезде кинодивы. Ну, приехала, и приехала, и пусть радуется.

Так они в тот день и не встретились, Варя и Александр Александрович.

В гостевом домике, от пронесшегося ночью торнадо, сорвало крышу, Варю переселили в комнаты президента. Видимо это были комнаты для жены или дочерей. Не такая официальна обстановка.

Все мило по-домашнему. Спокойных тонов шелковые обои, полог кровати, нежно-абрикосового цвета. В гостиной рояль, а больше всего Варе понравился дамский столик, инкрустированное перламутром, совершенство, с японскими гравюрами.

Она всегда была жаворонком, вставала рано, вчера после съемок в промозглом ноябрьском городе, уснула рано. И теперь вот ходила по незнакомому дому, совершенно потерявшись в этих пустынных коридорах. Ей слышались какие-то шорохи, он почти бегом поворачивала за очередной поворот, но так никого и, не встретив, она увидела прозрачные двери спортзала. Из-за двери слышался лязг железа, чьи-то шаги и громкое дыхание. Она открыла дверь.

В огромном зале она сразу и не увидела человека, который тренировался. Он заявил о себе сам.

— Охрана, в чем дело? — громко и раздраженно сказал невидимый мужчина.

По коридору затопали шаги и Варю оттеснили в коридор, большие бритые ребята. Потом видимо узнав, извиняясь, но в зал так и не пустили. А она и не рвалась. Уже понимая, кто именно не хочет ее видеть, она попросила одного из секьюрити провести ее на свою половину дома.

— Степаныч, в чем дело, почему обслуга у тебя шляется без присмотра.

— Это не совсем прислуга, Александр Александрович.

— Ага, а кто?

— Варя Малышева, вы ее официально пригласили. У нее в гостевом домике крышу снесло. Вот и поселили в вашем, не везти же в город.

— Варвара Николаевна приехала? Почему, я узнаю это последним? Извинись, и пригласи завтракать.

Но Варю уже вез лимузин на набережную. Предстояла съемка проводов, русского крейсера в последний поход 1905 года.

Ли нервничал, переводчица была бестолковая, какая-то родственница мэра. Она безбожно путала время, произношение тоже было ужасным. Варе приходилось растрачивать себя на комментарии для режиссера. Ведь, он здесь главный, а не она.

За восемь часов съемок, она устала, как не уставала на палящем солнце в Оклахоме.

Президент завтракал один, все было безвкусно и вообще настроение с утра было испорченно. Он не так представлял их первую встречу, вернее, он предчувствовал что-то невероятное, а тут конфуз, не встретил, накричал. Самое обидное, что остался он в Стрельне абсолютно случайно, из-за торнадо Москва не принимала, и они приземлились в Питере.

По пути в город он досмотрел любимые кадры.

«Сали, это я. — признавалась героиня Вари своему врагу, из враждующего клана, отобравшему у нее мужа, сына и дом, и ранчо.

Кольт в руке не дрогнул, кровь врага окрасила выжженную траву.

У актрисы на лице не торжественная улыбка, а спокойная скробь, за весь этот гребанный мир. И глаза, словно, с русской иконы».

Он в этот момент забывал, что фильм американский, эта девушка — женщина, с выжженными солнцем скулами, и шелушащимся носом, была ему близка, хотелось взять ее на руки, и никогда не отпускать, а еще очень хотелось увидеть улыбку в этих бездонных глазах.

Ужин тоже прошел в одиночестве.

Утром, еще не было шести, позвонил агент и озвучил последние предложения о работе. Самым дорогим было предложении от русского миллиардера и главное, здесь в России: Подмосковье, день рождения олигарха.

В условия входила охрана, лимузин и полная конфиденциальность самого мероприятия.

Она открывала вечер, пока гости были трезвы и приличны.

Девушка гример с удивлением и даже с осуждением смотрела на скромный наряд кинодивы: черные, узкие брюки и белоснежную блузку. Из всех украшений на «звезде» была брошка, с крупным аквамарином. Брошка была сделана в виде капли, заключенная в розовое золото, она словно слеза блестела на груди актрисы.

Зал сиял бриллиантами. Плечи, груди, спины, все обнажено и на показ. Сам виновник торжества подарил Варе корзину прекрасных роз, Эден роуз.

Она спустилась в зал, под громкие аплодисменты. С большим удовольствием она бы уехала отдыхать, на завтра были запланированы натурные съемки, под холодным ветром и дождем.

Но хозяин сам проводил ее до своего столика, и разговор его касался проката ее будущего фильма. Как оказывается, этот высокий, некрасивый мужчина прекрасно говорил по-английски, и разбирался в киноиндустрии лучше даже Вариного агента.

Разговор их прервали дружные аплодисменты, хозяин вечера встал и пошел навстречу вновь прибывшему гостю. Весь зал встал, даже дамы, но Варя продолжала сидеть. Даже когда она увидела человека, вызвавшего такой ажиотаж.

Знакомая отмашка руки при ходьбе, к столику шел Александр Александрович.

Именинник представлял ее, а она смотрела прямо в глаза, первого человека в стране.

Глаза были все-таки голубыми. Взгляд был ироничен, видимо это относилось к восторженному приему, но постепенно выражение глаз менялось. Ирония уступила место сначала удивлению, потом восхищению.

Так они и встретились. Варя вдруг стало легко и свободно, она пила шампанское, и смеялась, несколько грубоватым мужским шуткам.

— Думаю, вы не откажитесь, Варвара Николаевна поехать домой на моей машине. Варвара Николаевна у меня в гостях уже неделю, а вот встретиться не получалось.

Она была благодарна, что он увез ее. От вина кружилась голова, хотелось укутаться в теплое, легкое одеяло и проспать до утра.