— Ну знаешь, мы пару раз по-пьяни целовались. Да-да, я тебе не говорил раньше, — оправдывался Карп, как будто Серега выказал хоть какую-то реакцию. — Сейчас говорю. Когда зашло слишком далеко…
Не слушал. Повторить, конечно, мог. Чисто физически, не вдаваясь в смысл. Но полноценно не воспринимал.
Алина Кузнецова влетела в аудиторию за пять минут до звонка. Град встретил ее появление с привычным отчуждением. Внешне. Внутри что-то по касательной дрогнуло.
— Какая же ты свинья, Закревич! — проорала девушка, сбивая на пол все барахло "свиньи". — Мы этого так не оставим! Я сегодня к декану пойду! Пусть весь факультет соберут. Что бы ты, п*дла, перед всеми ответил за свою гнусную клевету! Такие подонки должны быть наказаны.
— Ты че, больная? Что тебе от меня надо? — подал голос Закревич.
Звучал неубедительно, учитывая то, с какой экспрессией Кузнецова жонглировала его барахлом.
— Как ты, мразь, только посмел такое выдумать? Ника даже на свидание с тобой не соглашалась! Такты назло решил слухи распустить…
Сердце Градского перестало биться.
Долгая, долгая пауза.
А потом его сердце начало колотиться с сумасшедшей скоростью. Раскаленная кровь понеслась по венам. Горячее дыхание, вразрез внутренней буре, чрезвычайно медленно покинуло до предела расширенные ноздри. Взгляд помутился. Тело налилось тяжестью. Внутри восстали все сознательные и подсознательные инстинкты.
Град не успел отследить собственных эмоциональных реакций и осознать действий. Опрокидывая стул, сорвался с места. Стремительно пересек требуемое расстояние. Одним ударом, включающим в себя всю его ярость и мощь, сбил Закревича на пол. Парты и стулья, образуя сумасшедший грохот, полетели в разные стороны. Кто-то из парней закричал, девчонки практически в унисон запищали.
— Боже мой! Кто-нибудь, остановите его!
Нет, Серега не мог допустить, чтобы его остановили! Ни хр*на!
В его распоряжении находились все необходимые ресурсы: мощь, техническое умение, силовая выносливость. В одно мгновение все это вырвалось из-под контроля. Градским руководила лишь чистая и безжалостная ярость.
- *бать, Град! Хватит! Тормози!
Бил и бил Закревича, словно в конечном итоге намеревался забить ублюдка насмерть. Брызнула кровь, мышечные ткани стали мягкими, появился характерный чавкающий звук.
— Прекратите немедленно!
— Твою мать, Серега! Харэ уже…
— Град, пожалуйста, остановись!
У Карпа ничего не получалось, а никто другой просто не посмел бы остановить Градского.
Выпустил Закревича, лишь когда осознал, что тело того обмякло. Тогда позволил себя оттащить. Судорожно перевел дыхание, но оно все равно осталось учащенным. Проклятое сердце ломало грудную клетку. Эмоции и гормоны, которые он всю свою жизнь теоретически изучал, вошли в сговор и устроили внутри него коренной переворот.
Раньше слышал, что чувства могут разрывать изнутри. Но, как оказалось, и близко не понимал, что это значит. Теперь не знал, как с ними справиться. Каким должен быть алгоритм действий, чтобы не сбросить кожу и не превратиться в зверя?
Содержимое желудка перевернулось и толкнулось вверх. Пришлось несколько раз кряду сглотнуть, чтобы остановить рвотные позывы. Получилось. Но все еще предпринимал попытки вернуть дыханию нормальную ритмичность.
Алина первой бросилась приводить Закревича в сознание. Хлестнула в залитое кровью лицо воду, повернула на бок.
— Давай же, скотина… Ты не имеешь права подыхать.
Очухался. Закашлялся. Простонал и снова закашлялся.
А Градского так и подмывало вернуться и продолжить. И если он все же стал зверем — без разницы. Чудовищем. Бешеным псом, который сорвался с цепи. Любым существом.
— Вас ждут большие проблемы, Сергей, — проскрипел седой хлыщ, ведущий у них курс информационных технологий.
"Положить, нахр*н".
Глянул на старика, как на таракана. Испытал абсолютное безразличие к обещанию, что ему как-то прилетит за содеянное. И не в обычном смысле, к которому он привык. Это гребаное безразличие тоже являлось каким-то яростным. В аудитории, кроме хлыща, возились еще несколько преподавателей. И Градский как будто ждал, чтобы кто-то из них еще что-то вякнул! Надеялся на живую провокацию.
Это было очень, очень хр*ново. Хорошо, что понимание этого все же замаячило где-то на задворках его сознания.
— Где она? — тронул старшую Кузнецову за плечо.
Та помедлила, но все-таки ответила.
— В общежитии.
— Какая комната? — номер блока он помнил.
Повторная раздражающая пауза.
— Четыреста сорок шестая.
— Сергей, боюсь, вы не можете сейчас уйти, — проинформировал тот же хлыщ.
Но Градский уже шел к двери.
— Град? — окликнула его Аля.
— Что?
— Прежде чем ехать к Нике, зайди в уборную и приведи себя в порядок, — тихо попросила и снова склонилась над Закревичем.
Привести себя в порядок оказалось невыполнимой задачей. Лицо, руки и одежда были забрызганы кровью. Пришлось ехать домой. Зато хватило времени немного остыть.
Телефон разрывался. Трезвонила мать. Видимо, и ей уже донесли.
— Слушаю, — из-за долгого молчания голос вышел хриплым.
— Сережа! Боже, где ты находишься? — сорвалась мать. — Тут такое творится! Закревича "скорая" увезла. Тебя кругом ищут! Полицию вызвали! Я не знаю, что делать? — зачастила между громкими сиплыми выдохами. — Пришлось папе сообщить. Он уже едет.
— Мама, погоди. Послушай, — остановил ее, сворачивая с проспекта и перестраиваясь в нужную полосу. — Утряси там все, чтобы сегодня тихо было. На завтра собрание факультета собери. Типа, чтобы разбирали меня, я за свой поступок отвечу. Можно с полицией.
— Да ты что!
— Мама, мам, слушай меня. Узнай, не звонил ли кто-то в общагу? Мне нужно, чтобы меня впустили. Скажи, чтобы меня впустили. Слышишь меня, мам?
— Слышу, Сережи. Но…
— Я на тебя рассчитываю. Потом вечером поговорим, хорошо? И отцу передай, чтобы дома меня ждал, не искал. Я все объясню, ладно?
— Ладно, — выдохнула дрожащим тоном.
Хотела еще что-то добавить, но Серега отключился.
В общежитии ему довелось побывать впервые. На эмоциях как-то сообразил подойти к вахтерше. Сказал, к кому пришел, оставил "студенческий", и она позволила ему пройти.
Пока поднимался на четвертый этаж, в ногах слабость появилась. Во всем теле. Сердце снова замолотило, как безумное.
Постучал. Но за дверью не отразилось ни единого звука. Тишина.
Повторил — тот же эффект. To есть полное отсутствие результата.
Раскачиваясь на пятках, задумался, как дальше поступить. Кузиного номера телефона у него не было. Да и вряд ли бы она впустила, если бы он попросил. Вот если бы открыла, попытался бы ее задержать.
Сознание растоптало страшное опасение…
Сбежал на первый этаж, на ходу набирая Алину.
— Я сейчас передам трубу вахтерше вашей. Скажи, пусть ключ мне даст.
— Какой ключ?
— От вашей комнаты.
— Зачем это? Ника тебе не открывает?
— За дверью очень тихо, словно ее нет. Но я… это… Я просто подумал… вдруг она… вдруг она себе что-то сделала… — промямлил, будто умственно отсталый.
Воздуха не хватало. И слова где-то в глотке застревали. Щекам неожиданно сделалось горячо, и он тупо порадовался тому, что, кроме старухи с вахты, его никто не видит.
— О Боже… — пискнула Аля и на какое-то время потерялась. Сереге даже показалось, что звонок прервался, пока она не заговорила снова. — Хорошо. Передай телефон Надежде Леонидовне.
Второй раз поднимался на нужный этаж быстрее. Действовал без промедления. Вставил ключ в замок. Провернул. Вошел.
Глава 9
Мы сжимали друг друга так крепко, Что в объятиях ломались кости.
Мне такое встречалось редко. Нет, я не видел — ни до, ни после.
© NЮ "Веснушки"
Кузя находилась в комнате. И она была, слава Богу, в которого он продолжал не верить, жива и здорова. Приподнялась на кровати и, обернувшись, оторопело уставилась, будто не Градского увидела, а приведение графа Дракулы.
