Даже когда я в один момент осознала, что и Катя с Даней далеко не благодетели, а обычные мошенники, воспользовавшиеся моей верой в дружбу и надеждой на искренность...
Вот не думала я, что бывает хуже!
Оказывается предела моим страданиям и бедам не было. Когда я уже наивно предпологала, что очутилась на самом дне. В реке моих испытаний оказался высокий слой засасывающего ила. Тюремного дерьма, которое затягивало меня с головой, заставляло нахлебаться новых издевательств и проблем.
Как только дверь камеры захлопнулась, я снова ощутила на коже гадкий и тошнотворный взгляд сокамерницы. С трудом превозмогая брезгливость, я добралась до свободной койки. Присела на краешек обшарпанного матраса. Пружины старой кровати противно пискнули.
Огромная бабища зашевелилась в своем логове. Как чудовище из фильмов ужасов, обернулась ко мне.
Я сразу отползла глубже к холодной стенке. Забилась в уголок и подтянула колени к груди. Зажмурила глаза, пряча лицо между коленями и накрыла голову ладонями, словно щитом.
От непомерного количества стрессовых клеток в моей расшатанной нервной системе и от переизбытка событий и переживаний за этот бесконечный день, я начала погружаться в состояние близкое к трансу. Задремала прямо в таком неудобном положении.
И, возможно, мне бы удалось забыться и уснуть, но внезапный грубый толчок в спину резко вернул меня в ужасную реальность.
Я вскрикнула от боли. Кубарем скатилась с кровати. Моя сокамерница продолжала меня шарпать и толкать, пока я не очутилась на грязном полу.
Я затравленно обернулась. Подняла на эту женщину-монстра испуганный взгляд. На ее кривом лице отразилась победная ухмылка. В этот момент я понимала, что все мои беды только начинаются. И внешность у них чудовищная и невообразимо страшная.
- Вали отсюда! Это моя койка,- пробасила громила и проследив за моим взглядом в сторону второй кровати, добавила:- И та тоже моя! Ясно тебе, сука?
Я промолчала, пытаясь понять, где же теперь спать мне. Спорить с этой сумасшедшей не вариант. А драться за спальное место и подавно. Она меня прихлопнет своей лапищей, как стрекозу, и не заметит.
- Тебе ясно? - агрессивнее повторила она.
- Ясно,- опустив глаза в пол, выдохнула я уныло.
С громким скрежетом женщина-монстр придвинула одну кровать к другой. Я следила с опаской за ее движениями, стараясь дышать тише, чтоб ненароком не поивлечь снова к себе ее внимание.
Это чудище улеглось на две койки одновременно, не оставляя мне ни единого шанса примоститься хоть на краешек.
Когда она начала храпеть, как танк, я медленно осмотрела нашу камеру. В полутьме разглядела досточку у стены. Совсем узенькую, похожую скорее на скамейку. На ней я и умостилась кое-как, прислонившись спиной к влажной штукатурке. Сидела я так пару часов. Все тело задеревенело и онемело. Когда стало невыносимо, я попыталась сменить позу и прилечь боком.
Я пропадала в тревожные обрывочные сны. Как в болезни, в горячке. Мне виделись мрачные кошмары, зубастые демоны. Словно в тумане, я хаотично металась, вскидывалась и снова усыпала.
Чудом я дожила до утра. Осознание того, что этот невыносимый медленно тянущийся ужас, это всего лишь первый день из двадцати лет предстоящего заключения, мое сердце стыло и холодело.
Мою сокамерницу позвали на допрос. Она прошла мимо меня со зверским оскалом, пугающим меня больше ночных кошмаров.
Оставшись наедине со своим унытием и тоской, я почувствовала, что терпеть естественные нужды уже невмоготу. Я поплелась к ширме за которой стоял унитаз. Ох, его вид заставил меня потерпеть столько, сколько выдержу. Мне даже на время перехотелось.
Я быстро вернулась к койкам и легла, блаженно растянувшись во весь рост. Суставы ломило, позвоночник ныл острой болью. Только я сомкнула глаза, как дверной замок клацнул. Я тут же подпрыгнула, как ошпаренная. Вернулся монстр. Мой экзекутор.
* * *
Тюрьма сама по себе является формой узаконенного насилия. Ограничения прав человека. Средством влияния на психику и волю людей.
И это жесткое насилие является мрачной душой, обитающей своей серой и густой энергетикой в обшарпанных стенах. И самое ужасное испытание для меня было в том, что я чувствовала, как эта энергия проникает в мое тело. Пропитывает меня насквозь. И неумолимо уничтожает все светлое, что было в моей душе. Словно заменяет меня на сломленного бездушного призрака.
В своей голове я то и дело возвращалась к разговору с адвокатом. Уже его предложение воспринимала не так категорично, как в первый день.
Прожить двадцать лет в таком месте хуже смерти. Да что там двадцать... даже год или месяц...Да, как я вообще протяну до конца недели?! Это просто ад в реальности.
Щелкнуло железное окошко выдачи еды в двери, с шорохом разбежались омерзительные тараканы, привлекая мое внимание и вырывая из унылых рассуждений. В камеру выпал отвесной поднос, на который поставили две алюминиевые миски с едой.
Сокамерница спокойно и в развалку подошла к двери. Перелила странную жижу из одной миски в другую, тем самым забрав себе обе порции похлебки.
Ну и пусть, я бы все равно к этому месиву не притронулась, а она может наестся и станет добрее.
Хотя врядли.
И в подтверждение своей неуемной злости, проходя мимо, она специально задела меня плечом. Я чуть не грохнулась со своей жердочки на пол. Еще один обширный синяк проступил на моей нежной коже...
От голода и усталости я уже не чувствовала своего тела, в особенности онемевших ног. В горле пересохло. Очень хотелось пить. Пришлось подтянуться к железной кружке, стоящей на полу чуть поодаль. Превозмогая брезгливость и страх, я утолила чувство жажды. Проглотила большими глотками всю воду.
Желание сходить в туалет навящиво возвращалось и напоминало о себе. Терпеть больше было невозможно. Следующим моим падением было это действо. Наступив на чувство гордости и собственного достоинства я таки пошла за грязную ширму. Пока я жива, приходилось подчиняться естественным нуждам организма.
Эта ночь была ничем не лучше предыдущей. Все также пришлось ютиться на тоненькой досточке. И все также мое сознание проваливалось в больную кому.
Наутро я долго не могла разогнуться. Все тело нестерпимо ныло и дрожало. Физическая боль становилась невыносимой.
Слезы все чаще наворачивались на глаза. Но я старалась их незаметно смахивать и успокаиваться. Не хотелось лишний раз привлекать внимание жестокой сокамерницы, которая только и ждала, когда же я сломаюсь.
Мысли о том, что может быть стоит воспользоваться предложением адвоката, возвращались все чаще. Это мой единственный шанс выбраться из этого ада. Выйти из тюрьмы. И принятие решения, чтоб стать на время шлюхой богатого извращенца, уже не казалось настолько ужасным. Если я отдам добровольно свое тело в чужие руки, но смогу сохранить нетронутой душу. Это лучшая альтернатива, чем сгнивать и телом и душой в этой преисподни.
На третий день голые обшарпанные стены, монстр под боком и бесконечные лишения и неудобства, меня в край измотали. Я уже не соображала, что вокруг просходит. Впадала в какой то анабиоз. Гнетущую апатию.
Я не могла больше подняться. Сидела и конала у стенки в своем трансе. Сознание искало выход, подкидывало яркие и счастливые картины прошлого.
Мерзкая баба тоже маялась от скуки. Ходила по камере, нарезая круги, как гиена-мутант. То и дело поглядывала на меня исподлобья и жевала недовольно щеки. Она подошла ко мне опасно близко. Но отклониться у меня уже не было сил.
Ее тяжелая лапа опустилась на мои спутанные волосы в заплетенной косе. Она меня грубо схватила за пряди на затылке и потянула наверх к себе. Зашипела хриплым голосом, обдавая зловоньем из своей пасти:
- Чего расселась, сука?! А ну живо поправь мне постель, мелкая тварь!- и прислонившись к моей щеке, это чудовище лизнуло мою кожу своим гадким языком...
Все! Это конец моего терпения!! Финиш!
