Одним словом, малышка-цыганка влюбилась в Хасиба. Она была уже достаточно умна, чтобы не бросаться сразу ему на шею. О нет, она спокойно ждала того мига, когда он обратит на нее внимание, все равно – на представлении или просто в теплый осенний вечер. Мудро рассудив, что соперниц у нее не очень много, она, подобно охотнику, притаилась в засаде. И конечно, выиграла, ибо в один из тихих вечеров Хасиб заметил тоненькую красавицу, которая в одиночку любовалась зажигающимися в вечернем небе светилами.
– О чем задумалась, малышка? – спросил юноша, присаживаясь рядом на теплый от дневного жара камень.
– О нет, я не задумалась. Я любуюсь звездами. Они столь прекрасны, столь холодны и столь далеки, что, думаю, не хватит и сотни жизней, чтобы познать их удивительную жизнь и гармонию.
– О да, жизнь звезд удивительна. А гармония небесных сфер воистину непостижима. Но человеку не подобает так говорить. Ибо Аллах всесильный и всемилостивый затем и дал ему пытливый ум, чтобы он мог прикоснуться к великому замыслу сотворения мира и восхититься им, пусть и не пытаясь постичь во всей полноте.
– Ты расскажешь мне о звездах, Хасиб?
– О да, малышка, конечно. Все, что знаю.
С этого вечера Хасиб и Малика стали неразлучны. Точнее было бы сказать, что они пытались жить так, чтобы всегда, даже в часы подготовки нового представления, не выпускать друг друга из виду. Ибо вместе им всегда было гораздо интереснее, чем порознь.
Теперь Хасиб куда лучше понимал своего учителя. Ведь открывать собеседнику истину, рассказывать ему о тайнах мира оказалось почти так же увлекательно, как познавать истину самому. Малика же слушала своего Хасиба воистину раскрыв рот – ибо его знания казались ей безграничными и всеобъемлющими. Должно быть, почти так оно и обстояло на самом деле.
Когда нужно было поправить подковы коням, Хасиб оказался на высоте, когда сломался один из высоких шестов и требовалось срочно отремонтировать его или найти замену, Хасиб мгновенно нашел удачное решение. Когда… О да, вскоре оказалось, что Хасиб умеет не только фокусы показывать – дерево и металл ему подчинялись не хуже, чем любому ремесленнику. О, сколько раз юноша вполголоса благодарил учителя и отца за те уроки, которые смог оценить только сейчас.
Конечно, Хасиб давно уже раскаялся во всех злых и, о Аллах всесильный, таких несправедливых словах, что высказал учителю далеким и безрадостным утром. Он уже даже не искал себе оправдания, ибо прекрасно понимал, что в его словах не было ни грана истины. Лишь юношеская злость и глупость говорили тогда его устами. Бывало, что Хасиб с тоской вспоминал те счастливые и безоблачные дни, когда, устав от тяжелого и долгого урока, прибегал домой и матушка с удовольствием потчевала его. Бывало, что юноше просто не хватало знаний и недоставало человека, который мог бы просто подсказать, где искать ответ на мучивший его вопрос. Но все же он не раскаивался в том, что стал бродячим фокусником, что отказался и от звания подмастерья кузнеца, и от двусмысленной славы подмастерья мага.
Ибо мир за стенами его городка оказался огромным, а люди, которые населяли его, в чем-то весьма и весьма походили друг на друга, но в чем-то очень сильно отличались. Нет смысла даже упоминать, что пытливой душе юноши эти жизненные наблюдения были необыкновенно сладки, и со временем он привык сначала запоминать разные удивительные мелочи, а потом и записывать их. На этих страницах соседствовали и удивительные обычаи разных мест, и острые словечки, подслушанные из-за угла, и описания разных, до того дня неведомых Хасибу, кушаний и трав, животных и птиц. Быть может, надеялся юноша, эти записки когда-то прочтет учитель, или (о Аллах, чего только не бывает в мире?) его, Хасиба, сын. Должно быть, мальчишке будет это более чем интересно прочитать, равно как ему, сейчас юному фокуснику, было интересно все это видеть, слышать и запоминать.
Частенько Малика из-за его плеча читала эти торопливые записи, иногда она и сама кое-что рассказывала Хасибу. Ведь другой жизни, кроме кочевой, девушка не знала, как не ведала она, где ее родители – ибо со старшим братом и бабкой-гадалкой прибилась к цирку в те дни, когда едва научилась делать первые шаги. А потому все описания семейных традиций и уклада жизни обычных людей, которые всю жизнь жили на одной и той же улице, в одном и том же доме и даже редко пересекали невидимые границы кварталов, несказанно удивляли ее, чтобы не сказать – изумляли. Слова же Хасиба о том, что некогда и он жил такой жизнью, вызвали у девушки недоверчивый смешок.
– Аллах всесильный, мой Хасиб, но как же можно так жить? Как можно всю жизнь ходить одними и теми же улицами, видеть изо дня в день одни и те же лица? Есть одни и те же яства, спать в одной и той же постели и пугаться одних и тех же звуков?
– Так живут почти все, моя цыганочка. Кочевая жизнь по вкусу далеко не каждому, да и многие очень нужные человеку вещи трудно создать, сидя верхом на лошади или на верблюде.
– Ну, это мне понятно. Но разве не манят людей далекие страны, другие народы, иные обычаи?
– Конечно, манят. Поэтому в мире столь много книг и сказителей, повествующих обо всем на свете, поэтому существуют настоящие мудрые науки, которые рассказывают всем любопытствующим о прекрасном мире, в котором нам так повезло жить.
– А ты, Хасиб, ты знаешь обо всем? Ты прочитал все эти книги? Овладел всеми науками?
– О нет, – не очень весело рассмеялся юноша. – Узнать все невозможно – ибо чем больше ты познаешь, тем лучше понимаешь, сколь ничтожны твои знания по сравнению с безбрежным океаном чудес и тайн мира, который плещется у твоих ног.
– А что такое океан, Хасиб?
– Малышка, это… – Тут юноша умолк. Ибо иногда просто не получается объяснить какое-то неизвестное понятие, используя только то, что знает твой собеседник. Тут взгляд Хасиба упал на городскую стену, еще краснеющую в лучах заката, и пески за ней. – Океан, моя красавица, это безбрежное пространство воды. Представь себе бесконечную пустыню, каждая песчинка которой – это бездонный колодец, из которого вода не уходит никогда.
– Даже в засуху?
– Даже в засуху.
– Аллах всесильный, тогда это воистину великое, прекрасное, необъяснимое чудо.
– Нет, крошка, это просто такая же непременная деталь нашего мира, как пустыни и верблюды, фокусники и жонглеры, любовь и ненависть…
– И как мы с тобой, да?
– Конечно, маленькая, и как мы с тобой.
– Расскажи мне о себе, мой Хасиб.
