— Катерина, доброе утро! Не могу войти в почту, учетная запись выдает ошибку. Не пойму в чем дело и разберусь с этим позже, но это ладно. Звоню по другому вопросу, можешь выслать мне на личную почту последние договора, что прошли все этапы согласования?
— К сожалению, не могу. — Холодно отрезает секретарь.
— Прости? — Чуть не поперхнулся от ее отказа. Встав с дивана, тянусь за бутылкой с водой на журнальном столике, и зажав телефон между ухом и плечом, открываю крышку и делаю пару глотков.
— Пока вы находитесь в отпуске ваша учетная запись временно заблокирована. Совет директоров дал указание пресекать любые попытки вашего вмешательства в дела компании. Из этого также следует, что договора и любую другую информацию — мне запрещено отправлять вам.
Охреневший от услышанного, усаживаюсь на диван и сжав телефон зло цежу:
— Катя, мне кажется ты забыла, кто является твоим непосредственным начальником. Это я тебя нанимал.
— Все верно, — уверенно вставляет она и мне впервые, за все наше время работы вместе, хочется наорать на нее и встряхнуть, как следует.
— Мне плевать, что решил совет. Пришли мне эти чертовы договора или я уволю тебя нахрен!
— Марк Антонович, меня предупредили, что и такого рода угрозы поступят с вашей стороны. Мне велено игнорировать и их. — Чуть замешкавшись, она будто собирается с силами и уже менее деловитым тоном, добавляет. — Простите, но я правда не могу. Не беспокойтесь о делах компании, они в порядке. Демид Антонович со всем прекрасно справляется. — Виновато оправдывается Екатерина, и откинувшись на спинку дивана, я закрываю глаза, держа себя в руках, чтобы не вспылить снова. — Отдохните, не нужно ни о чем беспокоиться.
Не дослушав, бросаю трубку, потому что понимаю, что выслушивать ее доводы — не хочу, а просить о чем-либо — бесполезно. Эта девушка предана компании, нет сомнений. Но Демид сделал все возможное, промыв ей мозги и заставил отклонять все мои попытки вернуться к работе. Под страхом увольнения, Екатерина выполнит все его указания, только бы сохранить за собой место.
У меня остался еще один вариант, как решить эту бредовую проблему в свою пользу. И хотя знаю, что наша встреча в очередной раз закончится грандиозным скандалом, а это последнее, что мне нужно, все же заставляю себя подняться с дивана. Нужно пойти принять душ, побриться и привести себя в порядок. Чтобы у матери не было ни малейшего сомнения в том, что этого небольшого отпуска достаточно и я полон сил приступить к работе.
Спустя несколько часов, минуя охрану, вхожу в пустой дом матери. Середина рабочей недели, что значит она на обеде в своем клубе, встречи в котором никогда не пропускает. Благотворительная организация и клуб — это неотъемлемая часть ее жизни. В клубе, помимо обеда, мать решает множество вопросов, а также следит за последними сплетнями. Я не предупреждал ее, что приеду, потому как уверен, что меньше чем через час она появится дома. Сколько себя помню — она всегда отличалась пунктуальностью и постоянством. Расположившись в гостиной на диване, включаю телевизор, чтобы занять свое внимание хоть чем-то, а не продумывать детали нашего разговора и томиться в нетерпении перед ее встречей. Я надеюсь нам удастся поговорить спокойно, на это я настроен, хоть и знаю разговор, как и всегда будет сложным. За все время, что нахожусь здесь, никто из прислуги, у кого я мог бы уточнить — помимо клуба не появились ли у матери еще какие-то планы, мне не попался. Заскучав за просмотром аналитической программы, выключаю телевизор и слышу, как в прихожей хлопнула дверь и застучали каблуки. Пришла.
Торопливо, она минует гостиную, по дороге развязывая на шее шарф, не замечая меня.
— Привет, мам, — прочистив горло, встаю с дивана.
Услышав мой голос, она остановилась, замерев и обернулась ко мне.
— Марк? Какая честь. Ты соизволил почтить меня своим присутствием? — Сухо, с долей сарказма отметила мать.
Хоть меня и напрягает разговор, который еще даже толком не начался, но я понимаю ее эмоции, конечно же она имеет на это право. Обида на меня и разочарование — вполне обоснованы.
— Мам, — почему я чувствую себя маленьким нашкодившим ребенком, который раскаивается, за свое отвратительное поведение? — Извини, что только сейчас пришел повидаться.
— Ты находишься в городе уже несколько месяцев, и я тронута тем, что ты все же сделал одолжение и выкроил для матери немного времени в своем напряженном графике. — Сняв пальто и положив его на спинку дивана, продолжает холодно язвить.
Как у нее это получается? Пристыдить меня. Мало того, что подмечает все верно, так еще и против воли, заставляет себя чувствовать скверно. Не успеваю найти слов в свое оправдание, как она продолжает:
— Пойдем выпьем чай. На него то время есть? — Вздернув бровь, сердито уточняет.
— Конечно есть, — соглашаюсь, следуя за ней на кухню.
— Достань травы, — кивает на верхние ящики, набирает в воду чайник и ставит его.
В тишине, каждый занят своим делом — она расставляет чайные пары на стол и готовит заварник, я достаю из шкафа банки с бирками, на которых подписаны названия трав, не знаю какие точно ей нужны, поэтому достаю все.
— Оставь мяту и мелиссу. Неспокойно мне. — Мне тоже. Убираю лишние банки на место и сажусь за стол.
Наполнив травами заварник, она заливает в него кипяток и поставив на стол, садится напротив меня.
— Предполагаю, что если не поспособствовала твоему отстранению от работы, то не забежал бы ко мне на чай.
— У меня правда не было времени, сожалею.
— Пьяным, либо страдающим похмельем, ты постыдился появиться мне на глаза? — Взглядом полным укора следит за мной.
Такое ощущение, что она пытается разглядеть, что во мне изменилось с нашей последней встречи, но не получается. Чай настоялся и она начала разливать его по чашкам.
— Понятия не имею, что наговорил обо мне Демид, но это не соответствует действительности. Я пришел поговорить о том, что хочу вернуться к работе.
— Я верю Демиду. Не только он заметил, в каком плачевном состоянии в последнее время ты находишься, поэтому не нужно сердиться на него. Что с тобой происходит, Марк? — Испытующе глядит на меня, как будто уже знает ответ на вопрос. И если благодаря Демиду, то он пожалеет об этом.
— Со мной все в полном порядке.
— Ты лжешь.
— Что еще он тебе рассказал?
— Если ты думаешь, что он поведал мне о причине того, почему ты рассеян, впал в депрессию и напиваешься, то ошибаешься, мне это неизвестно. Не знаю в курсе ли он, и если да — то молчит, покрывая тебя. Но я догадываюсь. — Сделав глоток, поджимает губы, и упрямо ожидает от меня пояснений.
— Да, у меня были проблемы, но теперь я в порядке. Убеди совет разрешить мне вернуться к делам.
— Дело в Валерии, так? — Игнорирует она мою просьбу, стоя на своем.
— Нет. Перестань, — вздохнув, смотрю по сторонам.
Имя Валерии, слетевшее с ее уст, режет слух, заставляя сердце гнать кровь по венам сильнее. Я не хочу об этом говорить. Только не с ней. Ни с кем.
— Ты изменился рядом с Валерией. Мне казалось между вами все серьезно, Марк. На благотворительном вечере и когда провожала тебя в аэропорт, ты был спокойным, светился счастьем. Она хорошо повлияла на тебя. Что между вами произошло? — Продолжает мать, но я больше не могу слушать.
Встав из-за стола, разворачиваюсь и ухожу. Разговор зашел в тупик. Я пришел напрасно.
— Марк! Перестань убегать! — Вскочив из-за стола шагает за мной.
— Какой смысл продолжать разговор, если ты меня не слышишь? — Кричу ей в ответ и прибавляю шаг.
Она продолжала идти за мной, еле поспевая. Я не слушал, как весь путь до моей машины она сначала кричала и что-то доказывала, потом сыпала извинениями, а когда перешла на плач, я захлопнул дверь и завел мотор.
К черту все. Идея приехать сюда была изначально провальной и не имела никакого смысла.
Вернувшись домой, первым делом достаю из бара бутылку джина и наполняю стакан. Еще не ночь, но и причина немного расслабиться, после провального разговора с матерью, у меня есть. Возьми себя в руки. Ты ведь хочешь закончить с этим дерьмом, так? Убираю бутылку в бар и направляюсь в кухню. Выливаю содержимое стакана в раковину и слышу звонок в дверь. Кого принесло? Направившись в прихожую, открываю дверь и почему-то не удивлен гостю:
