– Да ничего. Мне спешить некуда. А именинник наш опять на работе?
– Именинник?
– У Гордея сегодня день рождения. Ты не в курсе?
– Нет! – чуть не плача, мотнула головой Белка. – Он не говорил.
– Наверное, закрутился, – пожал плечами Орлов. – Беги, одевайся. Я пока с Гором понянчусь.
Белка пришибленно кивнула. Передала сына в руки соседу и пошлепала в спальню, где в шкафу рядом с ее немногочисленными вещичками висели рубашки Фокина. Открыла дверцы. Достала первый попавшийся свитер, покрутила в руках. Чувствуя, как покалывает в носу от подступающих слез, сжала пальцами переносицу. И понимала ведь, что неоткуда ей было про его день рождения знать, но все равно себя винила, что так опростоволосилась. Даже проводить не встала – ночью Гордейка плакал, и она только к утру уснула.
И тут ей в голову пришла мысль. Белка быстро оделась и выскочила из спальни:
– Михал Михалыч, а вы можете нас к нему отвезти?!
– Сейчас?
– Ну да! Я хочу сюрприз мужу сделать. Нет, вы не думайте, я знаю, что ему не до нас. Просто поздравлю и… все. А то как-то совсем некрасиво вышло.
– Не вопрос, – ухмыльнулся Орлов, запуская с пульта двигатель. – Одевай Гора, как раз машина прогреется.
– Спасибо большое!
Домчали не быстро. Пока переноску сына пристегнули, пока заехали в цветочный. Почему-то Белке ничего другого в голову не пришло. Да и покупать подарок Фокину за его же деньги было как-то неправильно. А вот на цветы и ее сбережений хватило. Белка купила красивые бордовые розы.
– Давай, чтобы с Гором не тащиться в больницу, я вокруг корпуса с ним погуляю?
Белка закивала. Конечно, так было лучше! Мало ли, что в тех больницах, да? Не все ж врачи такие щепетильные, как Фокин.
– Он не голоден. Но если что – в термосе бутылка. Я постараюсь быстро, но если что – звоните.
Белка схватила букет и помчалась вверх по ступенькам. На входе ее тормознул охранник. Пришлось записываться в журнал. Никогда такого не было, а тут, как назло – время по пустякам пришлось тратить. В отделение поднялась на лифте. Тот еле-еле тащился, Белка гипнотизировала взглядом шикарные бутоны. Почему она вообще решила, что розы – хорошая идея? Фокин – настоящий мужчина, а она к нему с цветочками…
– Ой, здрасте! А вы Гордея Александровича поздравить, да? – заулыбалась постовая.
– Да. Можно я пройду?
– Ну конечно! Вот он обрадуется. Он едва живой от этой всей ситуации… Вы, наверное, в курсе, – шепнула, кажется, Анечка. А Белке… Ну вот что ей оставалось? Признаться, что она об «этой ситуации» ни сном ни духом? Нет. Не могла она. А потому лишь кивнула. И еще сильней разволновавшись, потопала к кабинету Гордея Александровича. Коротко постучав, толкнула дверь и застыла как вкопанная. Потому что в кабинете ее мужа стояла полуголая женщина. Услышав, что кто-то вошел, она резко обернулась и… продолжив, как ни в чем не бывало, застегивать пуговички на халате, нагловато поинтересовалась:
– Вас стучаться не учили? Что молчите? Я спрашиваю – вам кого?
– Гордея Александровича мне…
– Его нет.
– А где он?
И почему эта женщина полуголая? Точнее, уже одетая, но почему-то же она была в его кабинете голой!
– Это ему? – кивнула на букет. – Оставьте, я передам. Только от кого – напишите.
Блондинка обошла огромный стол Фокина, бесцеремонно, будто может здесь распоряжаться, схватила его ручку и оторвала празднично-желтый стикер.
– От жены, – прошептала Белка, растерянно опуская букет. А эта… Эта даже ведь не смутилась! Только взглядом насмешливым Белку смерила.
– От жены, значит…
– Я, пожалуй, подожду. Он в родзал, наверное, отошел?
– Или к главврачу. А может, его вообще в прокуратуру забрали.
– Как в прокуратуру? Зачем?
– Ты разве не знала, что против него хотят возбудить дело? Нет? – женщина взбила жиденькие локоны и презрительно поджала губы: – Говорят, он какому-то горцу дорогу перешел. Не знаешь случайно, какому? – растянула губы в улыбке змеи.
А Белка ведь не знала… Ну правда. Поначалу вообще никак не могла свести концы с концами. Только несколько ударов сердца спустя дошло. Выходит, за свалившимися на Фокина неприятностями стоит Гатоев?
– Из-за чего возбудить? – просипела Белка.
– Из-за халатности. Ребенок у него недавно погиб, знаешь ли. А… Постой. Ты даже не в курсе, да? Что ж ты за жена такая? Толку от тебя никакого. А хлопот…
– А при чем здесь…
– Твой несостоявшийся жених? Ты у него спроси. И попроси заодно, чтобы от Фокина отстали! Вспомни, сколько он добра для тебя сделал…
Нет. Белка не была глупой. Отнюдь. И понимала точно, что у этой женщины какой-то свой интерес. Определённо. Неспроста она так на нее смотрела, что у Белки волосы дыбом вставали. Да только что это меняло? Девочка-постовая была гораздо приветливей. И тоже про неприятности какие-то говорила. Значит, Дауд и впрямь решил отыграться на ее муже! Белка опустила букет на комод и пошла прочь. Что ей делать – она не знала. Связаться с Гатоевым и согласиться на все, только бы он Гордея Александровича не трогал? Даже думать об этом было страшно, но с другой стороны, никакого иного выхода Белка не видела. Сжавшись в комок, девушка вернулась к лифту. Шагнула внутрь, размышляя, с кем бы ей посоветоваться, как лучше. И вспомнила об Орлове!
Интересно, а Михал Михалыч знал, что с Фокиным случилась беда? Умер ребенок… надо же. Какой ужас. А он ей не говорил! Права эта белобрысая. Она для него обуза. Белку начало колотить. Девушка обхватила себя руками, но толку от этого не было. Стоило представить, что из-за нее Гордей окажется за решеткой, как накатывала новая волна озноба. Она не жена ему… Она беда какая-то!
А эта… эта почему в его кабинете в таком непотребном виде? Между ними что-то есть? Он поэтому так и не довел до логического конца их… возню под одеялом? Из-за белобрысой? Впрочем, какие у нее могут быть претензии к мужу? Она ведь даже в этом… не как все!
– Изабелла Акиева?
Погруженная в свои мысли, Белка не сразу осознает, что это обращаются к ней. Лишь когда понимает, что ее с двух сторон окружают люди в форме полицейских, спохватывается.
– Нет. Я Фокина.
– И документики покажете?
– Да. Конечно.
Белка сунулась в сумочку, прежде чем вспомнила, что ее новый паспорт еще не готов. Конечно, она тут же все объяснила, но ее как будто вообще никто не слушал. Или не слышал. Тут как знать?
– Пройдемте, гражданочка.
– Куда? Вы что? У меня ребенок!
– Пройдемте. До выяснения.
– Я не могу! Вы не слышите? У меня ребенок в машине. С чужим человеком…
Но ее не слышали, да…
– Леш, ты зафиксируй, да? Гражданочка оказывает сопротивление.
– Да не оказываю я! Вы что?
Белка уже откровенно плакала. С одной стороны, казалось, это вообще не с ней происходит, потому что не могло это все быть с ней! С другой, она так явно чувствовала, как ей заломили руку, и между лопаток рукой ткнули, обращаясь, будто с рецидивисткой.
– Ребенок! Там ребенок… – повторяла она, а когда ее в машину затолкали, поняла – не стоит даже пытаться до них достучаться. Им все равно. Чтобы не сойти с ума, Белка утешала себя мыслью о том, что за Гордейкой присматривает Орлов. Когда тот ее потеряет, наверняка поднимет на уши Фокина, и тогда это недоразумение разрешится. Он подтвердит, что Белка – его жена, покажет свидетельство о браке. Или справку, которую ей дали взамен паспорта. И которая так и осталась в папке с другими документами.
Так Белка думала ровно до тех пор, пока ее не начали допрашивать. В темной, плохо пахнущей комнате за замком.
– Так вы, говорите, не брали?
– Чего не брала?!
– Драгоценностей. У вашей матери пропал кулон с сапфиром.
Она вообще ничего не понимала! Ничего!
– Вы что, меня обвиняете в краже?
– Не мы. Ваша мать.
– Моя мать умерла, – прошептала Белка.
– А Фатима Акиева кем вам приходится?
– Теткой. Но я ничего у нее не брала.
