Для Евгения Ильича это главный аргумент, прощающий должностную халатность. Семейные обстоятельства. Но только не для папы.
– Что?! – рыкает он, не давая себе труда сдержаться. – Катя, ты знала? Какого не сообщила?
Ладони сжимаются в кулаки, а в глазах появляется злость. Да еще металл в голосе. Все. Я пропала.
– Пап, – смотрю растерянно.
– Они держались как коллеги, – откашлявшись, встревает в разговор Генерал. – Я их встретил в рощице. Никогда бы не подумал. А у меня глаз наметан.
– С Ларой я поговорю, – выдыхает отец и снова переводит строгий взгляд на меня. – Катя, в следующий раз повнимательней, пожалуйста, – просит меня как маленького ребенка. – У нас на работе личные отношения запрещены, – объясняет мне раздраженно.
– Пап, я ничего не знаю, – мотаю головой. Мне бы сейчас уйти. Прилечь. Поджать ноги к груди. И подумать. Генерал меня выручил. Осознанно или инстинктивно пришел на помощь. Не знаю. Но мне стоит об этом подумать. – Я хотела бы прилечь перед ужином…
– Я после ужина уеду, – роняет отец строго. – Потом поспишь.
И я остаюсь. Даже возразить не смею. Отец и так много сделал для меня. Даже сейчас примчался несмотря на занятость.
– Женя, а что врачи говорят? – переключается папа на Макарова.
А я выдохнув, поднимаю глаза на Генерала. И в который раз поражаюсь этому человеку. Василий Петрович кажется отстраненным и немного чужим. Будто это не ему я заехала коленкой по яйцам. Будто это не с ним мы чуть не занялись любовью в кабине лифта. Как я только устояла под Генеральским натиском?
– Все готово, Александр Георгиевич, – выглядывает из кухни Вадим. Вслед за отцом и Васечкой уныло плетусь на кухню. И больше всего желаю, чтобы этот дурацкий вечер закончился поскорее. Вполуха слушаю разговоры мужчин. Киваю иногда, если спрашивают.
– Мои спецы занимаются, – кивает отец, вытирая губы салфеткой. Решительно поднимается из-за стола. – Вася, я твой должник, – пожимает похожую на лопату ладонь Генерала.
– Да все нормально, Саня, – серьезно откликается Ордынцев. – Я тут присмотрю.
– Спасибо. Спасибо, – порывисто роняет папа. – И от меня, и от Катюшки.
«Как эти двое спелись!» – думаю я, задыхаясь от глухого раздражения.
– Катя, я закрою дверь, – доносится из коридора голос Ордынцева.
– И сам исчезни куда-нибудь, – бурчу себе под нос. И войдя в спальню, в изнеможении бреду к кровати. Падаю поперек и, поджав ноги, закрываю глаза.
Проваливаюсь в сон и снова оказываюсь в лифте с Генералом. Только в этот раз сама тянусь к нему. Яростно отвечаю на поцелуи. Василий вытягивает меня из лифта на каком-то этаже лечебного корпуса. Кругом ни души. Да и двери в отделение открыты. Кажется, здесь соляная пещера и электросон.
Вломившись в первую попавшуюся комнату, лихорадочно стягиваем друг с друга одежду. Снова кидаемся друг к другу и уже не разжимаем объятий. Просто невозможно оторваться от Васечки. Глажу широкие плечи и с ума схожу от близости.
Выныриваю из полудремы и сама не пойму, где сон, а где явь. Низ живота тянет от желания, а в горле пересохло от волнения. Перекатываюсь на живот, стараясь успокоиться.
– Это всего лишь сон. Мое глупое подсознание.
В квартире тихо. Я наконец одна. Но вместо счастья, в душу закрадывается тревога. Поднявшись, на ватных ногах, будто больная плетусь на кухню. Надо попить воды, проверить двери и окна. Странно, что со мной папа не оставил охрану. Он что-то говорил… А я прослушала. Вот же курица! Как дура пялилась на Васечку.
Налив в кружку воды, как больная, плетусь в гостиную, где все еще горит свет. И сразу же натыкаюсь взглядом на большие ступни, обтянутые черными носками. Уложив ноги на один подлокотник, а голову на другой, на диване растянулся Генерал. И что-то читает в телефоне.
Красивое зрелище. Одни накачанные ноги чего стоят. И плечи. Просто с ума сойти можно от мужской бьющей через край силы.
– Василий Петрович, – шиплю негодующе. – Вы же сказали, что уходите.
– Я сказал, что захлопну дверь, – улыбается он, лишь на секунду отвлекаясь от сотового. – Спокойной ночи, Катюша, – кивает, словно отпуская меня.
– А вы будете тут спать? – уточняю обалдело. Кутаюсь в халат и от растерянности не знаю, как поступить.
Ну и наглый тип! Говорит спокойно, даже не поморщится. Видимо мало я ему двинула…
– Да, ты правильно догадалась, – кивает Ордынцев. И добавляет весело. – Выдай мне одеяло и подушку, пожалуйста. И тебе зачтется.
Невыносимый человек!
Глава 24
Катерина
– Постельные принадлежности в шкафу в коридоре, – замечаю сухо. – Берите что хотите, – пожимаю плечами и на подкашивающихся ногах направляюсь к себе в комнату. Только бы дойти и не свалиться в обморок перед Генералом.
Плотно прикрыв дверь, в изнеможении падаю на кровать. Закрываю глаза, пытаясь если не уснуть, то хотя бы подремать. Но мысленно снова возвращаюсь к лежащему на диване Ордынцеву.
Вот он! За перегородкой! Совсем рядом. И если в лифте Васечка меня испугал, то сейчас, глядя на мощный генеральский торс, меня переполняют другие желания.
Пойти к нему? Надо же как-то возвращаться к жизни. Так почему бы не с Генералом? Достойный человек. И наверняка опытный любовник.
Представляю, как он сжимает меня в медвежьих объятиях. Тут даже фантазировать особо не надо. Достаточно вспомнить лифт, или как целовались в машине, и низ живота тянет от желания.
Пойти к нему?
Прислушиваюсь к каждому шороху. Вот вышел в коридор. Вот скрипнула дверца шкафа. А следом под глухие ругательства что-то упало с полки.
«Пойди, помоги, – подзуживает внутренний голос. – А там оно само получится».
Зажмурив глаза, представляю как выхожу из спальни в одной ночной сорочке, как помогаю поднять с пола упавшее одеяло и сталкиваюсь с Ордынцевым взглядом. Пробирает аж до мурашек. Но я так и не двигаюсь с места. Словно боюсь разочароваться.
Васечка…Будто наяву вижу, как он несет меня на руках в спальню. Как нависает сверху, пожирая жадным взглядом. Стискиваю вместе колени, стараясь обуздать расшалившуюся фантазию. Да и поздно уже. Генерал давно вернулся на диван и уснул. А в гостиной камеры понатыканы. И сейчас они все работают в штатном режиме. Вот будет веселье для папиных безопасников!
«Успокойся, Димирова! – приказываю самой себе. – Засыпай. А то размечталась»
Укоряю себя, а сама дрожу от желания. Такой мужик спит в соседней комнате, а я, дурында, тут маюсь. Боюсь проявить инициативу.
«Ты же ему по яйцам треснула, – просыпается рассудок. – Теперь Генерал тебя далеко пошлет. Угомонись, Катя. Проворонила ты свой шанс».
Ворочаюсь с боку на бок, пытаясь уснуть. Но только закрываю глаза, как подскакиваю на месте от странного шума, будто кто-то стучит в окно.
Кто? О господи!
В свете ночника замечаю на террасе знакомую фигуру. И подскакиваю на месте. В ужасе смотрю на Айрата, прильнувшего к стеклу. Подскочив с постели, словно завороженная подхожу к балконной двери и застываю на месте. Натыкаюсь взглядом на звериный оскал и хищные черные глаза своего мучителя. И застываю на месте.
Лечись, не лечись, а этот человек имеет надо мной абсолютную власть. Одним движением вгоняя меня в дикую панику.
– Открой дверь, – велит Айрат раздраженно. – Быстро.
Да еще нетерпеливо дергает ручку. Это и выводит меня из оцепенения. Из горла вырывается крик, а ноги сами несут меня к Генералу.
– Что? Что такое, Катя? – бежит он навстречу. Столкнувшись на пороге гостиной, прижимает к груди и сонно пялится на меня. – Что тебя так испугало?
– Там… Айрат… – машу руками и заикаюсь от страха. – Он стоял на террасе и требовал открыть ему дверь.
– Твою мать, – глухо ругается Ордынцев и тут же достает из кармана сотовый. – Валерий Максимыч, – звонит он начальнику службы безопасности санатория. – А ну-ка пришли людей к первому люксу. Кажется, у нас вторжение.
