— Вдруг я не поговорить?
— Ничего другого тебе не светит.
— Забыла уже меня? Так быстро?
— А что? — с вызовом, но делаю шаг назад.
Демьян наступает, я отхожу. Не пасую перед ним, просто пытаюсь дать ему понять, что ближе подходить не стоит.
Не понимает. Продолжает идти до тех пор, пока стена за моей спиной не становится слишком близко. Дальше некуда, и я, расправив плечи, шагаю к нему навстречу. Демьян такого не ожидает, останавливается, замирая. Я пользуюсь моментом, обхожу его сбоку и решаю, что получится спокойно уйти, но он настигает.
Хватает меня за руку, разворачивает к себе.
С момента, как я узнала об измене, Демьян впервые находится ко мне так близко. Щекочет дыханием кожу моей щеки, обхватывает руками мои плечи. Следом ползет ладонью по спине и пояснице.
Собравшись с силами — отталкиваю, но это мало помогает. Демьян почти не сдвигается с места, хоть и руки убирает на бедра. Упрямо толкает на себя, вдавливается эрекцией мне в низ живота, из-за чего получает смачный шлепок по лицу.
— Вот как? — прищуривается.
— Вот так, да… Тебе теперь дают в другом месте.
— А если не дают?
— Не моя проблема. Здесь тебе ничего не светит.
— А кому светит? Ему?
— А чем тебе не вариант? Он, если не ошибаюсь, богаче, успешнее, жене изменять не будет.
Демьян смеется.
— Всего лишь заведет гарем?
— Зато без обмана.
— То есть вот как? Готова делить незнакомого мужика с бабами, а мужа, с которым прожила десять лет, даже видеть не хочешь?
— Ну ты же готов унижать жену, с которой прожил десять лет, на глазах у всей страны. Сахим взял меня на работу и помог с адвокатом, между прочим. Я-то знаю, что это твоих рук дело, что ни один адвокат в городе браться за мое дело не хочет, но есть еще добрые люди.
— И что ты ему пообещала за помощь?
— А это уже… тебя не касается.
Я тру плечи, потому что замерзла. Все-таки, оделась я не для прогулки по морозу, а для выйти из машины и пройти пару метров до ресторана, и наоборот. Ткань платья уже давно не греет, особенно сейчас, когда я не двигаюсь.
На плечи ложится ткань пиджака, пропитанного его теплом и парфюмом. Тем самым, который всегда покупаю я и которым Демьян неизменно пользуется. Видимо, его привычки и вкусы изменились только относительно женщин, с остальным все осталось прежним.
Мне всегда нравилось, как Демьян за мной ухаживает, как накидывает на плечи пиджак, когда замечает, что я замерзла, как меняет мой пустой бокал на новый, как подхватывает на руки, заметив, что я натерла мозоли новыми туфлями. Я в него такого влюбилась: внимательного, умеющего ухаживать, заботливого и влюбленного. Он умел показывать, что чувствует, а мне чертовски нравилось знать, что я настолько желанна таким мужчиной.
Его пиджак я упрямо сбрасываю на грязный пол, хоть и знаю, что стоит он целое состояние и стирать его нельзя. Мне невыносимо хочется уколоть Демьяна хотя бы так, но его это не интересует. Он глаз не сводит с моего лица, а затем задает вопрос, от которого появляется желание отвесить еще одну пощечину.
— Будешь спать с ним за помощь?
Первая мысль — оправдаться, но я склоняюсь ко второй. Задрав голову вверх и усмехнувшись, спрашиваю:
— Даже если и буду, тебя это не…
Договорить Демьян мне не позволяет. Сгребает в охапку так, что я пошевелиться не могу, а даже если бы и могла, то от шока не смогла бы этого сделать, потому что Высоцкий меня целует. Открыто, напористо и с языком. Целует так, как целовал прежде. Так, будто между нами прежние отношения. Будто мы семья и любим друг друга. И пусть мои чувства не исчезли по щелчку пальцев, его поцелуй отчетливо отдает горечью, которая неприятно щиплет губы.
Я кусаю Демьяна, но он не останавливается, прижимает к себе сильнее, сдавливает в своих объятиях, целует, несмотря на то, что на губах отчетливо появляется вкус крови.
— Даже думать не смей о другом мужчине, — выдыхает мне в рот. — Мы семья и это так и останется.
— Мы не семья, — бью его по щеке снова, затем толкаю в грудь и выкрикиваю, сдерживая рыдания: — Не семья больше. Ты все уничтожил. Наши чувства, мое уважение. Все. Ты — никто для меня, Демьян Высоцкий. Я больше не вижу в тебе мужчину.
Сделав глубокий вдох, разворачиваюсь и наступая на идеальную ткань дорогого пиджака, иду к дороге, где припаркован не только автомобиль Демьяна, но и машина Сахима, а сам он стоит сбоку, прислонившись к холодному железу. Не помня себя от злости, переполняющей все внутри, подхожу к мужчине и, встав на цыпочки, тянусь к его губам. Я слабо понимаю, зачем это делаю. Чтобы перебить вкус горького поцелуя. Чтобы показать Демьяну, что сказанные слова не фикция, а правда. Или чтобы доказать себе, что ничего кроме разочарования от поцелуя я не получила.
— Подставляешь меня, красавица, — говорит Сахим, отстраняясь и не разрывая зрительного контакта.
— Прости…
— Прощения так не просят, — отвечает и толкает меня на себя за затылок. Зарывается в мои волосы и целует. Сминает мои губы в безумном поцелуе.
Я не знаю, видит ли нас Демьян, не знаю, как он реагирует и что вообще вокруг происходит. Мне передается то отчаяние, которое Сахим вкладывает в поцелуй. Не могу понять, почему именно это чувство, но меня им буквально сносит. Как и голодным взглядом Сахима после. Я отступаю назад, испуганная неожиданным пониманием, какого тигра дергаю за усы.
Передо мной — не совсем простой мужчина. Он успешный бизнесмен, богатый, властный, но еще он — другой национальности и веры. В его понятия наверняка не входят беспорядочные связи и бесполезные, ничего не значащие поцелуи-из-мести.
— Вижу, что пожалела, — хмыкает Сахим и открывает дверцу автомобиля.
Несмотря на то, что я очень замерзла, садиться не спешу. С сожалением отмечаю, что автомобиля Демьяна на обочине больше нет. Он уехал. Минуту назад или сразу, как увидел меня, решительно шагающую к Сахиму, не знаю, но я здесь одна. С мужчиной, которого прямо сейчас боюсь больше, чем бывшего мужа.
— Садись в машину, Майя, я не похищаю женщин на проезжей части.
Он берет меня под руку и решительно толкает к машине. По сути не оставляет выбора, но я не сопротивляюсь. Забираюсь в салон, сразу же прибиваясь поближе к дверце. Сахим вздыхает, но ничего не говорит, лишь садится на водительское сидение и, с силой сжав руль, съезжает с обочины, легко встраиваясь в поток машин. Лишь когда щелкает блокировка двери, я вздрагиваю и зажмуриваюсь, совершенно не понимая, чего ждать дальше.
Глава 28
— Не скажу, что мне не понравилось, — нарушает тишину Сахим.
Его голос звучит вполне себе спокойно, несмотря на то, что его сотрудница перешла все допустимые границы субординации и засунула свой язык в его рот. У меня, пока он это говорит, щеки наверняка покрываются красным — по крайней мере горят так, что хочется приложить к ним чего-нибудь похолоднее.
— Я бы даже повторил… — добавляет. — Но при условии, что ты разведешься с мужем и я не буду тем, с кем ты пытаешься заглушить чувства к другому.
Вот так просто Сахим расставляет все по своим местам. Швыряет меня об лед со всей силы. Отрезвляет.
Я не спешу извиняться, хотя очень хочется. Почему-то кажется, что и это Сахим не оценит, а выглядеть в его глазах еще более жалкой не пристало. Когда он брал меня на работу, я выглядела преданной, но собранной и уверенной в себе женщиной, а сейчас я даже в зеркало заднего вида на себя посмотреть боюсь, потому что не знаю, что там увижу.
— Я не должна была этого делать, — говорю вместо извинений.
— Я говорил, что подвезу, но ты решила уйти. На ночь глядя, в зиму, в одном платье, — отчитывает как маленькую девочку.
И он бы наверняка продолжил, но нас прерывает звонок моего мобильного. На экране номер подруги. На часах — около десяти вечера. Я бы подумала, что она звонит поинтересоваться, как мои дела, но нет, Яся сообщает, что не может дозвониться до Динара, а ее еще утром увезли в больницу и теперь хотят оперировать.
