— Мы встречались тайно, а потом, в какой-то момент, я узнал обо всей этой истории с вампирами. Ты можешь себе представить, как я отреагировал. — Я кивнула. — После этого произошло много дерьма, и через несколько месяцев это случилось. — Он пожал плечами и откинулся назад, но я заглянула за маску. Это было почти так, как если бы он не по своей воле стал тем, кем был сейчас.
— Когда ее родители узнали, что она натворила, она была лишена наследства и почти полностью отрезана от своей семьи. Они почти не разговаривают друг с другом, но Лейле лучше рассказать тебе эту часть. — Я знала, что у нее не были хорошие отношения со своей семьей, хотя она всегда хорошо отзывалась о своем брате. Несмотря ни на что, она все еще любила его. — Это был позор — любить человека. Но еще больший позор — быть с обращенным вампиром. В их глазах мы слабы, и нет ничего, что они презирают больше, чем слабость.
— Да, слышала, что они невысокого мнения о нас, — сказала я с горечью. Калеб кивнул.
— Представь, каково это, должно быть, было — недавно обратившаяся, твоя любимая была отвергнута своей семьей и теперь тоже должна беспокоиться о тебе. Ты не можешь контролировать себя, всего слишком много. У тебя даже нет дома, ни друзей, ничего.
Мой взгляд был прикован к Калебу, и я увидела темноту в его глазах, печаль о том, что он потерял. — Но у меня была Лейла, и это все, что мне было нужно. Она всегда будет моим домом, моим другом, моей семьей. — Я сдерживала слезы, потрясенная глубиной их отношений. Он отдал свою жизнь ради нее, ради вечности, проведенной с ней.
— Вначале я долгое время был другим, провалился в глубокую яму, из которой Лейла не могла мне помочь выбраться. Я взбунтовался, выплеснул на нее все те отвратительные вещи, которые на самом деле испытывал по отношению к себе. Я винил ее в своих страданиях, а она приняла все это на себя, позволила всему этому захлестнуть себя. Даже своему врагу я не желаю видеть такую версию себя. — Холодная дрожь пробежала у меня по спине, когда я подумала о его словах. — Я убивал, Эйвери.
У меня отвисла челюсть, и я изо всех сил пыталась подобрать правильные слова. Существовали ли они вообще? Нет, наверное, нет, поэтому я промолчала.
— Моя точка зрения в моей истории заключается в том, что никто не просит тебя быстро справиться с этим, но я знаю, что в конце концов ты справишься, потому что я смог. А до тех пор у тебя есть Лейла, и поскольку она такая, какая есть, и любит слишком сильно, она всегда будет рядом с тобой. Мы с Ноем, конечно, тоже. — Слеза скатилась по моей щеке, но я не вытерла ее. — Прими своих демонов, в конце концов, они — часть тебя.
— Но что, если я не смогу этого сделать? Что, если я просто причиню боль окружающим меня людям? Что, если ярость в моем сердце возьмет верх? — Он игриво ткнул меня кулаком в плечо.
— Тогда мы напомним тебе, кто ты есть на самом деле. — Несмотря на мои зловещие мысли, я могла видеть яснее, могла видеть, что мне не обязательно быть одной, что мне позволено проявлять слабость.
За это я была благодарна.
Как раз в тот момент, когда я собиралась сказать что — то еще, мой планшет завибрировал — звонил мой отец. Он несколько раз пытался поговорить со мной, но я игнорировала его звонки.
Я уставилась на дисплей, но не могла заставить себя поднять трубку.
— Я могу уйти, если ты хочешь, — предложил Калеб, но я покачала головой.
— Нет, дело не в этом. Я не могу… — Я вздохнула, и моя грудь снова стала слишком тяжелой. — Он всегда знает, когда что-то не так, когда я плохо себя чувствую. Черт, даже мой голос звучит по-другому. Так как же я могла заставить его думать, что все в порядке? — Калеб вытянул ноги и скрестил их в лодыжках.
— Это проблема. — Я пораженно кивнула.
— Очень большая. Он не должен знать ни о чем из этого. Нет, пока я не придумаю план.
— Твое дело, но думай быстро. Не позволяй ему ни малейшего представления о том, чтобы навестить тебя здесь. — Я закатила глаза. Конечно, он указывал на очевидное, и я, конечно же, не хотела бы втягивать своего отца в этот ад.
Мой планшет снова завибрировал, и я поморщилась. Нет, я должна была составить план.
***
Я вошла в свою комнату с тяжелым сердцем, все еще потрясенная разговором, который только что состоялся у меня с Калебом. Когда я подняла взгляд, то увидела кое-что, что привлекло мое внимание, — изысканное пианино в углу комнаты.
Я не могла в это поверить, и на секунду у меня отвисла челюсть.
Пианино было настоящим произведением искусства, его полированная поверхность из черного дерева отражала мягкий свет в комнате.
Мне стало интересно, кто поставил его туда и почему. Было ли это подарком или просто ошибкой? Может быть, это предназначалось для кого-то другого. Мое сердце бешено заколотилось, когда я подумала о единственном человеке, который, возможно, мог бы вернуть мне частичку меня самой. Но я покачала головой.
Я не могла играть после несчастного случая, мои пальцы были слишком раздроблены, и я была слишком горда, слишком сломлена, чтобы снова начинать с нуля. Потом я встретила Александра, и он показал мне, что музыка все еще была внутри меня, похороненная глубоко под моими невидимыми шрамами.
Мои пальцы не дрогнули с момента моего превращения, и все же мысль о том, чтобы снова играть, пугала меня до чертиков.
Когда я подошла к пианино, мое тело откликнулось на воспоминания, связанные у меня с этим инструментом. Концерты, аплодисменты, чистый экстаз…
Я провела пальцами по гладким клавишам, ощущая их прохладу на своей коже. Они были чудом инженерной мысли и мастерства, каждая клавиша была идеально сбалансирована, чтобы издавать отчетливый звук.
Как бы мне хотелось просто сесть и открыть свою душу. Но я была трусихой, слишком боялась играть. Что, если это не сработает? Что, если мои мышцы забыли о движениях?
Сообщение вырвало меня из моих мыслей, и я открыла его, не задумываясь об этом. Мое сердце остановилось.
НЕИЗВЕСТНЫЙ:
Тебе нравится мой подарок?
Я заказал его специально для тебя.
Я сглотнула, но комок в горле просто не хотел уходить. Александр подарил мне не только пианино. Нет, он заказал его для меня. На его изготовление, должно быть, ушли недели, так что он наверняка заказал его, как только мы встретились.
Я провела рукой по лицу, и мои глаза наполнились слезами. Почему он подавал мне такие сигналы? Почему он разбил мое сердце только для того, чтобы оно снова забилось быстрее? Да, он дал мне понять, что не использовал меня в своих интересах, и все же моя упрямая голова отказывалась верить ему, хотя мое сердце было потеряно для него с самого начала.
ЭЙВЕРИ ДЖЕЙМС:
Это просто замечательно, большое вам спасибо.
Я нажала на клавишу, и глубокий звук эхом разнесся по комнате. Я улыбнулась.
НЕИЗВЕСТНЫЙ:
Ты уже играла на нем?
Я сжала губы, не уверенная, стоит ли мне говорить ему правду. Несмотря ни на что, я не хотела его обидеть. Эта штука, должно быть, стоила целое состояние.
ЭЙВЕРИ ДЖЕЙМС:
Я буду.
Это не было ложью. Когда-нибудь я бы сыграла снова.
НЕИЗВЕСТНЫЙ:
Я сяду в первом ряду и буду первым, кто зааплодирует.
Мое сердце подпрыгнуло от этого сообщения. В этих словах было что-то знакомое. Это было почти так, как если бы я могла видеть его практически перед своими глазами, сидящего в первом ряду, его глаза были устремлены только на меня, он подпрыгивал, хлопал в ладоши и свистел.
Дрожь пробежала по моему телу.
