Как такому мужчине, как я, не разочаровать ее?
Если она и слышит мои мысли, то любезно притворяется, что нет, и вместо этого ведет меня в маленькую лабораторию, которую называет своим кабинетом. Все в ней выглядит блестящим и новым — именно такой я представлял себе научную лабораторию будущего.
Она закрывает за нами дверь. По всей комнате на столах и полках расставлены маленькие роботы. Они примерно в фут высотой. Некоторые одеты в деловую одежду, некоторые в повседневную, а некоторые в яркие наряды, которые я не знаю, кто бы вообще на себя надел.
Никто из них никак не реагирует на наше присутствие.
Они отреагируют.
Я наклоняюсь, чтобы поближе рассмотреть одного из них и узнаю его по одной из ее фотографий. У него три руки, четыре ноги и черная сфера вместо головы. Брюки цвета хаки и синяя рубашка, очевидно, сшиты специально для этого робота. Галстук вызывает у меня отдельный смешок.
— Как его включить?
Она высоко поднимает наши соединенные руки.
— Друзья, это Рэй. Мы с ним вместе. Вы можете доверять ему, — она указывает на робота перед собой. — Рэй, это Деклан. Деклан, это мой парень, Рэй.
— Привет, Рэй, — говорит маленький робот жутким монотонным голосом, от которого у меня мурашки бегут по спине.
Другой робот сбоку издает звуковой сигнал, вращается и привлекает мое внимание. У него колеса вместо ног, ящик вместо тела и множество рук, которые, кажется, втягиваются внутрь, а еще квадратная голова с четырьмя стеклянными экранами. Единственная одежда, которая на нем есть, — это фиолетовая ковбойская шляпа.
— Вы занимаетесь сексом?
Я кашляю от нервного смешка.
Эшли грозит ему пальцем.
— Джордж, ты опять смотрел порно? Мы согласились с тем, что это вредно для тебя.
Загорается еще один робот.
— Отклонение. Обычная человеческая реакция. Они вступают в половую связь.
Он изящно сложен, как паук. Поверх того, что я бы назвал шеей, находится голова в форме собачьей, но без ушей. На нем почти прозрачная ткань с цветочным принтом, которая обтекает его ноги при движении. Платье, я полагаю? Я изо всех сил стараюсь понравиться этим машинам, но, честно говоря, им место в чьем-то кошмаре, и переодевание их в человеческую одежду не помогает.
Когда маленький робот-паук спрыгивает со стола и подбегает ко мне, волосы у меня на затылке встают дыбом, но я заставляю себя улыбнуться.
— А как тебя зовут, малышка, кем бы ты ни была? — мой голос звучит на несколько октав выше, чем я привык. Ну что я могу с собой поделать? Мне никогда не нравились пауки…
— Кристина, — она скользит по ножке ближайшего к нам стола, и я напрягаюсь. Если эта чертова штука прыгнет на меня, я не знаю, смогу ли удержаться от того, чтобы не отбить ее.
Эшли быстро переводит взгляд с меня на робота и говорит:
— Кристин, помнишь, я говорила, что тебе придется научиться подходить к людям медленно? Дай им время узнать тебя.
"Медленно" было бы ровно так же странно, но я стараюсь держать эту мысль при себе.
С потолка падает еще один робот, и я подскакиваю. Это гребаная роботизированная многоножка длиной примерно с мою руку. Я видел в своей жизни столько ужасных вещей, но ничто из произошедшего не подготовило меня к этому.
— Извини, — говорит Эшли, выпуская мою руку, чтобы присесть и поприветствовать ее. — Ты сняла обувь, Аври.
— Обувь скользит по стенам.
Конечно, так оно и было.
Я представляю себе этого металлического жука огромных размеров с сотней ботиночек и смеюсь, но когда Эшли хмуро смотрит в мою сторону, я останавливаюсь.
— Прости, — одними губами произношу я.
Она возвращает внимание к металлическому существу перед ней.
— Положи ботиночки в коробку рядом с моим столом, и я поработаю над их скольжением.
— Спасибо, Эшли, — отвечает Аври.
Эшли оглядывается по сторонам, затем наклоняется, чтобы заглянуть под стол.
— Джон, ты не хотел бы выйти и познакомиться с Рэем? — мгновение спустя она говорит. — Хорошо, но знай, что ты можешь присоединиться к нам в любое время, — она выпрямляется и встречается со мной взглядом. — Он застенчивый.
Я киваю.
Она оглядывается по сторонам.
— Некоторые из них, возможно, не заговорят с тобой сегодня. Доверие требует времени.
Я медленно выдыхаю и осматриваю комнату. Теперь, когда я знаю, что они тоже прячутся, я замечаю еще нескольких.
— Сколько у тебя здесь друзей, Эшли?
— Восемь, — она кивает на мою руку. — Прямо сейчас по тебе ползет один. — Когда я отшатываюсь и встряхиваю рукой, Эшли смеется. — Извини, просто шучу, но ты бы видел свое лицо.
Ее смех отражается не только от роботов, которых я вижу, но и из разных углов комнаты. Я верчу головой в разные стороны, пытаясь определить, откуда доносится смех.
Я говорю себе успокоиться. В будущем все это, вероятно, вполне нормально.
Сочувствие сменяет веселье, и Эшли возвращается ко мне. Может ли она слышать мои мысли оттуда? Я не могу сказать.
Она берет меня за руку и целует в щеку.
— Прости, — ее следующие слова предназначены для ее маленьких друзей. — Рэй из 1945 года. Вероятно, мне следовало подождать подольше, прежде чем знакомить вас. Он все еще учится пользоваться Интернетом.
Моя гордость заставляет меня сказать:
— Я уже понимаю интернет.
Она встречается со мной взглядом, и все, что я вижу в нем, — это принятие.
Я никогда не чувствовал себя достаточно хорошо, даже когда сражался на войне. Хью уважали за то, что он всегда сохранял хладнокровие. Людям невозможно было не любить Джека. Он был очень добросердечным.
А я?
Мужчины уважали меня, потому что боялись. Не знаю, доверяли ли они мне когда-нибудь безоговорочно, но и я не позволял себе терять бдительность.
С Эшли я не чувствую, что должен быть идеальным… или постоянно защищать себя.
Прости, я все еще пытаюсь понять, кто я… что я такое.
Она сжимает мою руку.
Никто из нас не знает, Рэй.
Мы все просто делаем все, что в наших силах, и разбираемся в жизни по ходу дела.
С тобой все будет в порядке.
Я прижимаю ее к себе и целую в макушку.
— Спасибо.
Джордж подъезжает ближе.
— Эшли ограничивает мое время в Интернете, как будто я ребенок.
Вскидывая свободную руку в воздух, она говорит:
— Я должна. Я потеряю работу, если кто-нибудь когда-нибудь посмотрит, что у тебя в истории поиска. Это то, чего ты добиваешься?
Джордж качает головой и немного сутулится, давая задний ход, чтобы отступить на несколько футов.
— Нет, — он смотрит на меня. — Но я смотрел все по каналам nature. Это не одно и то же. Человеческие отношения завораживают.
— Я согласен.
Они такие, какими хотят быть.
В этот момент становится ясно, почему тот факт, что я был ножом и могу им снова стать, ее не беспокоит. Это ее норма.
Ее мысли смешиваются с моими.
"Другой" не значит "лучше или хуже". Значит просто "другой". Если бы я не нашла предназначение для этих устаревших прототипов, их бы списали. Они заслуживают лучшего.
Джордж крутится.
— Мне нравится быть голым, поэтому я не вижу ничего плохого в том, чтобы смотреть на обнаженного человека.
— Требуется согласие, — говорит Эшли, как мать, наставляющая ребенка. — Люди часто стесняются своего тела — точно так же, как Джон стесняется встречи с Рэем. Ты должен уважать границы.
— Я не понимаю, как можно переходить границы, глядя на то, что человек сам выложил в Сеть, — бормочет Джордж. — А если они захотят завести потомство, будучи раздетыми, я должен отвернуться?
— Да, — говорит Эшли с веселым раздражением.
Джордж не говорит ничего такого, о чем я не думал раз или два, пока рос, но мне не нравится мысль о том, что робот наблюдает за мной… или за кем-то еще.
— Это жутко, Джордж. Ты знаешь, что это значит?
— Да, — отвечает он.
