Марволо впервые видел, чтобы опекун столько смеялся.
***
Том раньше никогда особо не задумывался об этом, но вечером того дня, перелистывая книжки, принесенные Ирвином в его комнату, впервые обратил внимание на существенное различие в маггловских и волшебных сказках. Принц отнюдь не всегда спасал принцессу, а злой колдун нередко похищал вовсе не красавицу. Любовь между мужчинами воспевалась в балладах и поэмах волшебного мира ничуть не реже, чем любовь к женщине.
Осознание того, какие именно отношения поддерживают его опекун и Регулус Блек было не просто болезненным. Оно било по нервам, по сердцу, по разуму. Кто-то другой владеет сердцем Найджелуса, кто-то другой прикасается к его телу. В памяти Реддла всплывали отвратительные картины того, как щупал его попечитель приюта, как заставлял гнуться его тело, сколько боли и ненависти… Неужели лорд Певерелл позволяет Блеку делать такое с собой? Но зачем? Неужели он получает от этого удовольствие?
Том представлял, как его опекун стоит на постели, среди мятых простынь. Мальчик воображал, как руки Регулуса поглаживают гладкие ягодицы Найджелуса, как его губы скользят по позвоночнику молодого человека, как встречаются их губы. Том судорожно втянул воздух и закусил губу. Отвратительно.
Но что если бы это его, Тома, руки гладили, ласкали, раздвигали, его губы целовали…
Том провалился в сон и, проснувшись, забыл о своих фантазиях, решив, что лорд Найджелус гораздо более умный и опытный, чем его воспитанник и сам разберется со своей личной жизнью. Впрочем, Том больше не мог так благосклонно оценивать Регулуса Блека.
***
А на следующее утро, за завтраком, наследник Мракс получил свое первое письмо. Его принесла маленькая серая сова со смешной розовой ленточкой на шее. Птица аккуратно приземлилась около тарелки мальчика и деловито протянула ему крохотную лапку, к которой было прицеплено письмо. Том удивленно посмотрел на нее и перевел вопросительный взгляд на Найджелуса. Хотя Ирвин сидел напротив него и проводил с ребенком куда больше времени, когда рядом находился опекун, Том всегда инстинктивно искал только его одобрения и поддержки.
– Открывай, – кивнул молодой лорд, поднося к губам чашку.
Мальчик быстро освободил сову от ноши и пододвинул к ней тарелочку с беконом, как всегда делал Певерелл, если ему приносили почту за завтраком. Почтальонша от угощения не отказалась и тут же захватила довольно большой кусок.
– Это от Вальбурги, – удивленно сообщил Том, прочитав послание.
– Вот как? Мисс Блек решила начать переписываться с тобой?
– Похоже на то, – растеряно ответил мальчик.
– Надеюсь, ты не против общаться с ней? Тебе следует завести друзей, чтобы не скучать.
– О! Вообще-то Вальбурга мне очень понравилась, я с удовольствием отвечу ей.
Так и началась их переписка. Они обменивались письмами каждый день, рассказывая все, что только приходило им в головы: о занятиях, учителях, прочитанных книгах, завтраках и обедах, особенностях поведения домовых эльфов, полетах на метле и буйном нраве лошадей. Вальбурга так же писала о родственниках. Ее семья не бедствовала, но и богачами их назвать нельзя было. Отец приходился двоюродным братом Арктурусу и Регулусу. Он работал в министерстве и прилично зарабатывал. Мать серьезно болела и старалась большую часть времени проводить в постели, поэтому дети редко видели ее.
Чаще всего юная Блек жаловалась на своего приставучего младшего брата. Альфарад всегда ходил за ней хвостиком, не упуская из вида даже на полчаса. Том писать о своем семейном положении опасался. Во-первых, он не был уверен, что можно, а что нельзя рассказывать, во-вторых, о Найджелусе и его жизни он почти нечего не знал, а в-третьих, мальчик боялся, что подружка, к которой он так привязался, откажется общаться с ним, если узнает, что он полукровка, ведь все Блеки очень трепетно относились к чистокровности.
Примерно после двух месяцев подобного общения девочка решила устроить Марволо сюрприз и однажды утром просто вывалилась из камина на пол его спальни. До утренней побудки и прихода Ирвина оставалось еще полчаса, которые Том обычно занимал чтением какой-нибудь книги, например, «Истории Хогвартса». Утренней гостье он был, конечно, рад, но в то же время весьма обеспокоен реакцией взрослых на этот визит. Как вскоре выяснилось, Вальбурга тоже разрешения на поход в гости не получала и сбежала из дома тайно. Обнаружив ее в комнате воспитанника, Ирвин, не поддаваясь ни на какие уговоры, отправился будить Найджелуса, а тот, в свою очередь, был вынужден будить Поллукса Блека – отца Вальбурги, чтобы предупредить о местонахождении девочки. Но, что изумительно, никто не сказал ни слова против, и с этого дня юной Блек разрешалось в любое время навещать Марволо, предварительно предупредив родителей и взяв с собой няню-эльфа. Чем она беззастенчиво пользовалась, проводя иногда целые дни в компании своего друга. Часто Вальбурга приходила еще с утра, высиживала рядом с мальчиком все его занятия, потом они вместе ели, посвящая остаток дня играм.
Мисс Блек была не похожа на тех детей, с которыми Том общался в приюте. Она не знала слова «нет», у нее было все, чего только можно пожелать, но природная смекалка подсказывала ей чувство меры. Хитрая, неглупая, бойкая, слегка нагловатая и при этом совсем не плохо воспитанная. Вальбурга не давала ему окопаться в книгах, заставляла действовать. Чем-то эта девчонка напоминала Реддлу Билли Стаббса, он наверняка был бы таким же, если бы жил не в приюте. Первоначальные страхи о том, что она отвернется от него из-за его полукровности развеялись, когда Блек сказала, что уже знает об этом. Но о детстве в приюте Том предпочитал молчать.
Вальбурга, со своей стороны, считала Марволо очень красивым, и это было поначалу самым главным, ибо девочка мгновенно влюбилась в него еще в кафе семьи Фортескью. Переписываясь с ним, она не переставала восхищаться его умением играть словами, каллиграфическим почерком… Том был приятным собеседником, хорошим мальчиком и вообще достойным кандидатом на роль ее друга и возлюбленного. Вальбурга пророчила ему великое будущее, в котором она, конечно же, будет стоять от него по правую руку. В ее воображении уже звенели свадебные колокола.
Гарри нередко наблюдал за ними, оставаясь незамеченным. В его воспоминаниях Вальбурга Блек была крикливым полусумасшедшим портретом, нелюбимой женой, одинокой женщиной, разочаровавшейся и разочаровавшей матерью. В этот образ никак не вписывалась визжащая девчонка в сиреневой мантии с цветочками, плескавшаяся в фонтане или летавшая наперегонки на метле. Впрочем, мальчик, который смеялся рядом с ней, тоже не мог быть Волдемортом.
