— Брохан! — вскрикнула она, запустив ногти в его волосы.
Желание увидеть выражение ее лица стало слишком сильным, чтобы его игнорировать, и Брохан приподнял голову. Шок! «Ей это нравится. Нравлюсь я». Ее глаза были закрыты, а красные губы приоткрыты.
Веки Виолы приподнялись, показав остекленевшие глаза цвета виски.
— Еще, Брохан.
— Да. Еще. — никогда он не испытывал ничего подобного. Никогда у него не было подобной женщины.
Зарычав, он расправил крылья и поднялся на колени. Решимость проникла в каждую его кость, каждый мускул. Горе тому, кто попытается отнять у него это женщину.
* * *
Виола задрожала, когда Брохан осмотрел ее, без сомнения, изучая воздействие своих прикосновений на ее тело. Черты его лица были напряжены, рога заострились и стали прямыми, как линейка. Глаза блестели, зрачки затмили радужную оболочку. Остался только серебряный ободок. Каждый вдох заставлял его грудь вздыматься.
Он взял все под свой контроль, заставив ее страдать. Она нуждалась… в нем. Только в нем.
— Если бы ты была моей, то не испытывала бы недостатка ни в чем. Я бы позаботился об этом. — в его хрипловатом тоне слышались нотки собственничества.
— Хочешь, чтобы я стала твоей? — «я могла бы согласиться».
Он глубоко вдохнул, словно готовясь к тому, что ждет его впереди. Затем… Вместо ответа Брохан протянул к ней дрожащую руку. Не сводя с нее пристального взгляда, погладил ее между ног.
— Да! — закричала она и выгнулась от его прикосновения.
— Ты возбуждена. — его челюсть отвисла, и он перевел взгляд на ее лицо. — Из-за меня.
Дрожь возбуждения пробежала по ее телу.
— Ты обещал мне больше, Брохан, — сказала Виола, гадая, не говорит ли она как пьяная.
— Этого ты жаждешь, богиня? — он погрузил палец глубоко в ее лоно.
— Да! — закричала она. — Этого!
Внутрь и наружу.
— Тебе подойдет любой?
Кое-кому определенно понравилась чувственная мощь, которой он обладал. Хорошо, что ей это тоже понравилось.
— Только ты. Ты вызываешь во мне великолепные ощущения. — она дрожала от каждого движения. — Не смей останавливаться.
— Я скорее снова умру. — он оскалился. — Ты думала обо мне, пока меня не было, богиня? — Внутрь. Наружу. — Мечтала обо мне?
Виола знала, что он хотел услышать… знала, что он добивался признания… знала, что ей не следовало… тьфу… «Не могу думать».
— Да!
— Я тоже думал о тебе, и собираюсь сделать с тобой все, что представлял в голове. — внутрь. Наружу. — Ты будешь кричать и умолять.
Умолять? Виола? Нет! Точно нет. Но… возможно?
— Скажи, что ты представлял, — приказала она, между хриплыми вздохами. — И я могу позволить тебе это…
Стал бы он умолять ее?
— Позволишь мне? — он хмыкнул… и добавил второй палец. — Ты всего в нескольких минутах от удовлетворения, к которому стремишься. Ты позволишь мне делать все, что угодно.
Он не ошибся. У Виолы закружилась голова. Беспокойство возросло, но тут же превратилось в пепел. Напряжение нарастало, удовольствие грозило перерасти в боль. Она билась, терялась в муках.
— Скажи это, — потребовал он.
— Да, да! Что угодно.
— А если я перестану прикасаться к тебе? — его обжигающий взгляд работал в паре с пальцами. Он был мужчиной на грани блаженства и агонии, полностью сосредоточенным на ней. — Тогда ты будешь меня умолять?
— Я… я доведу себя до оргазма? — вопрос, который должен был прозвучать утверждением. Сможет ли она сама закончить? Ее тело жаждало его дикой потребности и его благоговейных ласк.
Раздалось еще одно шипение.
— Пойми меня, богиня. Ты не заберешь то, что принадлежит мне. Никогда больше.
Ее оргазм принадлежит ему? «Почему мне это так нравится?» Она выгнулась навстречу его прикосновениям и выдохнула:
— Как насчет такого? Остановишься, и я не закончу с тобой.
— Речь не обо мне, — прорычал он, и его раздражение внезапно отдалось бешеной пульсацией на ее коже.
Подождите. Он планировал отказать себе в удовольствии? Чтобы скрыть страстную потребность в ней? О, нет, нет, нет.
Почти ничего не соображая, она обхватила его рукой за шею, удерживая лицо всего в нескольких дюймах от себя. Свободной рукой Виола расстегнула ему ширинку. Он застыл, как хищник. Солнечный свет омывал его, и голубая кожа блестела. Его невероятный аромат наполнил ее голову, легкие, клеймя так же уверенно, как и прикосновения.
Их взгляды встретились. Она обхватила основание его члена.
Брохан втянул воздух.
— Что ты делаешь, Виола?
— Довожу тебя до оргазма. Будешь хорошим тюремщиком и позволишь мне?
Напряжение отразилось в каждой черточке его великолепного лица, ярость и желание боролись в его глазах. Он сделал глубокий вдох, но все же покачал головой.
— Только ты.
«Он отказывает мне?» Прищурившись, она свободной рукой ухватила верхнюю часть его крыла. Ее когти впились в жесткую дугу, гарантируя, что пленник станет захватчиком. Затем…
Виола его погладила.
И тут же его сопротивление ослабло. С рычание Брохан наклонился и ее поцеловал. Сильнее, чем раньше. Быстрее. Победа никогда не была слаще. Он заклеймил ее, завладел ею. Она горела для него, как живое пламя.
Просунув руку между ними, он схватил ее запястье и начал сжимать до тех пор, пока она не выпустила свою добычу. Затем поднял и прижал ее руку к голове. Один удар сердца. Второй. Выглядя напряженным, Брохан убрал руку с ее лона.
Протест замер у нее на языке, когда он прижался к ней. Плоть к плоти. Мужчина к женщине. Без проникновения. Виола ахнула.
И это было только начало.
Он имитировал движения, происходящие во время секса, толкаясь и создавая трение, сводя ее с ума.
Поцелуй длился и длился. Они жадно поглощали друг друга, обмениваясь дыханием и страстью. Все это время Брохан ласкал ее свободной рукой, оставаясь нежным. Такое положение тел только еще больше сводило ее с ума, давление и удовольствие сливались воедино, угрожая разбиться вдребезги.
Прерывистые вздохи переросли в прерывистые стоны. Так хорошо, так хорошо, так хорошо. «Хочу его».
«Нуждаюсь в нем».
«Слишком сильно?» Никогда еще она не испытывала такую страсть, внутри Виолы все бурлило. И все из-за воина, который желал ее, но не любил.
Угрызения совести вспыхнули с новой силой, но она зашла слишком далеко, чтобы обращать на это внимание.
— Брохан. Я… ты… мы…
С безжалостной точностью он прижался к ней. Когда они оба содрогнулись от желания, от их тел пошел пар, заполняя небольшое пространство между ними, пока…
Они оба не шагнули за край.
Виола с криком кончила, в то же время он запрокинул голову и заревел. Они прижались друг к другу, потерянные…
Но, наконец, обретенные?
Глава 9
Восторг и стыд охватили Брохана. Он заставил богиню кончить. Он заставил Виолу кончить, самую непростую из всех богинь. Он наслаждался ее самозабвенными криками и боялся, что никогда не сможет стать прежним.
Он сделал это. В конце концов, поддался искушению, принимая то, за что его брату вскоре предстояло умереть… каждое прикосновение этой женщины.
Он оказался ужасным братом и еще худшим отцом. И заслужил жесточайшую взбучку. Более того, он взял то, что Виола не дала бы ему, если бы рядом оказались другие мужчины.
Когда она пошевелилась под ним, довольно улыбнувшись, у него сжалось сердце. Его стыд усилился, когда Брохан заметил белые разводы на ее платье. И все же, он уже жаждал Виолу вновь.
Хоть внутри он и рассыпался, снаружи оставался тверд. Как смогла такое с ним сотворить?
Он сорвал с себя рубашку, только потом осознав, что оставил ее на себе, отказавшись от удовольствия прикосновения кожи к коже. Ошибка, которую он не повторит снова. Или никогда. Потому что не прикоснется к ней второй раз. И определенно не в третий.
Прикусив язык, он вытер ее платье, прежде чем встал. Застегивая молнию, Брохан смотрел куда угодно, только не на богиню.
