— Я хотел позвонить, — сказал он тихо и нежно. — Но подумал, что после произошедшего тебе нужно побыть одной. Если бы я знал, что ты пойдешь на свидание с первым попавшимся парнем, которого тебе предложат друзья, я бы позвонил.
— Генри... — Я снова попыталась отстраниться, но его руки скользнули вниз по моей спине, прижимая к себе. Я покраснела, почувствовав его возбуждение, упиравшееся мне в живот.
Его голос звучал хрипло.
— Думаешь, я бы терпел столько драмы от кого-то другого?
Я сердито посмотрела на него.
— Ты ее причина.
Он усмехнулся моей вспышке гнева.
— Правда?
— Это уже слишком. — Я безрезультатно толкнула его в грудь, глядя на его чересчур красивое лицо. Боже, я обожала его лицо.
— Почему ты продолжаешь бороться со мной? — прошептал он у моих губ. — Разве ты не видишь, как я забочусь о тебе?
Я глубоко вдохнула при этих словах, чувствуя их искренность, сердце бешено стучало.
— Генри.
Он становился все тверже.
— Ты не представляешь, что со мной происходит от звука моего имени, слетающего с твоих губ.
— Думаю, я все же знаю, — прошептала я в ответ.
Но он не улыбнулся. Вместо этого его лицо приобрело умоляющий вид.
— Почему?
Я знала, о чем он спрашивает. То, что он пытался выяснить с тех пор, как сорвал свидание. И понимала, если я не скажу ему, он уйдет. Сейчас, в его объятьях все мои сомнения были позабыты.
Я сомкнула пальцы на лацканах его шерстяного блейзера. Генри показал, насколько уязвим. Сбросил маску очарования, чтобы дать мне что-то настоящее.
И я была убеждена, что он заслуживает взамен того же.
— Мой отец — изменщик, — сказала я, опустив взгляд на мощное горло Генри. — Мама знает об этом... и остается с ним. И не то, чтобы он влюблен в двух женщин и не может выбрать. Он трахает всех, у кого есть вагина. Я узнала только в старшей школе, а потом узнали и остальные родители, а потом и их дети. Даже однажды его застукала. — Я подавила воспоминания о невзгодах того времени. — Мама страдала от унижения, и заставила меня пройти через то же самое, оставаясь с ним.
— Солнышко, — прошептал он, поглаживая мою спину. — Прости.
Наконец я встретилась с ним взглядом и поняла, что утопаю в заботе и нежности. Ему было не все равно.
По-настоящему.
Я прижалась к Генри, желая, чтобы мы сплелись в объятьях навсегда.
— Жаль, что это так на меня повлияло. И имея такого начальника как Дик, и будучи объектом вожделения для таких мужчин как Монтгомери Митчелл проблема доверия к противоположному полу лишь усугубилась. И то, как ты себя вел со мной...
Он сжал мою талию почти до синяков.
— Если бы я мог исправить…
— Нет. — Я прервала его. — Я не хочу ворошить прошлое, только чтобы ты чувствовал себя плохо... Просто пытаюсь объяснить, почему не облегчила тебе задачу. Потому что... для меня это не так просто, Генри. — Я обернула руки вокруг его шеи. — Ты тоже мне не безразличен. Я хочу тебе доверять.
Обхватив меня руками, он прижался лбом к моему, его дыхание ласкало мои губы.
— Тогда попытайся.
Я кивнула.
— Непременно. Обещаю.
Глава 9
— А теперь давайте посмотрим прогноз погоды. Надия, что нас ожидает?
Попав в объектив камеры, я взяла пример с Барбары и послала зрителям сияющую улыбку.
— Ну что ж, Барбара, ты, как и остальные бостонцы, будешь рада узнать, что солнце не покинет нас на этой неделе до самой субботы. Во время игры на «Фенуэй (Фенуэй Парк — бейсбольный стадион возле Кенмор-сквера в Бостоне, штат Массачусетс. На этом стадионе с 1912 года проводит свои домашние матчи команда «Бостон Ред Сокс»))» нас ждет чистое небо. Даже лучше, сегодня температура поднимется до тридцати пяти градусов, но команда «Ред Сокс» может не переживать, что растает на поле в субботу, поскольку температура снизится до комфортных двадцати семи.
— Приятно это слышать. Не хочу, чтобы макияж потек, пока я на трибунах. — Барбара кокетливо улыбнулась на камеру. — Никогда не знаешь, кого встретишь на игре.
— Игры — это святое, Барбара, — сказал Эндрю и насмешливо посмотрел на нее. — Это не офф-лайн версия Тиндера.
— Ничего себе, я удивлена, что ты вообще знаешь, что такое Тиндер. Ворчуны обычно не находят общий язык с новыми технологиями.
Я постаралась не рассмеяться, хоть и не стояла в кадре, микрофон был еще подключен.
Эндрю вымученно посмотрел в камеру, и я увидела, что вся съемочная группа смеялась. Потом он перевел взгляд на меня, и я снова оказалась в эфире.
— Надия, ты пойдешь на игру?
— Конечно. — Ложь. Бостону не обязательно было знать, что я не являлась закоренелым фанатом «Ред Сокс». Я вообще не любила бейсбола. А вот Генри — да, но к счастью, он не принуждал никого идти с ним только для того, чтобы ему составили компанию. К тому же, у Кейна была ложа на уровне EMC (Вип ложи Dell EMC Club, на стадионе Фенуэй Парк) и Генри всегда ходил на игры с ним. Это означало, что это первые выходные за долгое время, которыми я буду наслаждаться в одиночестве. Что я с нетерпением предвкушала. Меня ждали стопка фильмов и бутылка вина.
Мы закончили работу на сегодня, и когда я подошла к столу, увидела цветы. Пионы. Через несколько недель после того, как мы с Генри начали встречаться и нас засняли вместе для страниц светской хроники, сообщения прекратились, как и каллы. Наконец-то до него дошло.
Но из-за него каллы потеряли для меня свое очарование. Когда Генри спросил, какие у меня любимые цветы, я ответила — пионы.
Генри посылал их каждую неделю.
***
— Ты получила цветы? — Генри погладил большим пальцем мои костяшки.
Мы обедали в «Бристоль Лаундж» — наша еженедельная традиция. За последние несколько месяцев стало очевидно, что Генри невероятно любвеобилен. Неважно, где мы были, не проходило и минуты без его прикосновений. Думаю, большую часть времени, он даже не осознавал этого. Например, мы сидели за столом бок о бок, я возилась с вилкой, задумавшись о работе. Генри машинально взял меня за руку и не отпускал, пока мы ждали еду.
Я улыбнулась ему. Понятия не имела, откуда он берет пионы, учитывая, что в штате сейчас для них не сезон, но каждую неделю в обязательном порядке они появлялись в студии.
— Ты же знаешь, что я их люблю. — И это правда. — Откуда ты их берешь?
Он ухмыльнулся.
— Никогда не расскажу.
Я закатила глаза.
— Ты возмутителен.
Генри потянул меня за руку.
— Тебе это нравится.
Под его горячим взглядом любая попытка оставаться бесстрастной терпела поражение. Сколько бы я не пыталась не реагировать, мне это не удавалось. Я рассмеялась и покачала головой.
Принесли наш заказ, и я приложила усилия, чтобы избавиться от беспокойных бабочек в животе, чтобы иметь возможность насладиться едой. Это моя награда. Бургер каждую неделю в «Бристоль Лаундж».
Я была поглощена им, но совершила ошибку, подняв взгляд, пока жевала.
Генри пялился на меня, на его губах играла легкая улыбка.
Сглотнув, я положила бургер и вытерла рот салфеткой.
— Что?
— Ничего. — Он принялся за свое филе.
— Должна быть причина. — фыркнула я. — Неприлично пялиться на женщину, когда она ест бургер, Лексингтон. Это грубо.
Он усмехнулся.
— Буду иметь это в виду.
— Давай же. Серьезно. На что ты смотрел?
Генри наклонился ко мне и тихо сказал:
— Мне нравиться наблюдать за тобой. Ешь ли ты бургер или кончаешь на моем члене, мне нравится смотреть на тебя.
Я упоминала, что он любит говорить мне всякие непристойности на людях? Я бросила в него салфетку, он рассмеялся и увернулся от нее.
— Ну, ты же хотела знать.
Правда в том, что я любила наши поддразнивания. Мне нравилась его игривость, и я никогда не скучала вместе с ним. На самом деле, я с нетерпением ждала встреч с ним, как наркоман следующей дозы. Это небезопасно, я знала, но не могла остановиться. И правда верила, что Генри чувствует то же самое. Никто не мог смотреть так проницательно, как он на меня, и не испытывать тех же чувств, так ведь? Бывшие любовники, говорили, что я им не безразлична, но после искренних слов Генри, те предыдущие заверения — просто буквы, сложенные их устами.
