- Чуть не сгорел? – мужчина заглянул в кухню. – И куда только смотрит кухарка?
- Она еще спит, - призналась я смущенно, снимая заляпанный мукой фартук.
- Вы готовили сами? – его брови удивленно приподнялись, но он тут же улыбнулся: - Это прекрасно, по-моему. Вы не угостите меня этим чудом?
Пирог и в самом деле выглядел чудесно – золотистый, с хрустящей даже на вид корочкой, ароматный, как пасхальное печенье.
Я смущено засмеялась и покачала головой:
- Этот пирог надо есть холодным, и обычно - на Пасху. Но если вы останетесь на завтрак… - я резко замолчала, потому что не знала – можно ли этому человеку завтракать вместе с де ла Марами.
- Надеюсь, Этьен меня не прогонит, - сказал он, таинственно понизив голос.
- Если не возражаете, я предложу вам чай и бисквиты, их пекли вчера, - мне хотелось исправить неловкость, которую я допустила.
- От чая не откажусь, - сказал мужчина, - а в остальном – подожду завтрака. Не терпится попробовать, что вы приготовили.
Я вскипятила воду, заварила чай и поставила на поднос кувшинчик со сливками, сахарницу и две чашки.
Мужчина придержал мне двери, пропуская в гостиную. Я поставила поднос на стол, отдернула шторы, впустив в комнату свет, и предложила присесть.
- Благодарю, - мужчина снял цилиндр и положил его вместе с саквояжем на диван.
- Пейте, - сказала я, пододвигая чашку и подавая ложечку. – А я разбужу Этьена.
- Не стоит поднимать его так рано, - сказал мужчина. – Пусть выспится. В столице он всегда ложится за полночь, а вскакивает на рассвете. Деревенская жизнь пойдет ему на пользу.
- И все же… - я сделала книксен и поспешила наверх. Мне оставалось лишь надеяться, что мужчина не окажется вором, и серебряные ложки де ла Маров останутся на месте.
Я успела подняться только на один лестничный пролет, как встретила мадам Софию. В утреннем платье и чепце она спускалась по лестнице, позевывая и прикрывая рот ладонью.
- Это вы, дорогая Розалин? – спросила она. – Мне послышались какие-то голоса…
- Привезли документы с фабрики, для Этьена, - пояснила я. – Хочу его разбудить.
- Документы с фабрики? – мадам София направилась в гостиную.
Я задержалась на ступеньках и не прогадала.
- Лео! Дорогой месье Вандербильт! – услышала я голос Софии и ее смех. – Надеюсь, ничего не случилось? С чего это вы примчались сюда, бросив столицу?
- Ничего не случилось, мадам, - ответил ей мужчина. – Простые формальности…
Лео Вандербильт. Наверное, это его упоминал Этьен, когда говорил о машинах. Лео хочет, чтобы машины покупали аристократы, чтобы каждая машина была эксклюзивом, сокровищем, достойным оказаться в музейной коллекции.
Что ж, не самое глупое деловое решение. Может, не такое благородное, как обеспечить машинами все слои населения, но уж точно выгодное.
Я вошла в спальню и несколько раз глубоко вздохнула, успокаивая сердце, прежде чем будить графа. Во сне лицо у него было почти мальчишеским – морщинка между бровями разгладилась, и я позволила себе несколько секунд полюбоваться им. Полюбоваться чужим мужем. Я склонилась над постелью, рассматривая Этьена. Он считает меня своей женой, а я ни разу не могла посмотреть на него без боязни. Только сейчас я заметила небольшой шрамик над бровью и родинку на шее, и что уголки губ у графа приподняты, как будто и во сне он чуть улыбается.
И вдруг он улыбнулся по-настоящему и сказал, не открывая глаз:
- Доброе утро, жена.
Отшатнувшись от постели, я с бьющимся сердцем смотрела, как граф потягивается, поглядывая на меня насмешливо, из-под ресниц.
- Опять испугалась? – спросил он лениво. – А почему? Хотела убить меня?
- Глупая шутка, - сердито сказала я, поджимая губы и показав ему пустые руки. Я и в самом деле злилась, но не на него, а на себя, что так глупо позволила застать себя врасплох. – Приехал месье Вандербильт, ждет в гостиной.
- Лео приехал? – он тут же выскочил из постели, отбросив одеяло.
Подштанники на графе присутствовали, но я все равно тактично отвернулась.
- Ты так мило притворяешься скромницей, - сказал Этьен, - что я того и гляди тебе поверю.
- Люди меняются, - напомнила я ему.
- Тогда ты чудесно изменилась, моя чудесная Розалин, - он поцеловал меня в шею быстрее, чем я успела уклониться, и почти выбежал вон.
Наверное, Лео Вандербильт и в самом деле был важным человеком. Или… хорошим человеком. Во всяком случае, он произвел на меня приятное впечатление.
Я не торопясь переоделась и причесалась, потому что если гость задержится до завтрака, мне придется выполнять роль хозяйки, а смена платья – это как знак гостю, что его присутствие – настоящий праздник.
Когда я спустилась, в гостиной было оживленно и весело – София сидела за роялем и наигрывала одним пальцем какую-то мелодию, читая по нотам.
- Лео привез для меня партитуры новых романсов месье Рикарди! – объявила мадам Аржансон, сияя глазами. – Обожаю его!
- Месье Рикарди невозможно не обожать, - добродушно признал месье Вандербильт, поднимаясь с дивана, чтобы приветствовать меня.
- Да нет, вас обожаю! – засмеялась София.
- Наверное, тут мне надо начать ревновать? – спросил месье Огюст, глянув на жену поверх газеты.
- О, в этом нет необходимости, - запротестовал месье Вандербильт, пододвигая кресло, чтобы я могла сесть. – Тридцать лет назад я ухаживал за вашей женой со всем пылом юности, но она предпочла мне другого. Если я не понравился ей тогда, вряд ли понравлюсь сейчас.
- Что вы такое говорите, Лео, - София очаровательно покраснела и словно помолодела, превратившись в юную красавицу, которой была когда-то.
Графа не было в гостиной, но в эту минуту он как раз появился.
- Завтрак готов, - сказал он, - прошу всех в столовую. Сегодня мадам Пелетье превзошла саму себя! Каюсь, я украл кусок пирога, и жалею только об одном - что не украл больше!
- Пирог с золотистой корочкой в виде решетки? – лукаво спросил месье Вандербильт, бросив на меня быстрый взгляд.
- Только не говори, что это ты его испек, - Этьен расхохотался, погрозив ему пальцем. – Все равно не поверю!
- Ну что ты, я лишен таких талантов, - скромно улыбнулся гость. – Зато знаю точно, что этот чудесный пирог испекла твоя жена.
- Розалин? – Этьен повернулся ко мне с таким непередаваемым выражением лица, что я застыла в своем кресле.
- Значит, сейчас все вместе будем пить чай с пирогом! – захлопала в ладоши София. – Идемте же, идемте! – она спорхнула с крутящегося стульчика, подхватила меня под руку и увлекла в столовую.
Этьен проводил меня взглядом, и уголки губ так и подергивались, будто он сдерживал улыбку.
За завтраком месье Вандербильт показал себя, как замечательный, остроумный и приятный собеседник, слушать его было настоящим наслаждением.
Мой пирог был съеден до последней крошки, и София немедленно пожелала узнать рецепт, чтобы поручить приготовить эту амброзию (так она выразилась) своей кухарке, в столичном доме. Конечно же, я записала для нее рецепт самым тщательным образом, не упустив ни одной мелочи, и получила кучу благодарностей.
Перед обедом мы все вышли на прогулку, и наша беседа с месье Вандербильтом продолжилась. Месье Огюст рыбачил, а Этьен затеял с матерью какой-то нелепый спор, постоянно тормоша ее и задавая вопросы, которые и смешили, и сердили Софию.
Мы с месье Вандербильтом гуляли вдоль озера, держа в поле зрения графа и Аржансонов, и я с интересом слушала, как мой собеседник рассказывает о детстве Этьена, его матери и его отце. Настоящем отце. Я слушала с тем большим интересом, что вся эта информация была для меня драгоценна.
- Вы ухаживали за мадам Софией в молодости? – спросила я, наблюдая, как разгневанная София отмахивается от Этьена, а он не дает ей встать из шезлонга, заглядывая ей в лицо, дурачась от души.
- Да, был влюблен в нее, - сказал месье Вандербильт, - влюблен безумно, но она выбрала Эмильена. Он был мечтатель, фантазер. Женщинам нравятся такие.
