— Мы найдем его, обязательно, — как заклинание, уверенно говорю я. Словно сама заставляю себя поверить. — Проверить карту все равно необходимо, так что никаких сомнений, что нужно ехать. Не переживай, Трис, мы будем осторожны. — я закидываю рюкзак в машину, подхожу к ней. Обнимаю и целую в щеку. Вдыхаю ставший родным запах, глажу по волосам.
— Берегите себя. — прощается подружка. — Раз уж ты решила, мне не отговорить тебя. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. — а я не знаю. Просто не знаю, и все. Ни в чем не уверена, кроме того, что поступаю, как надо, перелопачивая бесконечные мили и километры бездорожья.
— Спасибо, мой храбрый воробушек. За все. Мы здорово проведем время. Я буду горланить матерные частушки всю дорогу, что ты их будешь слышать еще с полчаса, как мы отъедем, без всякой рации. — в любое другое время она бы улыбнулась. Но сейчас стоит, пряча взгляд, стиснув кулаки от беспокойства.
Я сажусь за руль, ни с кем больше не разговаривая. Друзей, я уже предупредила. Джордж запрыгивает на переднее сиденье внедорожника. Я завожу мотор, разворачиваю машину, давлю на газ. Смотрю в зеркало заднего вида. Знакомая фигура растворяется за поворотом. Сколько длится пытка дорогой? Часы, минуты, вечность? Я не знаю, все сливается в монотонные и томительные мгновения ожидания чуда. Мы найдем Его, найдем…
Но мы не находим. Ни на этот день, ни на следующий. И полигон, и Эрик словно провалились сквозь землю, не оставив ни следов, ни сообщений, ни подсказок, где же их искать. Мы исколесили все окрестности, наплевав на опасность столкнуться с неведанной хренью, воплощающей кошмары. Побывали даже на всех найденных развалинах. Ни следа Эрика, и возможных полигонов. Меня захлестывает отчаяние, полностью, до краев…
Серый рассвет будит нас где-то в шесть утра. Все тело затекло, спать в машине не слишком-то удобно. Вскоре из-за горизонта поднимается солнце. Выбрав открытое, хорошо просматриваемое место, мы останавливаемся отдохнуть, перекусить, и подумать, как быть дальше.
— Куда теперь? — спрашивает Джордж, водя пальцем по карте, разложенной на капоте. — Мы все уже прочесали, осталась последняя деревня в 50 милях. — все свежие отметки занесены в карту и проверены, кроме одной.
— Значит нам туда дорога. Топлива осталось почти впритык до полигона. Поехали. — он смотрит на меня с недоверием, но вопросов не задает и садится в машину. Косится, потом набирается храбрости и говорит:
— Мы можем хоть пешком проползать все чертовы километры и мили, каждую деревеньку, развалины. Заглянуть под каждый куст и в овраг, но никого там нет. И ты, это сама прекрасно знаешь. Здесь нет твоего лидера и нет никаких полигонов, Эшли. Он намеренно занес на карты неверные сведения, специально, чтобы никто, ничего не обнаружил. Я не знаю, какие у тебя с ним отношения, я помню этого человека по Бесстрашию, как жестокого садиста и…
— Поэтому ты и перешел в Дружелюбие. — пресекаю я поток нравоучений, а друг пуляет в меня еще один колючий взгляд. — Джордж, ты ни разу не ответил мне, почему ты ушел из Бесстрашия. Ты не фига не дружелюбный, а бесстрашный. Ты же дивергент, да?
— Хм, ну сейчас об этом можно спокойно говорить, да. — хмурится парень и растирает уставшее лицо ладонями. — Тогда Джанин охотилась за дивергентами, поговаривали, что с помощью твоего лидера. Поэтому мне пришлось перейти, чтобы не стать подопытным Эрудиции и трупом. Меня бы просто убили. Ты же знаешь, нас считали опасными для общества. Сколько он убил… — хмурюсь, кусая губы. Стискиваю в кулаки скачущие пальцы, и тут весь скопившийся клубок срывается.
— Не смей! Ты не понимаешь, что несешь! Ты его не знаешь! Ты даже не представляешь себе, сколько раз он мне жизнь спасал, и не только мне! Эрик не виноват в том, что наворотила сучка Джанин! Она всех использовала, а Эрик пытался ее остановить! Мы все пострадали от ее действий, вспомни моделирование! Она пыталась убить его! Я боюсь, что с ним что-то случилось! Эрик не мог меня бросить, он мой, понимаешь! И предать он не мог! Мне нужно найти его самой, а не полагаться на других! Мы таскаемся по этим чертовым дорогам, а я подыхаю от постоянной неизвестности и тревоги! И, черт подери, конечно, мне страшно, очень!
— Ты веришь ему? — он смотрит на меня, зажмурив один глаз от бьющего прямо в лицо солнца, чуть улыбаясь, и спрашивает: — Влюбилась девчонка?
Я молча киваю. И тут меня прорывает так, будто лопнул внутри огромный, клокочущий пузырь. Отчаяние окутывает, и меня начинает колотить крупная дрожь, а слезы льются просто целым водопадом. Все переживания, обиды, вся боль, весь страх, все одиночество, накопившиеся за это время, струятся горячей солью по лицу. Я плачу горько, жалко, затыкая ладонью рот, намертво сцепив зубы. Всхлипываю. Мой друг делает лучшее, из того, что в его силах. Джордж просто глушит мотор, обнимает меня крепко, я утыкаюсь лицом ему в грудь и рыдаю уже навзрыд. Когда я перестаю реветь и хныкать, он отстраняется, утирает мне слезы, сопли, слюни, заводит машину, и мы едем дальше. А мне не становится легче. Эмоциональная вспышка миновала, и я чувствую себя совершенно разбитой, измотанной и несчастной. Наваливается оглушающее опустошение…, но я, хотя бы, больше не вздрагиваю от страха.
Наконец последний пункт назначения. Сейчас осмотрим окрестности, убедимся в том, что и здесь никого нет. Мы выходим из машины, вокруг тихо, только ветерок и птицы пересвистываются среди ветвей. Я немного разминаюсь, почти трое суток в машине не идут на пользу ни мне, не моим мышцам. Берем оружие наизготовку и расходимся в стороны на расстоянии крика. Мы неторопливо бродим по округе, по лесочку, выискивая уже что-нибудь этакое, периодически поглядывая друг за другом. Не хочется быть застигнутыми, черт знает кем, врасплох. Налюбовавшись вдоволь местными видами я разворачиваюсь и иду к другу, который, как-то странно, настороженно продвигается к разросшимся кустарникам, держа наготове автомат, а потом, Джордж резко замирает, и словно вытягивается в струну. Тяжелая, липкая паника накатывает одним мгновением, полностью обволакивая, сковывая тело так, что кровь стынет в жилах… страшно. Как в кошмаре… Я уснула? Безумно страшно… я знаю, что это такое… и оно там, прямо за кустами.
— Отступаем медленно, спиной не поворачиваемся, — шепотом советует мне друг. Да кто ж спорит…
Ноги не повинуются, мышцы, будто одеревенели. Сердце, просто оглушающе бьет об ребра. Ладони взмокли в секунду, а по позвоночнику льется холодный пот. Все, что мне удается, это повернуть голову, осторожно вглядываясь в направление взгляда Джорджа, а затем, уши заливает противный гул, в глазах все кружится разноцветными пятнами и резко мутнеет. Здоровенный… волк? Собака? Чудище, с круглой головой и мордой как у бегемота, покрытое темно-серой короткой шерстью, вот что я вижу перед тем, как сознание решило покинуть меня. Темно…
А очнувшись в машине я ору, как резанная, пугая сидящего рядом парня, потому, что кошмар возвратился, пришел, вернулся, проломился тараном в мой мозг. И я, скуля и давясь слезами, рассказываю ошарашенному Джорджу, что видела ужасного монстра… Мерзкого, страшного, с огромными клыками и без глаз… Но обрываю свои причитания на полуслове, когда вижу его взгляд. Внимательные, всегда серьезные карие глаза, почти черные, из-за расширившихся зрачков во всю радужку… испуганные и растерянные. И понимаю, что это был не сон, а взаправду… Джордж успокаивает меня, утирает слезы. Стараюсь взять себя в руки, и мне немного это удается. Глубоко отдышавшись, прикуриваю, но у меня пальцы трясутся. Я не хочу, чтобы он это заметил, затягиваюсь сигарным дымом, и начинаю кашлять. А откашлявшись, спрашиваю его:
— Что это было? Это же не сон, ты тоже видел это существо? Как мы выбрались оттуда?
— Не знаю… я ни черта не понял сам. Сперва, почувствовал чей-то взгляд и пошел проверить, а потом, меня словно охватил ужас, и… я видел, что-то похожее на волка, и вдруг появились змеи… Много, просто не счесть… сотни, нет, больше… Они были везде, подбирались к ногам, а я не мог пошевелиться от страха.
