- Ты что, верблюд? - не выдержала такого хамского отношения с его стороны. - Господи. Дима, - отвела глаза от плевка и торопливо схватила из шкафа пару красных туфель и красную сумку. - Ты вообще уже? У тебя крыша поехала.
- А у тебя не поехала? - он вырвал у меня туфли, когда я была уже у дверей. - Чем ты думала, Марго? У тебя же тут, - каблуком он легонько стукнул меня по виску, - пустота. Вакуум. Тебя трахнули эти трое, а ты...
- Ну все, - с силой оттолкнула мужа и выскочила из комнаты. На ходу крикнула. - Еще раз попробуешь так со мной разговаривать...иди и разговаривай так...
- С кем? - Дима за мной неотступно шагает. - Я неправду сказал, Маргарита? Не было такого? Ты же сама мне призналась.
- Это все равно не дает тебе право.
- Куда уж хуже, - Дима усмехнулся и двинулся за мной по лестнице. - Хотя, знаю. Хуже только, если бы они все трое тебя, одновременно. Фу. Мне даже вслух это сказать противно. Не то, что представлять. Понимаю, восемнадцать лет, в голове ветер гуляет и гнет единственную извилину. Но гордость какая-то должна была у тебя быть? Куда смотрел твой отец? Дочурка ноги раздвигает направо-налево, а он планы строит, как побольше денег спизд*ть? Да. Давно мне нужно было сделать это - почитать о твоей семье. Про отца мошенника, которого по всему городу с собаками искали. Ты обязана была обо всем рассказать до того, как я на тебе женился.
- Слышал когда-нибудь волшебное слово? Развод называется, - бросила дрожащим голосом. Забрала у мужа туфли и неловко их тянула. Слезы к глазам подступают, меня уже колотит почти. Дима будто не на пол харкнул, а меня оплевал, с головы до ног. Гаже мне было лишь когда Арес сунул свою визитку и сказал:
Приятно было потрахаться.
Вспомнила эту фразу и слез не сдержала. На крыльцо выскользнула, низко опустив голову, в сумке нашарила солнечные очки.
- Гриша, поехали! - позвала звенящим голосом и махнула сыну рукой.
- На чем ты поедешь, на велосипеде что ли? - идет позади Дима.
Не отвечаю, тормознула на полпути к воротам и жду сына.
- Ко мне повернись, - потребовал муж.
Резко обернулась.
В черных очках он свое отражение видит, но не мои глаза. Стоит, сунув руки в карманы брюк и качает головой.
- На правду не обижаются, Марго, - помедлив, Дима вытянул из кармана ключи от машины и сунул мне. - И не надо тут невинную из себя строить. Из-за чего ты сейчас оскорбляешься? Ничего плохого я не сказал.
- Пусть так.
- Тебе давно пора взрослеть.
- Слушаюсь.
- Ты думаешь, я с тобой шучу, Маргарита? - муж шагнул на меня, и я отпрянула в испуге. Не за себя, а за сына - Гриша подлетел к нам с широкой улыбкой.
- Куда едем, пап, играть? В парк?
- У папы дела. С мамой поедете, - Дима в ответ улыбнулся Грише, и я сощурилась, уставилась, с желанием забраться в его темноволосую голову и просканировать мысли. После всего, что он мне наговорил не может муж искренне улыбаться моему ребенку. Ведь Дима точно догадался, что отец Гриши кто-то из Северских.
Но Дима осторожно вытянул из моих пальцев ключи. Распахнул дверцу и помог Грише устроиться в детском кресле. Потом проводил меня за руль. И когда я, избегая его взгляда, села в водительское кресло, Дима придержал дверь.
- Ну что? - спросил он шепотом, заглянув в салон. - Обиделась? Рита, - назвал он меня ласково и дыхнул мне в лицо мятой. - То, что я говорю и делаю - все для твоего блага. Даже если мои слова резкие, если они тебе неприятны. А как еще? Такой человек, как твой отец - он не мог вырастить нормального ребенка. Я тебя не виню. Ты была девчонкой. Глупой, никому не нужной. Как сорняк на обочине. Но я хочу, Рита, чтобы ты осознала свою ошибку. И в воспитании нашего сына не допускала промахов. И никогда больше, слышишь, - за подбородок муж притянул мое лицо к своему, - никогда больше мне не ври. Понимаешь меня?
Кивнула, мне ничего больше не оставалось, эту пытку я хочу оборвать и побыстрее уехать.
- У тебя скоро день рождения, - напомнил Дима. Погладил меня по щеке. - И ты все равно получишь подарок. Пусть даже спим мы сейчас в разных спальнях. Я по-прежнему хочу тебя радовать. Что это еще, если не любовь, Маргарита? Пока мы были в Греции я думал, что сумел тебя воспитать. Но теперь вижу - еще есть пробелы. Ты должна научиться ценить мое к тебе отношение. Да?
Кивнула повторно.
- Я рад, что ты меня понимаешь, - теплыми губами он коснулся моих и выпрямился. Закрыл дверь.
Машина поползла к воротам, я прилипла к зеркалу и фигуре мужа, оставшейся позади. Дима машет рукой.
А мне хочется показать ему средний палец и только подтвердить его слова о том, что я веду себя, как ребенок. Меня душит обида, разве человек, который любит, станет говорить вот такое? Пусть это правда, пусть, но нельзя ведь так прямо, в лоб?
Чем я это заслужила?
- Едем в парк? - с заднего сиденья спросил сын.
- Нет, солнышко, на работу, - подмигнула ему.
Гриша разочарованно вздохнул.
- Ну перестань, - улыбнулась. - Заскочим ненадолго в офис. А потом в парк, - пообещала.
И наврала.
Всю дорогу у нас на хвосте висел знакомый до боли Кадиллак, который я не видела, кажется, целую вечность. За стеклом маячило наглое лицо водителя, полускрытое черными очками, как и мое.
А я глаз не могла оторвать от его машины. И в прошлое возвращалась на семь лет назад, в тот октябрьский вечер, в наш, теперь уже общий, коттедж. Там березы были голые и под ногами ковер из полусгнивших желтых листьев. Стылая мойка, этот Кадиллак, будто из топей вынырнувший, помощник отца в багажнике, связанный.
Я не проверила закрыты ли окна в машине. Пока пыталась отмыть ее устроила потоп.
И привлекла к себе внимание младшего Северского.
Сева специально пересел на свою старую машину. И преследует меня, заставляет, требует не выпускать его из памяти.
Но я не хочу. Мне уже хватило утренних разборок с мужем.
- Проклятье, - убрала очки в бардачок. И с этим человеком позволила себе побыть ребенком, приоткрыла окно и, не глядя, высунула руку со средним пальцем. Помахала им.
И вздрогнула от грубого окрика.
- Слышь, курица, охреневшая! Ну-ка, давай тормози у остановки!
Повернулась и взглядом наткнулась на красную иномарку в соседнем ряду. Бритоголовый водитель опустил стекло и сверлит меня взглядом. Машет татуированной рукой.
- Тормози, тормози!
- Простите, - спрятала палец. - Вы не то подумали! Это я не вам, а...
- Тормози, бля, я сказал, - перебил меня бритоголовый.
И я подчинилась. Но не его приказу, а чертову светофору, к которому мы так невовремя подъехали.
- Мама, - испуганно позвал Гриша.
- Все хорошо, - торопливо закрыла окно, с ужасом наблюдая, что водитель выбирается из машины и чешет к нам.
Боже мой. Ну что я за дура. Зачем надо было...прав был Дима, я не повзрослела до сих пор.
Бритоголовый поравнялся с моей машиной и грубо стукнул ладонью по стеклу.
- Открывай давай! - рявкнул он с улицы.
- Это я не вам! - от страха пот на лбу выступил. Ну и рожа - явный уголовник, на шее синяя наколка, ее узор прячется за воротом черной майки. - Это я Кадиллаку показывала! - призналась для убедительности и жестом показала себе за спину.
Посмотрела в зеркало.
Севастиан тоже вышел на улицу. Уверенным шагом к моей машине приблизился и остановился напротив разъяренного мужика. Что сказал Северский я не услышала, лишь вопрос бритоголового до меня долетел:
- Твоя что ли телка факами размахивает?
Севастиан кивнул. И я вскрикнула, когда тот, с размаху, зарядил Северскому кулаком в лицо. С Севастиана очки слетели, он пошатнулся.
- Что вы делаете! - надавила на кнопку, и стекло поехало вниз. - Я в полицию позвоню...
Мужик, не ответив, развязной походкой вернулся к своей машине.
- Ты зачем? Тебя просили? Ты...что уклониться не мог? Ты драться не умеешь? - высунулась в окно.
Севастиан поднял с асфальта очки. Свет на светофоре сменился, и плавно потек мимо соседний цветной поток авто. Нам засигналили, но я заставить себя не смогла с места сдвинуться, пока не уверюсь, что с Северским все в порядке.
