— Морда чешется… сил нет. А левой рукой я не справлюсь.
— И? — всё ещё не понимая.
— Мне привезли станок, — улыбнулся, — поможешь сбрить эти поросли?
Глава 23
Макс
— Ты когда-нибудь раньше это делала? — не сказать, что я боялся, но некие опасения у меня имелись. Но ведь я привык рисковать. А Осина стоила этого риска.
— Ноги брила. Свои.
Покосившись на её руки, я заметил как они слегка дрожали. Почти незаметно. Она пыталась это скрыть. Боялась? Я тоже. Совсем слегка. Но я потратил двадцать минут на то, чтобы уговорить её.
— Почему ты не попросил свою маму помочь тебе с этим? Она ведь была здесь прямо передо мной.
— Потому что она мама, — я щёлкнул выключателем, зажигая дополнительный свет в уборной, — это примерно то же самое, если я попрошу её помыть меня…
— Глупость какая, — прыснула, наблюдая за мной в отражении зеркала.
— Не глупость. Тебе не понять.
— То есть меня об этом попросить можно?
— Я бы многое отдал, чтобы ты помыла меня, Осина. Но ведь ты лучше удавишься на бельевой верёвке, чем согласишься на подобное. Так?
Она промолчала, но я и без слов понял, что прав. Кстати…
— Откуда ты знаешь, что моя мать была здесь перед тобой?
— Видела, — Осина пододвинула стул, на котором я должен был сидеть, и кивнула на него, приглашая. — Она выходила из твоей палаты.
— С чего ты взяла, что это была моя мать? — не понимал: они знакомы? Не припомню, чтобы моя мать когда-либо заявлялась в универ или где-то светилась. Хотя…
— Я увидела её, и сразу поняла, что это твоя мама. Вы похожи как две капли, — деловито подметила, слегка задирая голову при моём приближении.
— Странно, — и это действительно было странно. Впервые слышал от кого-то, что я похож на мать.
— Почему?
Я остановился и посмотрел на бритву в её правой руке. Откровенно говоря, мне не терпелось приступить к делу. Хотя бы потому что она будет так близко… очень близко. Я буду буквально дышать ей в грудь. Я разведу свои ноги, чтобы ей было удобнее. Чтобы она уместилась между ними.
— Может, потому что мы не родственники?
Я опустился на стул и задрал голову, смотря на Осину снизу вверх. Она выглядела забавно. Непривычно. Я заметил какие маленькие и аккуратные у неё ноздри. И родинку под её губой стало видно гораздо лучше.
— То есть как, не родственники? — её лицо вытянулось, становясь ещё забавнее.
— Вот так, — под шумок протянул к ней руку и, пользуясь её растерянностью, кончиками пальцев коснулся бедра. А она будто и не заметила. Хлопала глазами, силясь переварить услышанное. — Я не родной ребёнок. Меня усыновили.
И, кажется, она так и не приняла мои слова всерьёз. Хмыкнула и, хлопнув меня по руке, пронзительно посмотрела мне в глаза. Даже склонилась надо мной. Совсем немного…
— Дёрнешься, и я теория тебя порежу. Понял?
— Я весь твой, — скалясь, я развёл колени, подпуская её к себе ещё ближе.
Она приняла приглашение, чему я был безумно рад. Мне даже показалось, что с её появлением мне стало в разы лучше. Ещё вчера я с трудом волочил ноги, и башка гудела. Скулил от тошноты и головокружения. Сегодня мне было гораздо лучше. А с тех пор как Осина переступила порог моей палаты, я стал здоровее здоровых.
— Перестань скалиться, Князев, — процедила перед тем как взять пену для бритья и выдавить её себе на ладонь.
— Воду включи сразу, — моя подсказка явно не была лишней и, кивнув, Осина сделала то, что я просил.
На несколько секунд я закрыл глаза, отдаваясь ощущениям. Её ладони коснулись моего лица и мягко распределили пену по коже. Я слышал её дыхание и не дышал.
— Что это? — спросила, и я открыл глаза.
— Что?
— Это, — её пальчик дотронулся до моего плеча.
— Шрам.
— Я вижу, что это шрам. От чего он?
— Твоему любопытству есть предел? — не смотря ни на что, мне нравилось это. Каждый её вопрос доставлял мне удовольствие.
— Ой, — подкатила глаза, — не хочешь говорить, не надо. Уговаривать не буду.
— Перелом. В детстве. Операцию делали.
Моя рука снова потянулась к ней. Пальцами подцепил белоснежную ткань медицинского халата и, играючи, потянул на себя.
— Ты рискуешь, Князев. Я сломаю тебе вторую руку.
— Прошу прощения, — отпустил, задирая лицо, — и надеюсь встать с этого стула целым и невредимым. Насколько это возможно.
— Вот и отлично.
Мне так много хотелось ей сказать. Я не из болтливых, но почему-то именно с ней мой рот отказывался закрываться. Но я заткнулся. Просто смотрел на неё и ловил рваное дыхание. Она пахла так приятно. Её волосы… я бы спал, уткнувшись в них носом.
Больной придурок…
Осина так осторожно… так нежно касалась станком моей кожи. Даже я не аккуратен в этом деле. Я слушал её команды и беспрекословно выполнял всё, что она требовала.
— Твоё лицо мне будет сниться сегодня, — подытожила, закрывая воду и откладывая в сторону станок.
— Надеюсь, сон будет эротическим, — прохрипел от затянувшегося молчания.
— Это будет кошмар, — я и не сомневался, что она скажет что-то подобное.
— Оботрёшь? — я пропустил её колкость, и попытался растянуть эту близость. — Пожалуйста?
Она взяла в руки полотенце, а я уже представлял как покрываю влажными поцелуями её грудь и живот. Как она выгибает спину, подставляясь под мои губы. Как кусает губы, а её тонкие пальцы зарываются в моих волосах.
Мне даже показалось, что она прочла мои мысли. Потому что её щеки порозовели, а растерянный взгляд замер на моих глазах.
Что? Я же ничего не произнёс вслух?
— Лид? — остановил её руку, не дав до конца убрать с моего лица остатки пены.
— Не надо, — я видел как тяжело она пропихнула по глотке ком.
Она поняла.
— Не бойся меня, — почти неслышно прошептала, вытягивая небольшое полотенце из её руки, и бросая его в раковину.
— Просто не надо, — умоляюще. Позволяя понять, что она не устоит.
И не надо.
Я поднялся на ноги, возвышаясь над ней. Такая маленькая. Глаза большие. Кудри растрепались, обрамляя красивое лицо.
Я не отпущу тебя, Осина. Я не смогу.
Её взгляд против воли прошёлся по моему торсу. Снова в глаза. Пугливо. Зрачки расширились. Они стали почти чёрными.
— Ты же хочешь, — мне показалось, или мой голос и правда вибрировал от напряжения?
— Нет, — упрямо. Поджала губы, кусая их.
Но мои руки сами по себе уже были на уровне её груди. Одну за другой я расстёгивал пуговицы на этом халате. А Осина замерла. Не мешала, и этого уже было более, чем достаточно.
Я развёл края в стороны, глядя на то, как поднимается её небольшая грудь от потяжелевшего дыхания. Рубашка… её бы тоже расстегнуть… но я боялся торопиться. Она задыхалась. Сжала кулаки, не сводя почерневших глаз с моего лица.
В моём животе шевельнулся тёплый шар.
— Отойди, — робко и неуверенно.
— Нет, — качнув головой, я положил левую руку на её талию. Она вздрогнула.
Не могу…
Подцепив белую рубашку, я неторопливо вытянул её из льняных шортиков и кончиком пальца провёл дорожку по гладкой коже. Коснулся живота и почувствовал как он дрожит.
Только… не шевелись. Очень тебя прошу.
Она смотрела на мои губы. Проследила за тем, как я облизнулся, и неосознанно повторила за мной. Дышала через рот и зубками хваталась за нижнюю губу.
А я шёл дальше. Просто не мог остановиться. Не мог оторвать от неё взгляд. Не мог не касаться её. Это подобно пытке. Каждую секунду в ожидании гнева, вспышки ярости и толчка в грудь.
По коже прошёл неровный строй мурашек. По её коже тоже. Я опустил голову, следя за собственными пальцами, цепляющими пуговицу и расстёгивающими её льняные шорты. А она, кажется, искала опору. Потому что внезапно ухватилась руками за края раковины, и задышала громче обычного.
Быть не может… что это? Зелёный свет, мать его?!
