Василике открыла было рот, чтобы что-то произнести, но увидела предупреждающий жест Феодоры – та из-за спины отца делала подруге странные знаки. И девушка лишь склонила голову в молчаливой благодарности.
– Империя наша велика, – продолжал базилевс. – Ее враги многочисленны. И сколь бы со многими мы ни поддерживали добрососедские отношения, с куда большим их числом мы состоим в отношениях скорее враждебных. Однако у правителя, – тут Алексей усмехнулся, – всегда есть шанс превратить вражду в мир. Это мудрые браки царственных детей, кои заключаются для процветания и мирной жизни стран.
«О да, мудрейший, – с недоброй улыбкой подумала Василике, – не зря же Феодора чуть ли не со дня своего рождения сговорена за Белу, наследника великого княжества Булгария. И пусть этот Бела страшен, как все грехи мира, и, говорят, не гнушается даже портовых девок, однако сей брак решен и отменить его нет никакой возможности…»
– Видя твое усердие, дева, как компаньонки и подруги нашей дочери, мы решили, что неразумно будет далее держать тебя как рабу или наложницу…
Василике обмерла. Оказывается, не в побеге для нее заключался путь к свободе – не зря же Нафиса, добрая наложница Алима, по сто раз на дню повторяла ей, что ее судьба лежит через послушание и покорность.
– Да, юный цветок, ты поняла верно. Мы даруем тебе свободу. Отныне ты равна в положении со своей наставницей Мамлакат и со всеми нашими дочерьми…
Феодора за спиной отца расплылась в довольной улыбке.
– Более того, мы решили, что юная дева, равная в положении нашей дочери, должна также стать нашей названной дочерью. Ибо та, кто несколькими словами уняла одну грозу, способна будет самим своим усердием унять еще не одну сотню иных гроз. Мы называем тебя, Василике, нашей приемной дочерью.
Девушка подняла на императора глаза. Она была и изумлена, и поражена, и напугана.
– Не скроем, красавица, что не только соображения заботливого отца каждого из наших подданных движут нами. Но и мысли мудрого императора.
Шумный вздох за спиной Василике подсказал, сколь велико ценит Мамлакат «мудрость и заботу» базилевса, зная его не один десяток лет.
– Нам видится, что ты, став нашей приемной дочерью, сможешь продолжить свое служение и как невеста одного из будущих правителей, принца или бея. Быть может, именно с твоей помощью мы добьемся спокойствия на наших полуденных или полуночных, восходных или закатных границах.
Вот теперь император сказал все, что хотел. За витиеватыми фразами вполне разборчиво читался холодный расчет, который двигал Алексеем Комниным. Однако Василике, понимая это, все равно была счастлива – наконец цель ее жизни достигнута. Она свободна! Свободна, сколь это вообще возможно здесь, в огромном Бизантии, от рождения видящем любую женщину несвободной.
– Не благодари нас, дочь наша. Мы полагаем, что слов сейчас ты найти не сможешь… И не ждем никаких слов.
Василике несколько раз кивнула – слезы застилали ей глаза и предательски лились по щекам.
Аудиенция закончилась. Госпожа Мамлакат грациозно встала и помогла подняться Василике. Феодора, быть может, тоже не прочь была бы присоединиться к подруге, однако соображения этикета оказались выше. И потому названную дочь императора сопровождала только ее заботливая наставница.
Слезы высохли, и Василике смогла оглядеться.
– Где мы, госпожа моя? Куда ты меня привела?
– Я привела принцессу в ее новые покои, девочка.
С этими словами госпожа Мамлакат распахнула еще одну дверь – Василике и не знала, что позади покоев Феодоры расположены другие комнаты.
Стены в приемной были из ярко‑синей муравы, украшенные желтым геометрическим узором. Напротив входа был устроен маленький фонтанчик из полированного красного камня мрамора. По обе стороны от него находились двери.
– Там будут жить твои евнухи‑сторожа, – проговорила госпожа Мамлакат, кивнув на левую дверь. Затем она перевела взгляд на правую и добавила:
– А здесь устроилась твоя личная прислуга.
Пол был выложен плитами того же красного мрамора, что и фонтан. На дальней стене, позади него, также были двери. Одна маленькая, а другая высокая двустворчатая с резным позолоченным узором. Она вела в красивую гостиную.
Войдя туда, Василике с восторгом осмотрелась по сторонам. Желтые стены поддерживались тяжелыми прямоугольными брусами, разукрашенными цветочными узорами, в которых преобладали красные, синие, зеленые и золотые оттенки. Подобные же узоры украшали и потолок. Пол был выложен плитами из кремового мрамора.
В центре комнаты располагался круглый очаг, облицованный красными и желтыми изразцами. Над ним висела начищенная до блеска медная вытяжка конической формы. Веселый и живой огонь согревал гостиную и отбрасывал на окно – от пола до потолка – на дальней стене пляшущие тени. Стеклянная дверь в ней выходила на крыльцо с колоннадой. За крыльцом начинался личный сад Василике.
Утро еще только зарождалось, и в саду было свежо и прохладно. Василике вышла и огляделась по сторонам. Сад был разбит очень красиво и продуманно. Узкие тропинки бежали мимо ярких клумб. Многочисленные деревья и кустарники, покрытые распускающимися почками, радовались приходу весны. Росли здесь и пихты, напоминавшие Василике родные сосны. Дойдя до конца одной из тропинок, она увидела искусственный водоем с маленьким водопадом, устроенным так ловко, словно его поместила сюда сама природа.
– Как это прекрасно, – вздохнула девушка.
– Базилевс умеет быть благодарным, – кивнула Мамлакат. – Феодора давно уже уговаривала его даровать тебе свободу. Но если бы не вчерашнее празднество…
«И не тот скандал, который, похоже, собиралась устроить любимая жена императора…» Нет, Василике ничего не знала о происках Александры. Но, видя новые свои покои, услышав речи самого базилевса, поняла, что гроза должна была разразиться нешуточная. Тем более страшная для Алексея, что иноземцы заполнили Большой зал почти до отказа.
– Прекрасно, тогда позволь я покажу тебе подарок принца Мануила, не менее сестры благодарного твоей мудрости. – Мамлакат увлекла девушку от бассейна и указала на изящную беседку из бледно‑розового мрамора в дальнем конце сада. – Наследный принц назвал ее «утренней беседкой», потому что рассвет заглядывает в нее раньше, чем куда бы то ни было, и раскрашивает купол всеми цветами радуги. Тебе нравится?
Василике могла только утвердительно кивнуть, ибо утратила от восторга дар речи.
Госпожа Мамлакат улыбнулась:
– Ну ладно, у тебя еще будет время, чтобы погулять по саду. А теперь нужно отдохнуть.
