– Сестричка, – послышался за спинами девушек знакомый голос. – Клянусь Аллахом всесильным, сегодня все наложницы отца умрут от зависти!
– Братишка, – Феодора улыбнулась наследному принцу, – как жаль, если умрут только они…
К счастью, принц Мануил был столь самовлюблен, что слышал лишь то, что ему было удобно. Василике уже отлично изучила брата своей «сестренки» и потому не удивилась смелости принцессы.
Торжество шло по заведенному порядку. «Да, Феодора была права, ей можно было и вовсе не показываться на празднике…» Василике стояла в полушаге от принцессы, стараясь быть как можно ближе к ней и как можно незаметнее.
В это мгновение музыка, повинуясь знаку базилевса, смолкла. В полной тишине император провозгласил:
– Настал день, ради которого живет каждый отец! Принцесса Феодора, дочь любимой жены Бесиме, покинувшей нас во цвете лет, сегодня празднует свою семнадцатую весну! И да будет этот день счастлив для каждого в нашей стране так же, как и для ее владыки!
Василике посмотрела на нынешнюю любимую жену, Александру. Лицо той украшала улыбка, счастливая, как лицо покойника. «Аллах великий, надо что-то предпринять…»
Меж тем базилевс продолжил:
– Свои дары счастливый отец вручит наследной принцессе последним, уступая эту честь желанным гостям!
Счастья в лице любимой жены базилевса стало еще больше. Василике напряженно размышляла.
Тем временем рабы распахнули высокие двери в зал, впуская многочисленную красочную процессию. Первыми со своими дарами получили право подойти представители сопредельных и дружественных держав. Египет подарил Феодоре обеденный сервиз на двенадцать персон с прелестными золотыми блюдами и украшенными драгоценными камнями звонкими бокалами. Монгольский хан подарил великолепного вороного жеребца и двух красивых кобылиц. Индийский магараджа прислал широкий золотой пояс, инкрустированный сапфирами, рубинами, изумрудами и бриллиантами. Еще один магараджа из Индии прислал двух карликовых слонов. Из Персии прибыли разноцветные шелка, которые считались лучшими в мире. Венецианский Левант преподнес принцессе Феодоре хрустальную вазу в три локтя высотой, доверху наполненную бледно‑розовым жемчугом: все жемчужины имели безупречно круглую форму и одинаковый размер.
Затем пришла очередь даров провинций империи, великого Бизантия. Их представители раскладывали подарки перед возвышением. Поражающие своей красотой ковры, шелковые кисеты с луковицами тюльпанов редких цветов, клетки с экзотическими птицами, несколько карликов‑евнухов, хор кастрированных мальчиков, славящихся своими дивными голосами, гарнитур из самородного золота в шкатулке из слоновой кости с серебряными навершиями.
Гора подарков становилась все выше, а Василике все пристальнее наблюдала за Александрой, матерью принца Мануила. Та сидела все так же неподвижно, однако лицо ее, скрытое под полупрозрачной вуалью, было исполнено гнева, а во взглядах, которые она то и дело бросала на базилевса и Феодору, читались ненависть и зависть к великой чести, которая была оказана императором старшей из дочерей.
Василике осенило, оставалось лишь дождаться нужного мгновения. Когда же церемония поднесения даров подошла к завершению, а внимание присутствующих отвлекли красивые танцовщицы, она осторожно коснулась руки принцессы.
– Феодора, моя госпожа… позволишь ли ты мне заметить?
Девушка, не отрываясь от зрелища, кивнула.
– Обрати внимание на госпожу Александру. На поверхности воды все тихо и спокойно, но в темной глубине бурлят опасные течения. Не разумно ли будет умаслить растревоженное море?
– Моя компаньонка и сестричка, как всегда, наблюдательна и мудра, – с улыбкой прошептала Феодора. – Я последую твоему совету.
(Говоря по чести, принцесса уже и дня не мыслила без умных замечаний и тонких наблюдений своей «сестрички». И каждый день благодарила Аллаха всесильного, пославшего ей такую замечательную компаньонку. Да, кизляр-ага, заботливый хранитель гарема, ругал толстуху Заиру, которая отдала целых восемь звонких монет. Но если бы ему удалось подслушать мысли принцессы Феодоры, он бы со спокойной душой убедился, что не прогадал.)
Представление было окончено, и Алексей Первый Комнин уже хотел объявить о завершении торжественного вечера и уйти. Но тут Феодора пала ниц перед базилевсом.
– Что случилось, дочь наша?
– Мой господин! Мне, конечно, нечего и помышлять о том, чтобы сравниться с тобой в щедрости и благородстве, но позволь попытаться? – С этими словами она достала из атласного кисета сапфир размером с куриное яйцо, дар багдадского халифа. – Прими в дар от меня, отец, этот незначительный пустяк.
Широкий жест со стороны дочери пришелся Алексею очень по душе. Он взял сапфир.
– Для жемчужин отцовского гарема… – продолжила Феодора. Она достала из венецианской вазы две пригоршни крупного жемчуга и с поклоном передала главному смотрителю гарема (Хаджи-бей усмехнулся). Затем повернулась к Александре:
– А главному сокровищу сераля, его гордости и мудрости, я хочу преподнести опал из копей царя Соломона, хотя его огонь и красоту даже близко нельзя сравнить с твоим огнем и красотой. Он велик, но, конечно, меньше твоего сердца. Твоему сыну, любимому моему брату Мануилу, я хочу подарить хор мальчиков, дабы он утешал его в краткие минуты печали и развлекал в долгие часы веселья.
У Александры был такой вид, словно она только что проглотила ежа. К счастью, лицо ее было скрыто вуалью.
– От моего имени, от имени моего мудрого сына благодарю принцессу Феодору, украшение сегодняшнего праздника, за ее щедрые дары, – кисло проговорила она.
– Ты станешь отличной правительницей, дочь моя! – вполголоса заметил базилевс. – Клянусь собственной бородой!
С этими словами он поднял украшенную перстнями с драгоценными каменьями руку, объявил об окончании вечера и удалился, сопровождаемый женами и гедиклис (роскошь гаремов и их мудрое устройство в свое время так пришлись по сердцу отцу императора Алексея, что и он устроил свой сераль на манер султанского).
Василике не помнила, как оказалась в покоях, которые называла своими. Не помнила она и того, как рабыни уложили ее. Однако и утром еще свежи были в ее памяти те минуты приема, когда увидела она выражение лица императрицы Александры.
Сейчас, в розовом сиянии утра, девушка еще раз вспоминала события вчерашнего вечера. И все гадала – к добру ли оказалась ее подсказка. Не сделала ли Феодора хуже, одарив немилую жену базилевса, но почти всесильную императрицу?
