— Это ты считаешь — или она должна так считать?
— Конечно, она! — Внезапный холодок в голосе Марины заставил Веронику поежиться; она испугалась, что Марина сейчас встанет да и уйдет. — Нет-нет, ты правильно сделала, что рассказала. Раз они вернулись и она не звонит, значит, там действительно что-то… и я, между нами, вовсе не уверена, что она сама бы мне в этом призналась. Не приди ты ко мне, я бы так и думала, что они в Испании… а тем временем у них бы это прошло, и я бы так ничего и не узнала.
— Все правильно, — кивнула Марина. — Но ты ведь хочешь узнать?
— Боже, — Вероника взялась за голову. — Но как?
— Очень просто, — сказала Марина. — Ты же хотела договориться со мной о сеансе, верно?
— Ну?
— И где бы ты стала меня искать?
— Марина, ты гений! — восхитилась Вероника. — То есть, я думала, что ты там… а ты, кстати, и была там…
— Звони, — улыбнулась Марина.
Вероника, спеша, нажала первейшую кнопку автонабора.
* * *
— Партнер, — сказал Вальд с некоторым раздражением и даже отложил в сторону вилку с ножом, — мне все понятно… но ты мог хотя бы предупредить? Представь себя на моем месте. Звонит твоя жена… вторгается в совещание, между прочим… и с ходу учиняет мне натуральный разнос. Некрасиво!
— За это я уже извинился, — буркнул Филипп. — Сколько можно?
— А твои встречные претензии и вовсе необоснованны. Я что, телепат? Откуда мне знать все это? Если уж ты устроил спектакль… ни слова мне не сказал… ну и расхлебывай сам свои ляпы с телефоном и так далее…
Филипп тоскливо оглядел салончик.
— Я тебе как другу… а ты…
— Ну хорошо. Что я сейчас могу сделать?
— Позвони хоть ей. Скажи, разобрались… ты был не в курсе и так далее.
— Фу, — брезгливо сказал Вальд и вновь принялся за свое остывшее второе. — Лезть в твои семейные дела! последний раз это было…
— Давно, — мрачно согласился Филипп. — Но мы с ней давно не ругались. Я забыл, как это, потерял к этому иммунитет… Хреново мне, понимаешь?
— Зачем ты хотел отправить ее?
Филипп страдальчески воздел глаза к потолку. Зря он вообще пошел в салончик; надо было сказаться больным и просидеть дома день-два, пока молчит Эскуратов…
— Только не ври, — поморщился Вальд.
— Хотел спать с Мариной, — выдавил Филипп.
Вальд состроил удовлетворенную рожу.
— По крайней мере просто и ясно.
— Видишь ли, — принялся объяснять Филипп, все еще надеясь на маленькое чудо, — я как-то не могу изменять жене, когда она здесь. А так она была бы с ребенком, счастлива… ей было бы не до меня…
— Но зачем спектакль-то?
— Если б я прямо предложил ей ехать одной, она бы решила, что у меня снова проблемы.
— Возможно, они и есть, — хмыкнул Вальд. — Неужели ты думаешь, что она теперь поверит каким-то моим объяснениям?
Филипп потерял надежду.
— Ну, не звони… Ты просто спросил, что происходит. Я сказал. Тогда ты спросил, что можешь сделать.
— М-да. Выходит, я разве что могу посочувствовать. Хочешь, вечерком поужинаем где-нибудь? Выпьем… Хочешь, поживи у меня пару дней?
Филипп подумал. Все было плохо. Плохо оставлять Ану одну… да кстати, и Вальда тоже. Ему пришло в голову, что звонок мог быть психологической атакой. Если так, кто-то должен держать их в поле зрения. Кто-то наблюдал за его визитом к Эскуратову… может быть, за сценой в аэропорту… Кто-то может быть доволен.
Может, прямо сейчас рассказать о звонке? Он вздохнул, представив себе, что начнется после этого. Опять Эскуратов… Цыпленок, господин Ли… О работе на пару недель можно забыть… дома кошмар… на выходе — очередная служба безопасности. От прежних удавалось избавиться малой кровью. А теперь?
Жду сутки, решил Филипп. Это неправильно, невыносимо; если Эскуратов не скажет ничего конкретного, рассказываю о звонке.
Он не доел. Встал, суховато попрощался, сослался на головную боль (которая, похоже, действительно начиналась), пошел к себе. Сделал пару звонков. Принял таблетку. Вызвал машину — задрипанную «газель» общего пользования, в которой он предпочитал ездить на объект.
Хорошо бы встретиться невзначай с Эскуратовым. Специально нельзя… несолидно… а невзначай — почему бы и нет. Состроить маленькую диверсию, что ли… ну, не диверсию — просто узелок небольших проблем… узелок, который должен будет развязывать Эскуратов…
Мокрый снег хлюпал под шинами и стучал по днищу. Занятый мыслями, Филипп даже не заметил, что «газелью» управляет неизвестный ему человек. Он обратил на это внимание только когда машина свернула с трассы и остановилась в глухом, незнакомом дворе. Дверца «газели» открылась; двое качков в коже взяли Филиппа под руки, пока он спускался на землю, и продолжали крепко держать, когда он оказался на земле. Его руки завели за спину, и он услышал и почувствовал, как на запястьях защелкиваются браслеты. Ступени, мелькнуло в голове… бесконечные ступени, ведущие вниз…
Двое подвели Филиппа к «волге», стоявшей рядом. Крышка багажника открылась перед ним. Он дернулся и сразу же ощутимо получил по шее. Ему ничего не оставалось, как послушно выполнять чью-то волю. Он перелез через борт багажника. Он содрогнулся, вообразив предстоящую свою позу с браслетами за спиной. Он подумал, не стоит ли попросить хотя бы перемкнуть браслеты, и решил, что не стоит. Его повалили, причинив резкую боль суставам, и крышка багажника захлопнулась над ним.
* * *
Через пару часов, избитый, лишенный сигарет, документов, телефона и всего прочего, что было при нем, он трясся от холода в подвале какого-то деревенского дома. Наручники сняли. Он испытывал теперь не столько страх, сколько злобу — и, конечно, страшно хотелось курить, и вдобавок было очень, очень холодно.
Филипп понимал, что его могли избить значительно сильней; вероятно, все происшедшее было как бы для острастки. Первый раз в жизни с ним так обошлись. Никогда его не возили в багажнике, тем более с наручниками за спиной; кажется, на него вообще никогда не надевали наручников. Он не сомневался, что это связано со звонком — какое-либо совпадение было слишком невероятным.
Значит, Эскуратов не успел. Или не захотел. Или… нет, слишком много гипотез; да и зачем они, если через какое-то время его выволокут наверх и поставят перед конкретным вопросом. Забавно, подумал он; Зайке даже не придет в голову звонить в милицию — решит небось, что я укрываюсь где-нибудь от ее гнева. Может, в том-то и был смысл звонка, чтобы я ее сплавил? Тогда почему не взялись за Вальда вместо меня? Зараза, как холодно! разве так положено — морить холодом? Новый такой прием?
