— Ладно, ладно! Не заводись! — в примирительно жесте поднял перед собой руки Макс. — Я же ничего против не имею. Просто спросил. Я рад за тебя, Алекс. Правда, рад.
Время тянется невыносимо долго. Я несколько раз звонил в родильное, но новостей все еще никаких. Парни продолжают отвлекать меня ничего не значащей болтовней. Звонила Кейти. Тоже переживает. Меня уже ощутимо потряхивает от ожидания. Снова поднялся с кровати, чтобы сделать несколько шагов до раковины и умыться ледяной водой. Только поднялся, как Демон задал вопрос, который вернул меня обратно на кровать.
— Что ты будешь делать с Макаровым? Мы, конечно, можем еще долго его там держать, мне просто интересно.
— Мне нужно встать на ноги, Дим. В таком состоянии я даже поссать сходить сам не могу! На этого ублюдка у меня большие планы! — друг только кивнул. Слова тут были лишними.
За окном стемнело, нервы накалены до предела. Мне кажется, если кто-то сейчас просто коснётся меня, я взорвусь! В палату вошел санитар из травмы — здоровенный такой парень, широкий. Пришел не один, в сопровождении кресла-каталки. Я скептически поднял бровь, мол, что это за хрень?
— Александр Александрович, вы очень нужны. Мне велено вас доставить.
— Доставить?! Меня?! Ты охренел?! — уставился на гребаное кресло.
— Сан Саныч, правда, очень надо. — под моим напором парень стал теряться, что никак не вязалось с его массивностью.
Поднялся с кровати, Макс подставил плечо, чтобы я мог опереться. Друг улыбнулся.
— Так и пойдем? — спросил у меня. Я только кивнул.
Демон подошел с другой стороны, подставляя второе плечо для опоры.
— Убери это! — пнул коляску. Знаю, некрасиво, но мне сейчас не до сантиментов. Нервы уже ни к чету!
Родильное отделение встретило нас плачем детей, стонами рожениц и бегающим по своим делам персоналом. Внутри все сжалось в тугой ком.
— Что-то случилось? — спросил я в миг севшим голосом.
Санитар только пожал плечами и повел нас по коридору.
— Вам сюда. — указал он на двери люксовой палаты и отошел в сторону.
Если бы не парни, я бы наверняка уже рухнул прямо на бетонный пол, даже если бы мог сам нормально стоять. Сердце колотится в груди с бешеной скоростью, отдавая в виски. Я толкнул двери и перестал дышать.
Невероятно красивая девушка, со светлыми распущенными волосами сидит на кровати с обнаженным плечом. У нее на руках крохотный сверток, который она бережно прикладывает к округлой груди. Девушка устало, но так светло улыбается и что-то шепчет своими пухлыми розовыми губами этому комочку. Я не могу поверить своему счастью. Это все мое… Она моя… И этот комочек в пеленках… Тоже мой! Я буквально задыхаюсь от нахлынувших эмоций. Чувствую, как по моей щеке течет что-то мокрое. Да ну на хер? Я плачу?! Да, черт возьми! Плачу!
Она подняла на меня свои невероятные голубые глаза. В них светится счастье. Там его столько, что, мне кажется, даже в помещении стало светлее. Парни плавно отошли в сторону, давая мне возможность проделать путь от дверей до моей новой семьи самому. И вот я делаю шаг… еще один… и еще. Голова кружится, но это от эмоций, что сейчас бьют через край.
— У нас девочка — шепчет она, глядя на меня и запредельно улыбается. Я тону в ее глазах. Растворяюсь в том счастье, что она сейчас излучает. Я никогда не думал, что такое возможно. Мне всегда казалось, что это бывает только с другими.
Сел на край кровати и просто смотрю на них. Как маленький комочек отрывается от розового соска и закрывает глазки, намереваясь заснуть.
— Можно? — каким-то не своим голосом просипел я. Мира только улыбнулась и аккуратно положила мне на руки теплый сверток нежности.
— Я хочу тебя попросить… — тихо заговорила она. Оторвал взгляд от малышки и с улыбкой посмотрел на свою невесту.
— Все, что угодно… для тебя.
— Я хочу, чтобы ты дал ей имя. — Вот что она со мной делает?! От такой, казалось бы, незначительной просьбы, сердце снова куда-то подпрыгнуло. Я даже не отследил. — Ты ведь отец… — полувопрос. Сомневается? А по мне не видно, что я счастливый идиот, у которого с морды не сходит улыбка? Почему сомневается?!
— Отец. — утвердительно кивнул и поцеловал крошку в лоб демонстрируя, что это моя дочь. Мне плевать, кто зачал ее. Она моя! Они обе!
— Тогда дай ей имя — она снова мягко мне улыбнулась и коснулась ладошкой моей щеки. Потерся об нее щетиной. — Алиса. Мой маленький Лисенок. — снова поцеловал кроху. Та заворочалась и Мира у меня ее забрала. Скажу честно, ужасно не хотел отдавать.
Глава 31. Мирослава
Алекс буквально поселился в нашей палате. И никакие уговоры врачей, да и мои тоже, о том, что ему надо лежать, не работали. В итоге, по его же распоряжению, в моей палате появилась дополнительная кровать. Он лежал, но с нами. Его лечащий врач ворчал постоянно, что эта палата не приспособлена для его лечения, на что мой мужчина выдал:
— Так приспособьте! — вот что на это ответить хозяину клиники? Ничего.
Вот доктор ничего и не ответил, но в нашей палате поставили стойку для капельниц и дополнительную тумбочку для нужных ему препаратов и оборудования.
Через три дня после родов, к нам заезжали Дима с женой и обоими детьми. Мы пол дня болтали, пока малышня с любопытством рассматривала крохотную Алису. А вечером случилось невероятное.
Сижу, кормлю Алису, никого не трогаю. Саша, все еще пошатываясь, куда-то вышел, несмотря на мои возмущения и уговоры. Он у меня ГОРДЫЙ! Все сам. Алиска уснула у меня на руках, и я уже встала, чтобы уложить ее в кроватку, как дверь открылась, впуская в нее огромного, с меня ростом, белого плюшевого медведя. Следом вошел довольно улыбающийся Дима, но это оказалось только началом. Я так и застыла с дочкой на руках по среди палаты, увидев Александра в белой рубашке, черных брюках, гладко выбритого и причесанного. Какой же он у меня все-таки… не сдержала восторженного вздоха. Вместе с ним в палату вошел букет. Огромный, невероятно пахнущий, букет кремовых роз, перевязанный бежевой лентой. На лбу капельки пота, оно и понятно, слабость никуда не делась, но он стоит и улыбается, глядя на мое ошарашенное лицо.
— Я бы тебе посоветовал дочку положить. — все так же улыбаясь сказал Дима. Послушно кивнула и уложила Алису в кровать.
Саша подошел ко мне, опустился на колени. Цветы легли рядом с ним на пол. А у меня сердце так стучит, что я задыхаюсь. Сделала несколько глубоких вдохов, не помогает. Он взял меня за руку, коснулся губами кожи и достал из кармана брюк синюю бархатную коробочку.
— Мир… — голос чуть хриплый от волнения. — Я понимаю, что все должно быть не так, не тут. Ну коль уж так случилось, и мы вляпались с тобой по самые уши, тянуть дальше я просто не вижу смысла. — судорожный вдох. А у меня коленки дрожат. Он сжал мою ладошку чуть крепче. — Я люблю тебя. Вас обеих. Это даже больше, чем любовь, Мир. Если хочешь, это одержимость. Это воздух, которым я теперь дышу. Вы — мой воздух, моя жизнь! Ты станешь моей женой? — и красивая коробочка открылась, явив мне ободок из белого золота, с красивым, витым узором и россыпью голубых бриллиантов. Я задохнулась от удивления и восторга! Редкие, дорогие камни переливались в тусклом свете больничных ламп. Невероятное зрелище!
— Конечно! — я дрожу от волнения. — Но ты же уже…
— Я знаю, но мне захотелось красиво и официально. Ты заслужила. — Саша одел кольцо на мой палец дрожащей рукой, тяжело поднялся и улыбнулся. — Чувствую себя инвалидом. — проворчал мой будущий муж, притянул к себе и поцеловал. Жадно, глубоко, задыхаясь от желания. Его руки сжались на моей талии так, что стало больно, но я не останавливала, только прижималась сильнее. Мы так соскучились друг по другу, что легкий дискомфорт — это такая мелочь.
Тяжело дыша, он прервал поцелуй, провел пальцем по нижней губе.
— Это еще не все. — подошел к другу, забрал у него папку и вернулся ко мне. — Ты ведь сказала, что я отец… — и смотрит в глаза, ищет там подтверждение собственных слов. Конечно, он его там находит! Лучше отца для Алисы быть просто не может. — Я позволил себе дать Алисе свою фамилию и отчество. — Протянул мне свидетельство о рождении, где помимо прочего значилось, что моя дочь — Кравцова Алиса Александровна, а в графе отец записан Саша. Я разревелась. Просто уткнулась ему в плечо и разревелась.
