— Отпусти, придурок!
Я извиваюсь, пытаюсь выбраться из цепких лап. Сквозь басы музыки моих криков не слышно, но на улице они звучат пронзительнее. Меня отпускают на землю и, повернувшись в сторону похитителя, я замираю.
— Что ты тут делаешь? — Немного пошатываясь, я отхожу от него.
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты как заноза в заднице?
— Так вытащи эту занозу и отвали от меня! — Я толкаю Яна в грудь и направляюсь обратно в клуб.
— Во что ты вообще вырядилась? — Он хватает меня за руку и притягивает к себе, пробегая по мне раздраженным взглядом.
— А что не так? Не нравится? — Я наиграно хныкаю и, закусив нижнюю губу, наивно хлопаю ресничками. — Видишь, все никак не могу тебе угодить. Трахаться как шлюха на одну ночь не хочу. Как одеваюсь тебе тоже не по вкусу. Разговоры тебя бесят. А теперь я еще и заноза в заднице. Могу сказать только одно. Иди к черту, Максимов! — Мой милый голосок в мгновение пропитывается ядом. Суками не рождаются, суками становятся рядом с такими, как он.
— Ты поедешь домой, хочешь ты этого или нет! — Не обращая внимания на брыкания, Ян тащит меня в сторону машины.
— Отпусти, идиот! Ненавижу тебя!
Злость, вызванная обидой из-за сегодняшнего разговора, снова воспламеняется, разжигая во мне неуправляемые эмоции.
— Ты меня не ненавидишь, Разумовская. Не утешай себя.
— Придурок, пусти, пусти, — требую я и безостановочно колочу его по груди.
— Мышка, у тебя проблемы? — раздается за спиной ледяной голос, и мне становится не по себе. Мы с Яном одновременно замираем.
— Разумовская, не вздумай устраивать концерт! Сядь в машину, — низко рычит мент.
Только вот мне абсолютно плевать на его раздражение. Теперь я понимаю, почему не разрешают отношения между сотрудниками. Потому что из-за своей обиды я готова уничтожить его. И мне плевать, какие будут последствия.
— Разумовская! Разумовская! Знаешь что М…
Ян резко закрывает мне рот ладонью.
— Молчи, дура! Не вздумай взболтнуть лишнего! — Такой злости в его голосе я еще не слышала. А глаза готовы испепелить меня на месте.
— Я повторю свой вопрос, — змей вальяжно шагает в нашу сторону, — мышка, у тебя проблемы?
Я отталкиваю руки Яна. Он напряжен до предела, глаза метают молнии. Такое впечатление, будто разъяренный Зевс обрушивает свой гнев на человечество. Челюсти сжаты так, что желваки окутали его лицо, как мощные корни у подножья могучего дуба.
— Нет, — я привожу дыхание в норму и поправляю задравшееся платье, — все в порядке.
— Садись в машину, — указывает Ян.
— Я могу подвезти, если у вас проблемы, — продолжает накалять обстановку Соломон, при этом сам оставаясь расслабленным. Ни один мускул не напряжен. Ян же напротив: кипит, словно адский котел.
— Она поедет со мной, — холодно осекает он, не отрывая от меня взгляда.
— Может, дашь девушке выбрать самой? Или бывшие все такие неуверенные в себе? Силу и я могу применить.
Соломон останавливается. С засунутыми в карманы руками и склоненной на бок головой он коварно рассматривает нас.
— Разумовская, — цедит сквозь зубы Ян, окидывая меня пристальным взглядом.
— Ответь мне честно, — мягко и тихо интересуюсь я, делая шаг ему навстречу, — почему ты приехал? Почему хочешь забрать? Ведь будь тебе все равно, тебя бы здесь не было…
Да, я сбавляю обороты и искренне спрашиваю его. Это тот момент, когда он может все исправить. Может. Но не станет. Ян тяжело вздыхает и проходится ладонью по непослушным волосам.
— Малая, ты не услышишь то, чего ожидаешь…
И пусть его голос теплеет, но смысл слов бьет острым выстрелом прямо в сердце. Не давая шанса на исцеление, заставляя его болезненно укутаться в колючую проволоку, которая впивается ржавыми иглами и отравляет мои чувства. Неужели я влюбилась в него? Другого объяснения своей реакции на происходящее я найти не могу.
— Пошел ты!
Подойдя вплотную, с размаху впечатываю ему в грудь телефон, который он только сегодня подарил. А потом разворачиваюсь и иду в сторону Соломона. Прекрасно же знаю, что Ян ничего не сделает, иначе его операция окажется под угрозой. А я лишний раз хочу побесить его. Я заставлю этого упрямого мента признать, что у него есть ко мне чувства.
Соломон победно улыбается и жестом направляет меня в сторону мотоцикла. Я останавливаюсь, как вкопанная.
— Я. На это. Не сяду, — четко выговариваю каждое слово, несмотря на то, что язык меня не слушается.
— Сядешь, — уверенно заявляет бандит.
Я оборачиваюсь назад в поисках спасения, но Ян уже уехал. А на мои плечи обрушивается тяжелая кожанка, пропитанная гипнотическим запахом дорогого табака и пряного миндаля с нотами древесины. Аромат буквально сокрушает своей опьяняющей властью.
— Ты вечно шляешься раздетая. — В хрипловатом голосе звучит раздражение.
— Мне надо забрать из клуба свое пальто, иначе мне точно будет не в чем ходить. А первое, ну так, к сведению, находится у тебя дома. — Я сердито сдвигаю брови и смотрю на него исподлобья.
— Ты мне тоже костюмчик торчишь, так что мы квиты.
Я закатываю глаза. Этот мужчина невыносим.
— Я все равно не могу поехать на мотоцикле, детородные органы мне еще пригодятся.
Я демонстративно задираю платье, показывая, что на мне чулки. Выражение его лица моментально меняется. Страсть. Секс. Похоть. Разврат. Дерзость. Жгучий коктейль вспыхивает в его змеиных глазах. Я тут же опускаю платье как можно ниже. Провоцировать Соломона я не планировала. Просто из-за алкоголя туго соображаю. Но уже поздно думать, бушующий огонь в его взгляде обжигает мне кожу. Он достает телефон и подносит его к уху, не прерывая зрительного контакта.
— Подгони машину, — коротко приказывает он заметно осипшим голосом.
— Подожди, я заберу пальто и приду, — устало срывается с моих губ.
— Стоять! — Властно дергает меня за талию и небрежно кладет на мое плечо мощную руку. — Со мной пойдешь. Не сбежишь от меня, мышка.
— А как же твоя рыжая подружка? — ехидно интересуюсь.
— А ты что, ревнуешь? — бархатисто стелет змей.
— Я? Вот еще, — усмехаюсь. — Смотреть на то, как ты ее лапал, будет неприятно любому адекватному человеку.
— Кстати, по поводу адекватности. Ты задолжала мне видео.
— Мне жаль тебя расстраивать, но ты его не получишь. Но можешь не переживать, в ту ночь я кончила трижды.
— Не провоцируй меня, мышка. У меня острые зубы и я не кусаюсь, а сжираю целиком.
И почему я в этом ни капельки не сомневаюсь?
Мы заходим в клуб. Рядом со змеем идти гораздо проще, люди сами расступаются перед ним, образуя коридор. Поэтому забрать пальто не составляет труда. И уже через пару минут мы выходим на улицу и садимся в большой черный «Кадиллак». Соломон следует за мной на заднее сидение и словно ленивый хищник царственно разбрасывает громадное тело, что заставляет меня немного напрячься.
— Отвези меня домой, я устала. И прошу, верни хотя бы телефон.
Я растекаюсь лужицей на мягком сидении, и от былого напряжения не остается и следа. Вот что значит комфорт. Соломон мне не отвечает, лишь отдает приказ водителю, и мы трогаемся.
— Почему ты не разрешил мне выпить? — Я снова хмурю недовольную мордашку.
— Я смотрю, ты все равно поступила по-своему. Мышка, поверь, Саид подсыпал бы тебе такой наркотик, что ты бы оседлала его прямо там. А потом тебя, скорее всего, просто пустили бы по кругу. Например, как твою подругу.
Последние слова меня оглушают, словно по виску прилетел удар кувалдой.
— Ч-что ты сказал? — Я подскакиваю с места. — Разверни машину, я должна забрать ее!
— Успокойся! Твоя шлюховатая подруга и без наркоты напрыгалась на Глебе и Саиде. Не переживай, я дал им указание отвезти ее домой.
— Ты очень щедр! — цежу я сквозь зубы и скрещиваю на руки груди.
Я, конечно, в курсе нимфомании Марины, но то, что сказал Соломон, приводит меня в бешенство. И я даже не понимаю, на кого больше злюсь.
Неожиданно мою талию обхватывают властные руки, и стремительным рывком змей усаживает меня к себе на колени. Жесткая ладонь жадно забирается под платье и сминает обнаженную ягодицу. Мое тело тут же каменеет. Каждая мышца напрягается, словно меня затягивают тугим металлическим корсетом. Тело отторгает любое его прикосновение. По крайней мере, я так думаю. Губы от выпитого алкоголя сушит, и я пробегаюсь по ним языком. Но расслабиться в тисках бандита я даже под воздействием алкоголя не могу. Подрагивающими руками робко упираюсь ему в грудь, а тело наливается свинцом. Даже под напором Соломона скованные ноги не позволяют мне полностью сесть на него, сохраняя мизерное расстояние с самой опасной точкой соприкосновения.
