Голос этой тетки я смог бы узнать из тысячи. Инга набрала той самой помощнице Карского, которая чуть было не увезла в Европу моего ребенка.
Я сбрасываю звонок и смотрю в глаза Инге. Вот ты и попалась.
Поднимаюсь со своего места и даю отмашку охране:
— Не дайте ей отсюда выйти!
А сам направляюсь наверх, к компьютеру Мурата.
Уверен, стерву не выручит сейчас и сам папаша потому что не ладит с ФСБ и, как это ни печально, из-за моего психа. В какой-то момент я почуял, что парни из органов, которым приказали искать моего сына, сливают информацию не туда.
Мы с Муратом провели профилактику. Козлы ни слова не выдавили, уехали в реанимацию и потом нам всем их начальство вынесло что-то вроде ультиматума: больше ни-ни к ментам.
И тут объявляется этот самый Карский. Ведь кто-то же должен был ему стукануть, когда я в Воронеж сорвался. Кто-то, кто мог залезть в мои личные вещи.
Инга гонит на Мурата потому что друг докопался до что-то, чего я не должен был знать.
Сжатые в кулаки руки так и зудят, когда я запускаю комп. Да кто-то, похоже, основательно покопался тут — в файлах пусто. Черт, не был бы я таким зацикленным на себе идиотом!
Ч-черт!
Встаю и как вихрь прохожусь по кабинету. Ты должен был что-то оставить. Должен!
Мурат, мой верный друг, единственный, блин, человек, которого я ценил, который не раз оттаскивал меня от края ямы, гасил мой гнев. Вот это я был ему должен.
И тут мой взгляд падает на приоткрытую створку шкафа. Лезу туда. А вдруг пытался спрятать что?
Верняк. Между вещами чемодан. Вот я отлично знаю, что друг чемоданами не пользуется. Внутри несколько распечаток.
Просматриваю и усмехаюсь, а затем бросаю бумаги на стол.
Надеюсь, ты в порядке, дружище! И если в мире где-то есть ангелы, пускай они как-то тебя прикроют. Потому что теперь я точно знаю кто есть кто.
Набираю ингиному папаше, располагаясь в кресле поудобней.
— Валерий? — звучит его удивленный голос. — Я думал, вам еще нездоровится.
Ненавижу такой официальный тон.
Устраиваю ноги на столе.
— Да просто покусало комарье, — скалюсь. — Кстати…
Хлопаю по столу рукой.
— Вот я подумал, не отменять же торжество.
Собеседник хмыкает.
— Я слышал у вас… семья становится больше.
— Я бы сказал, даже в два раза, — смеюсь, а потом поглядываю на часы. — Буду рад видеть вас, господин губернатор. Мы оба с Ингой будем рады.
— Кхм…
Да я все еще ему как кость в горле.
— Представлю будущую жену. Событие камерное. Я сам все сделаю. Помолвка, — черчу круги на бумаге.
— Понял, Сафонов, понял.
Нихера ты не понял.
Откидываюсь на спинку стула.
Да я и сам не понял, как вырвалось последнее слово, “помолвка”. Все эти дебильные мысли о семье и Эльвире.
Ну хорошо, сама напросилась, девочка.
Набираю управляющей, Лиде.
— Узнай какой размер у Айдаровой.
— Чего именно, Валерий Валентинович?
Смотрю на свой безымянный палец, на котором уже лет пять нет кольца. Вообще-то я должен думать что-то вроде “Охренеть я идиотина”, но почему-то в голове крутится: “А вдруг не согласится?”
Мысль о том, что Эльвира откажется сыграть то, что мне надо, вызывает такую злость, что я буквально рычу в трубку:
— Всего! И пальца тоже! Безымянного!
На том конце провода молчание.
Ну вот молодец, Сафонов. Мало ты в последнее время наделал странностей.
— И каталоги женских брендов мне.
Сам выберу ей шмотки и пусть только попробует воротить нос.
***
Эльвира
Я успеваю как можно незаметнее натянуть на себя штаны и рубашку, затем обхватываю плечи обеими руками. Вот честно, только сейчас мне становится мерзко от всего, что он натворил, но еще более гадко от собственных реакций.
Я всегда думала, что мужчина, которого я выберу, будет добиваться меня долго, как делал это Эдуард, и уж точно не посмеет распоряжаться моим телом как ему заблагорассудится. Мужу это так и не удалось.
Однако… что-то похожее на электрический разряд пробегает вдоль позвоночника. Не могу не сказать, что было в этом что-то притягательное.
Откидываю волосы за спину и смотрю на стиснутые пальцы.
Сбежать? А есть ли у меня сейчас шанс?
В это время дверь открывается. Показывается голова одного из здешних похожих друг на друга охранников.
— Хозяин приказал вам ждать у себя, — после этого дверь захлопывается.
Я выдыхаю.
Прозвучало все это так словно Сафонов сменил сейчас гнев на милость и позволяет мне еще немного пожить.
Ха!
Охрана, сгрудившаяся в комнате, поднимается и я осознаю: если не встану сама, меня поднимут силой.
Поэтому предупреждаю все их попытки.
По дороге до собственной спальни размышляю о том, что наверное я должна была убежать и не пытаться спасать этого типа. Вот что глупость, Эльвира, делает! Похоже, я никогда не перестану попадать в плен к таким вот мужчинам.
Вечер выдается совсем нерадостный. Сижу у огромного панорамного окна и смотрю на море, подперев кулаками подбородок. Кажется, мне нужно максимально пересмотреть свои взгляды на жизнь, раз уж я осталась жива.
Но в груди пусто. Сейчас я чувствую себя так, что лучше бы всего этого уже и не было.
Поднимаюсь и заламываю руки. У меня еще есть Руслан. Да и охрана Сафонова исключила любую возможность причинить себе вред. Комнату тщательно обыскали при мне.
Снова падаю в шикарное, обитое бархатом кресло. Пинаю стекло мыском. Ну вот и зачем я тебе?
Мужчины, старающиеся сделать из меня трофей — какое-то мое проклятие.
Щелкает замок, ключ проворачивается в дверной скважине. Вначале я не оборачиваюсь. Должно быть, охрана притащила ужин. Я не голодна. Совершенно. После того как у меня была призрачная возможность спасти сына, хотя бы и через Ингу, и я ее потеряла да еще и оказалась пленницей очередного урода, хочется голодом себя морить в наказание.
В комнате загорается свет и я вздрагиваю. Потому что вижу в отражении его.
— Я думал ты спишь.
Перевожу дыхание и замечаю, что у Сафонова в руке несколько пакетов.
— З-зачем вы здесь? — высоко подтягиваю колени, так, что они практически касаются подбородка.
Он швыряет сумки на мою кровать, усаживается на матрац, так что скрипят пружины. Смотрит на меня.
— Что это за прикол сидеть без света?
— Я тут просто быть не хочу! — огрызаюсь.
Сафонов поднимается. В его взгляде на миг как будто мелькает усталость.
— Раздевайся!
Обхватываю себя за плечи и отрицательно качаю головой. Сильнее вжимаюсь в кресло.
— Иначе сам раздену! — Сафонов хрустит суставами. — Нужно выбрать тряпки.
Он указывает на пакеты.
— Я заказал тут кое-что, — внимательно смотрит на мою грудь. — Но не уверен, что мне понравится, как это будет на тебе выглядеть.
Следом я получаю в руки пакет, маркировка на котором говорит, что вещи от очень дорогого бренда. Сафонов нависает сверху и я похолодевшими пальчиками начинаю разворачивать обертку.
Пожалуй, единственное, что отличает сейчас Валерия от моего мужа — отсутствие жадности.
“И очень хорошо накачанный торс”, - подкидывает идею что-то из подсознания.
Я вскакиваю, чувствуя, как краска ударила по щекам и начинаю быстро перебирать пакеты. Боже, Эльвира, да ты просто сумасшедшая, если считаешь, что то, что было между вами было… хорошо.
Пытаясь заглушить в себе вот этот голос порока, я даже не замечаю как расстегиваю пуговицы на рубашке.
Я слышала, что у любовников должны быть схожие темпераменты. И меня ведь чем-то цепляет Сафонов — наверное страстью, безумной яростью. Он как огонь, который страшен только тогда, когда вырывается на волю. Но когда он потрескивает в семейном очаге и согревает стены дома…
Бросаю платье обратно в подарочную по всей видимости коробку.
Дура! Так и хочется подойти к зеркалу, отшлепать себя по щекам.
