Он услышал стук деревянной палочки Дамблдора, которая выпала из ослабевших пальцев хозяина. Старый волшебник удивленно уставился на Гарри, а затем упал без сознания, превратившись в бесформенную груду фиолетовых одежд и снежно-белых волос.
- Этого не может быть, - сказал Гарри сам себе, стоя один в омертвевшем Зале. Он не мог этого допустить. Теперь оба вОрона сидели у него на плечах и шептали. Парень упал на колени возле тел Рона и Гермионы, уперевшись руками в древние каменные плиты пола.
- Время пришло, - сказали ему вОроны, и в его голову хлынули образы - подсказки. Внезапно он вспомнил, как стоял в подземельях Хогвартса, в Тайной комнате, когда Сириус Блэк преобразовывал её для спящего Ремуса Люпина. Гарри тогда коснулся их волшебной сути и предположил, что мог бы таким образом пробудить Ремуса, вернуть жизнь в его тело, прекращая действие Зелья Смертного Сна.
Гарри попытался ощутить волшебство вокруг себя. И понял, что чувствует их всех - Рона, Гермиону, Сириуса, Ремуса, Северуса, Дамбллдора. Их магические отпечатки были столь знакомы ему, так дороги - а кроме них он ощущал и других учителей, студентов, весь Рэйвенкло с их холодным интеллектом, и Хаффлпаф с их душевной теплотой. Слизерин и Гриффиндор ощущались как страстное пламя - светлое и темное. Он мог чувствовать всех - даже находящихся за пределами замка.
- Время пришло, - повторили вОроны. - Пора действовать.
Гарри простерся всем своим существом так, чтобы соединиться с магией всех волшебников вокруг, делясь с ними каплями собственной Силы, заставляя их кровь бежать по венам, их сердца - биться, возвращая им жизнь через магическую суть. Вороны полетели прочь, и он, понимающе кивнув, направил свой разум вслед за ними.
- Там, - сказали птицы. - Ты должен отправляться туда, - и юный король Волшебного мира увидел огромные светящиеся линии, опутавшие всю землю, подобно гигантской паутине. Эти лей-линии расходились из глубинного источника Силы, скрытого в волшебном ядре Земли, и это был единственный возможный выбор для Гарри, чтобы выполнить задуманное - ведь сам он был всего лишь шестнадцатилетним подростком, всех сил которого не хватило бы для колоссальной задачи.
Молодой человек мысленно направился к светящимся линиям, стараясь слиться, объединяя с ними свою магию, следуя за вОронами в забвение. Сейчас он ощущал сознания других людей, жаждущих его прикосновения, способного оживить их. Гарри двинулся глубже: теперь его разум, его волшебство, его душа текли во всех направлениях, уходя все дальше от начальной точки - его тела. Он старался коснуться каждого. Люди взывали к его волшебству, повторяя его имя. Той ночью, когда он воззвал из Стоунхенджа, ему откликнулись, теперь настал его черед - время, чтобы гореть; время, чтобы истекать кровью; время, чтобы излить свою душу и оживить весь мир.
Гарри ощутил свой разум, как нечто далекое, почувствовал, как душу опалила магия, когда он коснулся всех страждущих. И среди тех, кто был похож на тлеющие угольки, были тени, в которых не было ничего способного откликнуться на его волшебство.
- Ты должен оставить их, - вОроны приказывали пройти мимо призрачных душ, поскольку оживить их таким способом было невозможно.
Но их было много - так много - и Гарри смог ощутить их мысли. Он не мог бросить их. Но в то же время, в них не было ничего, что можно было бы вернуть к жизни, не было тлеющих угольков, из которых можно снова раздуть пламя.
- Брось! - убеждали его вороны. - Ты не сможешь спасти всех!
- Я должен попробовать! - воскликнул Гарри. Он снова продвинулся вглубь - на этот раз было тяжелее - и позволил своему разуму слиться с магическим ядром Земли.
Примечание автора:
Для меня эта глава стала весьма необычной: показать Гарри, как типичного подростка, озабоченного трудностями в личной жизни, было очень забавно. Гарри отчаянно нуждался в проявлении подобных чувств - ведь он давно уже вошел в возраст, когда это нормально.
Что касается второй части этой главы - об этих событиях я упоминала во фрагменте, когда впервые появился Старший Демон. Эта история начиналась, как обычный роман о светлых чувствах, но вскоре, уже со второй главы, я почувствовала, как что-то неуловимо изменилось, и сюжет нынешней главы внезапно пришел ко мне сам собой. Я просто увидела мысленным взором две сцены, во всех подробностях - тогда они не имели для меня никакого смысла - и не понимала, как смогу добраться до их написания. Первой сценой был эпизод с появлением Старшего Демона на Квиддичной Подаче, второй - тот, что вы прочитали сейчас, и то, что последует в очередной главе. Когда я поняла, что запланировал Вольдеморт, и чем это грозит миру, я начала оставлять различные намеки на это по всему тексту истории. И, слава Мерлину, я, наконец, добралась до этой главы, события которой, так давно преследовали меня.
На этой неделе я выкладываю две главы, так как следующая, хоть и ощущается, как некий самостоятельный рубеж, на самом деле тесно связана с нынешней.
Кстати, название этой главы - цитата из Т. С. Элиота, поэма «Полые люди»
От переводчика:
Если вам интересно прочесть оригинал, откуда автор заимствовала цитату, ставшую названием данной главы, можете ознакомиться с одним из вариантов перевода этой поэмы здесь.
ПОЛЫЕ ЛЮДИ
Мистер Курц умерла
Подайте Старому Гаю
I
Мы полые люди,
Мы чучела, а не люди
Склоняемся вместе -
Труха в голове,
Бормочем вместе
Тихо и сухо,
Без чувства и сути,
Как ветер в сухой траве
Или крысы в груде
Стекла и жести
Нечто без формы, тени без цвета,
Мышцы без силы, жест без движенья;
Прямо смотревшие души
За краем другого Царства смерти
Видят, что мы не заблудшие
Бурные души - но только
Полые люди,
Чучела, а не люди.
II
Я глаз во сне опасаюсь,
Но в призрачном царстве смерти
Их нет никогда:
Эти глаза -
Солнечный свет на разбитой колонне,
Дрожащие ветви;
А голоса
В поющем ветре
Торжественней и отдаленней,
Чем гаснущая звезда.
Да не приближусь
В призрачном царстве смерти
Да унижусь,
Представ нарочитой личиной
В крысиной одежке, в шкуре вороньей
В поле на двух шестах
На ветру
Воробьям на страх,
Только не ближе -
Только не эта последняя встреча
В сумрачном царстве
III
Мертвая это страна
Кактусовая страна
Гаснущая звезда
Видит как воздевают руки
К каменным изваяньям
Мертвые племена.
Так ли утром, когда
Мы замираем, взыскуя
Нежности
В этом другом царстве смерти
Губы, данные нам
Для поцелуя,
Шепчут молитвы битым камням.
