- Отлично. Тогда мы переедем с Дашкой.
Я все же села за стол и, пусть аппетит пропал напрочь, зачерпнула вилкой макароны.
- Ха-ха! Посмотрим, на сколько тебя хватит, - рассмеялся муж.
А вот это он зря. Я подняла взгляд, сосредоточившись на его лице… и даже отвечать не стала. Внутри разливалось такое злорадство! Такое несвойственное мне злорадство, что просто с ума сойти… Прав был Федор. Разводиться надо вовремя. Когда еще хоть какое-то уважение к человеку осталось. А не так, как у нас. Я мало того что не любила мужа, но, что гораздо хуже, уже даже не уважала. А ведь у него, как у любого человека, были и плюсы. Просто все они перечеркивались его ко мне отношением. Наверное, в какой-то момент во мне просто не осталось сил оправдывать его и прощать… Врать себе, что я счастлива рядом с этим мужчиной.
- Ох, Марина, не думала, что ты на такое способна! – встряла в разговор свекровь.
- На какое такое?
- На такой эгоизм! Ты только о себе думаешь. А как же Дашка?
- О ребенке я думаю в первую очередь. Ей не следует жить в обстановке такого ужасного напряжения. Она ведь прекрасно видит, как вы ко мне относитесь.
- Я?! К тебе? Да я… как к дочери родной! Приютила, обогрела! А ты… Ты неблагодарная!
- Вы можете думать, что угодно, Зоя Кирилловна. Но даже если я что-то вам лично и задолжала, то уже давно закрыла все долги. А теперь извините. Я устала. На работе… - не удержалась, отвесила шпильку.
Вышла из кухни и чуть не столкнулась с подсушивающей нас Дашкой.
- Привет. Давно стоишь?
- Сколько надо!
Дочка выглядела напряжённой и злой. Я удивленно вскинула брови:
- А с тоном что?
- Ничего!
- Даша!
- Ну, что ты ко мне пристала?!
Дочка пробежала мимо меня и с грохотом закрыла за собой дверь в свою комнату.
- Ты этого добивалась, да? А у нее возраст, между прочим, опасный!
Я обернулась к мужу.
- Вы только посмотрите на этого великого воспитателя! А где ты был, когда у нее животик болел? Когда зубки резались, или она болела?! Когда в школу пошла… Когда я ее по кружкам таскала, а потом на работу бежала, а? Дальше перечислять?!
Мы с Вадиком замерли друг напротив друга посреди коридора.
- Мариш, да вы не ругайтесь сильно. Стенки-то хлипкие. Даша все слышит… - из другой спальни выглянул свекор. Вот уже два дня, как его выписали из больницы. Ему меньше всего нужны были наши скандалы. Да и мне они совершенно не нужны, просто чаша терпения как-то неожиданно вдруг переполнилась. Будто в нее кто-то бросил камень. И теперь наружу выплескивалось все… Все, что очень долго копилось, оказывается. Все, о чем я думала, что забыла. Оно лилось, размывало фундамент, основу – все то, на чем еще держалась моя жизнь, и стекало грязными селевыми потоками по душе. То ли пачкая ее еще больше, то ли, наоборот, очищая.
- Извини, папа. Ты прав. – Я отвернулась от Вадика и погладила свекра по морщинистой руке. С кем мне было жаль расставаться – так это с ним. – Пойду с ней поговорю.
Дашка лежала на животе, воткнув в уши наушники. Я позвала дочь – она не ответила. То ли и впрямь не слышала, то ли не хотела со мной говорить. Ничего не оставалось – я села рядом. Погладила ее по темным волосам. Дочка дернула плечом – скидывая мою руку. И отвернулась к стенке.
- Не хочешь рассказать, что случилось?
- Ничего! Я не хочу переезжать!
- Печаль. Потому что я больше не могу оставаться здесь.
- Ну, так вали! – Дашка все же подхватилась и уставилась на меня глазами, полными ненависти. Никогда ее такой не видела! Горло сжалось от беспокойства. – Вали! Слышишь? Тебя никто не держит!
Вот так вот. Никто… Не то чтобы я этого не знала. Меня никто не держит! Потому что я… уже давно никому не нужна. Я ведь это чувствовала. Если бы они так сильно от меня не зависели, может, меня бы давно здесь не было. А так каждый играл отведенную ему по сценарию роль…
- Даша, - тяжело вздохнула я. - Понимаю, ты сейчас, что бы я ни сказала, будешь все отторгать, но… Пойми, я ведь не от хорошей жизни это затеяла. Ты же видишь, как мы живем…
- Раньше тебя все устраивало!
- Раньше… - хмыкнула я. – Раньше я думала, что у меня вся жизнь впереди, а сейчас заглянула в паспорт – и поняла, что нет. И мне так страшно стало, Дашка. Что жизнь пройдет, а счастья в ней так и не будет.
Мне приходилось говорить о взрослых вещах с ребенком. Ребенком, который довольно долго жил в неведении. А если и замечал витающее в воздухе напряжение, очень быстро переключался на что-то другое. Свое. Детское и беззаботное. Может, это и сыграло против меня. То, что я так долго оберегала дочь от проблем. Она не слышала ни наших ссор, ни скандалов. А, впрочем, их толком и не было. Если я и предъявляла какие-то претензии мужу, то чаще наедине и шёпотом. Она не знала изнанки этой с виду хорошей жизни. Вот и все.
- Ты могла бы спросить, чего я хочу!
- Я хотела сначала подыскать жилье. А уже потом, когда будет о чем говорить, с чем сравнивать, я бы все тебе и рассказала. Обязательно бы рассказала, Даш. Я ведь для тебя самого лучшего хочу, понимаешь?
- Я не хочу переезжать! – уперлась та. И все… хоть режь.
- Давай, ты просто сходишь со мной посмотреть квартиру? И если тебе не понравится твоя комната – мы подумаем над другими вариантами.
Дашка долго думала. Колебалась.
- А отец переедет с нами?
- Если захочет, – отвела взгляд. Знаю, в этом была моя слабость, но я все же не хотела брать всю ответственность за крушение нашего брака на себя. Потому что, мать его, это было не так! Я лишь хотела поставить точку… И было бы хорошо, если бы Вадик сам потерялся при переезде. Тогда бы меня нечем было упрекнуть. Тогда бы это был его выбор…
Дашка опять улеглась. Так ничего мне и не ответив. А у меня как-то враз закончились силы ее в чем-то убеждать. Тело будто свинцом налилось. Стало неповоротливым, неподъемным. Мысли, доводы, оправдания… всему наступил конец. Я встала, прошла через комнату. Плотно прикрыла за собой дверь и вернулась к себе. Домочадцы, как обычно по вечерам, собрались все вместе смотреть телевизор. Я вышла на балкон, и хоть вида из него никакого – пустырь да напротив дом, было хорошо. Тихо… Так и простояла я там, пока не закоченели ноги. Потом встрепенулась – не хватало только заболеть в дорогу! Я не могла дождаться отъезда. Я ждала его, как солдат ждет дембеля. Я томилась…
На субботу была запланирована целая куча дел. Забрать машину у Васьки, посмотреть квартиру и перестирать вещи в дорогу. Стирку я затеяла с самого утра. Пока готовила завтрак, машинка достирала.
На станции по случаю субботы было многолюдно. Мне пришлось подождать, пока Василий освободится, чтобы узнать, во сколько мне обойдется ремонт. В этот раз я определенно могла заплатить. И ни за что бы не позволила другу ремонтировать мне машину бесплатно. Да только я не знала, что за все уже заплачено.
- А твой счет оплатил Федор.
- Федор?
- Таиров, - кивнул Василий. – Он тоже заезжал. Узнал твою машину и заплатил.
Я ужасно смутилась. Но старалась держать лицо, чтобы Васька ничего не заподозрил. А сама не знала, радоваться ли мне такой заботе, или сердиться! Федор не имел права действовать так открыто… Ну, не мог же он не осознавать, что подумают люди? Мои… родные люди, на которых мне не наплевать! С другой стороны, я понимала, чем он руководствовался, творя это безумие. Таиров метил собой мою жизнь, как хищник метит свои владения. И я бы соврала, если бы сказала, что эти его попытки никак меня не волновали, или что они не находили во мне отклика – потому как находили, еще как находили, мамочки! К тому же я и сама делала что-то подобное. Когда втаптывала в пол лифчик его бывшей. И когда якобы случайно забыла у него свою кофту… Вынужденные каждый раз расставаться, мы пытались сделать все, чтобы сохранить видимость близости. Мы утверждали свои права друг на друга и медленно жгли мосты…
