— А ты можешь? — едва шевелю губами, сжимаю кулаки, чтобы отвлечься на боль он ногтей, врезавшихся в кожу.
— Я вообще-то пошутил, Китти Кэт.
— Зато я не пошутила. Можешь?
— Уверена? Назад отмотать не получится.
— Нет… — чувствую, как в груди что-то сжимается. — Наверное, нет. Не хочу, чтобы тебе досталось из-за меня в день рождения.
— Досталось? Пф-ф-ф…
Мои губы накрывают чуть шершавые губы Алекса. Он целует меня медленно, аккуратно, без бешеного напора, с каким обычно это делает Мирон. Я замираю и не отвечаю ему совсем. Глаза наполняются слезами.
Знаю, что сама попросила Алекса это сделать, но мне так противно, что плакать хочется. Не получается сдержать эмоции. Ощущения такие, как будто это насилие. Только добровольное, потому что я сама дала согласие.
Он отстраняется, и я всхлипываю. Отвожу глаза, обнимаю себя руками. Мне хочется спрятаться. Ото всех.
Такие игры не для меня. Я не умею так.
— Динь… — трогает меня за плечо Демидов.
— Не называй меня так!
— Не буду, ладно? Диан, остынь. Это всего лишь поцелуй, ничего смертельного не случилось.
— Зато сейчас случится.
От голоса Мирона у меня к горлу подступает тяжелый горький ком. Я не подумала о последствиях. Мне захотелось сделать ему больно, и я сглупила. По-настоящему сглупила. Боже, да я чертова идиотка!
— Остынь, друг, — Алекс отстраняет меня, чтобы я не стояла между ними.
— Руки, блядь, от нее убрал.
Мирон не рассчитывает свои силы. Его пальцы сжимаются вокруг моего предплечья с такой грубостью, что я вскрикиваю. Это очень-очень плохой знак.
Демидов вскидывает ладони и переводит взгляд на меня, молчаливо спрашивая, все ли у меня в порядке.
Не в порядке.
Совсем не в порядке.
Мне даже в туалете перед неадекватным охранником было не так страшно.
— Не надо, — я царапаю плечо Мирона, когда он дергается вперед на Алекса, заметив наши с ним переглядки. — Мы можем просто уйти? Просто уйти… Пожалуйста?
— Я с тобой еще не закончил, — грубо выплевывает предатель Демидову и тянет меня к выходу, продолжая силой удерживать за руку.
— Найди Лесю, — только и успеваю выкрикнуть я Алексу.
Мирон уводит меня из клуба. Молча.
До самой машины он не разжимает пальцев на моем запястье и, лишь когда я оказываюсь в теплом салоне, отпускает. Забившись в угол подальше от водительского сиденья, я слежу за каждым движением предателя, задерживая дыхание на каждый его резкий выпад.
— Понравилось? — не поворачивая головы ко мне, спрашивает Мирон.
— Что?
— Зажиматься с этим твоим…понравилось?
— Нет.
Это все, на что хватает нас обоих. Автомобиль срывается с места и сразу набирает скорость. Мирон нервно перестраивается из ряда в ряд, выискивает места, где можно срезать, чтобы мы быстрее оказались в его квартире.
В. Его. Квартире.
Я надеялась, что он привезет меня домой и просто уедет. Не хочу сейчас находиться наедине с ним. Особенно когда он так на меня смотрит. Словно разорвать на кусочки мое тело — единственное его желание в этот момент.
— Отвези меня домой, — прошу, слабо надеясь на успех.
Ответом мне служит кривая усмешка. Мирон подходит к шкафу, где у него хранится алкоголь, и отпивает что-то крепкое прямо из бутылки. Сначала один глоток, затем второй. А после у меня создается ощущение, будто кто-то заменил виски на черный холодный чай, потому что предатель залпом вливает в себя около трети содержимого бутылки. И даже не морщится.
Это все похоже на какой-то дурной сон.
— Выпьешь? — скривив губы, спрашивает он.
— Не хочу. Я вызову такси, — я копаюсь в сумке, чтобы отыскать телефон, но он сразу исчезает у меня из рук.
Мирон обманчиво спокойно кладет его на стол, и тут же следует громкий звук удара. Бутылкой, горлышко которой все еще было зажато между его пальцев, предатель ударяет по экрану моего телефона.
— Что ты?!.. — бросившись вперед, я хочу спасти его, но Мир добивает экран вторым точным ударом.
Бутылка не выдерживает такого и рассыпается на осколки в его руке, виски смешивается с крупными каплями крови и заливает столешницу. Мирон как будто не чувствует боли, он просто стряхивает остатки стекла с порезанной ладони и заматывает ее первым попавшимся полотенцем.
— Тебе нужно обработать руку… — в замешательстве шепчу я.
— Уйди отсюда, Диана.
— Но у тебя кровь…
— Уйди, я сказал!
По коже прокатывает озноб от такой грубости. Со всех ног я срываюсь с места и бегу в ванную за…за аптечкой. Потому что порезы нужно хотя бы заклеить нормально, чтобы в них не попала инфекция!
Обратно я крадусь на цыпочках, сразу заметив предателя у открытого окна. Так вот почему здесь стало так холодно…
Мирон курит в одной футболке, уперевшись кулаком в оконную раму. Я подкрадываюсь к нему сзади, намеренно посильнее шоркая ногами, чтобы не напугать. Пальцами касаюсь его плеча, использую те же методы, что обычно применяются при установлении контакта с диким животным.
Но на предателя это не действует. Он скидывает со своего тела мою руку и заключает ее в грубую хватку, когда я пытаюсь вновь.
— Ты не поняла меня? — цедит он сквозь зубы.
— Обработаю тебе ладонь и уйду, — стою на своем.
Сдавшись, Мирон приваливается боком к тумбе и перехватывает тлеющую сигарету левой рукой. Правую он протягивает мне.
Я аккуратно вожу смоченной в антисептике ваткой по его коже, смываю кровь и прижимаю ее к порезам под недовольное шипение предателя. Тонким слоем накладываю заживляющую мазь и повязку поверх нее. У меня дрожат пальцы и финальный узелок получается лишь с третьей попытки.
— Теперь ты наконец-то начнешь меня слушаться?
— Нет, — я задираю голову, чтобы с вызовом посмотреть в его черные глаза. — Кто это был в клубе?
— Откуда я знаю? Какая-то девчонка, решившая пофлиртовать со мной.
— Я попросила Алекса поцеловать меня.
— Зачем?
Мы меняемся местами. Теперь я оказываюсь прижата к кухонному гарнитуру, а Мирон нависает сверху. Столешница неприятно упирается в район поясницы.
— Хотела тебя разозлить, — произнеся это, я закусываю губу.
— Может, ты еще и трахаться с ним начнешь по-настоящему мне назло?
— А если я уже?
Не успеваю вовремя прикусить язык, и это становится последней каплей для Мирона.
— Я просил тебя уйти. Я, блять, давал тебе возможность сделать это. По-хорошему, — он еще сильнее напирает на меня, хватает за бедра, больно впиваясь пальцами, и усаживает на тумбу.
— Я не… Не… — захлебываясь собственным страхом, когда его ладонь ложится на шею.
Он сдавливает пальцы ровно настолько, чтобы я не могла говорить, но могла дышать. Дергает мое платье к талии, раздвигает мне ноги, устраиваясь между ними.
Интонация его голоса не сулит мне ничего хорошего. Абсолютно ничего.
Пытаюсь его оттолкнуть, но он перехватывает обе моих руки и заводит те за спину. Ему достаточно легко удерживать их в таком положении даже при моих попытках противостоять его силе. Бессмысленных попытках, если честно.
Губы предателя накрывают мои. Я что-то мычу, но Мирон только лишь углубляет поцелуй и предостерегающе сжимает зубы на нижней губе пока еще достаточно слабо. Он толкает язык в мой рот, отпускает руки, чтобы свободной пятерней зарыться мне в волосы. Сжать их на затылке, зафиксировать мне голову так, чтобы можно безостановочно терзать откровенными жесткими поцелуями мгновенно распухшие губы.
— Поздно, фея, — горячим шепотом опаляет ухо, когда я ладонями упираюсь ему в грудь. — Теперь уже слишком поздно.
Мирон тяжело дышит, я чувствую эти прерывистые выдохи кожей, стоит ему полностью переключиться на мою шею.
Слышится треск моих колготок. Нейлон ползет стрелками по ноге от разодравших его пальцев предателя. Подушечками Мирон добирается до внутренней стороны бедра и кругами поглаживает кожу. Сжимает сильно, вырывая из моей груди писк.
Глава 21
