Счет времени давно потерян. Сколько все это продолжается? В какой-то момент толчки становятся резче, крупный член внутри меня пульсирует. Предатель кончает с глубоким грудным рычанием, валится на меня, продолжая стискивать ягодицы одной рукой. Я сейчас максимально вжата в его тело.
— Хорошая девочка, — довольно урчит он мне на ухо и откатывается в сторону, чтобы совсем меня не раздавить.
Я лежу тихо, свернувшись в клубок. Едва дышу, когда тяжелая рука ложится поперек живота. Мирон обнимает меня, перед этим успев натянуть джинсы. Он трется носом о мой висок, сдувает прядь волос, которая лезет ему в рот.
Он засыпает, а я пытаюсь собрать себя по кусочкам, чтобы хотя бы начать двигаться. Сбежать из этого дома, сбежать подальше от него. А еще я очень хочу в душ. Под настолько горячую воду, что коже станет больно.
Я бы терла себя наждачной бумагой, если бы это помогло.
Дождавшись момента, когда тело предателя за мной полностью расслабится, я осторожно убираю его руку со своей талии и вылезаю из его объятий, от которых прямо сейчас меня тошнит. Чтобы хоть как-то притупить восприятие окружающего мира, нахожу алкоголь в его шкафу и давлюсь янтарной жидкостью, что раздирает горло.
Взгляд падает на валяющееся на полу порванное платье. Я иду в комнату к Мирону и вытаскиваю из его шкафа первую попавшуюся кофту и спортивные штаны. Натягиваю все это прямо на голое тело.
Таксист всю дорогу бросает на меня взгляды в зеркало заднего вида, но ничего не спрашивает. Спокойно довозит до указанного адреса и подсвечивает мне дорогу фарами, когда я на едва гнущихся ногах иду до подъезда.
В душе я провожу не менее получаса. Тру себя мочалкой, выливая на нее содержимое из бутылочки геля для душа. Когда я зашла, она была почти новая.
Я так и не могу до конца поверить, что Мирон так поступил со мной.
Предатель.
Теперь он полностью заслуживает это звание.
Глава 22
Мирон
Когда я открываю глаза, мне кажется, что все произошедшее ночью — кошмарный сон.
Но потом в голове всплывают тихие стоны зефирки, я перевожу взгляд на бурые пятна на диване и моих джинсах и хочу дать в морду самому себе.
Желательно несколько раз до кровавых соплей. Потому что… Блять, я не смог уберечь ее от самого себя.
Я не просто упал на дно. Я пробил эту платину и все еще лечу вниз, без возможности увидеть конец.
Мне паршиво от одной мысли, что я сделал больно Динь-Динь. И не просто больно — я вообще не знаю, как описать это человеческими словами. Хочется выть от бессилия. Я сорвался, поддался на провокации маленькой невинной феи, не сумев удержать себя в руках.
Куда она вообще пошла после всего? Не сделала ли какую-нибудь непоправимую глупость?..
Первым делом я хлопаю по карманам в поисках телефона, но быстро понимаю, что хотя бы просто позвонить Диане все равно не получится. Ее-то телефон я разбил в приступе неконтролируемой злости.
Свой мобильник я нахожу на том же столе с разводами от виски. Снимаю блокировку с экрана и сразу попадаю на открытое приложение такси. Мне высвечивается просьба поставить пять звезд за заказ, и я лезу в информацию о поездке, чтобы увидеть маршрут.
Выдыхаю, когда в графе конечного пункта вижу адрес зефирки. Выходит, фея все же сбежала к себе, и, слава всем богам, она не пошла ночью пешком через добрую половину города.
Я нахожу ключи от машины на полу, сую голову под холодную воду прямо в раковине и быстро переодеваюсь. По дороге налетаю на гаишника и уже мысленно прощаюсь с правами, но мужик, скорее всего заметив мой бешеный взгляд, входит в положение и отпускает меня с миром, предупредив, что через перекресток стоит еще одна машина с мигалкой. Я даже и не думал, что так бывает.
В подъезд я пробираюсь вместе с каким-то мальчишкой. По лестницам взлетаю практически вслепую, мне в голову из раза в раз отдает флешбеками лицо Дианы. Лицо, которое я еще очень долго не забуду.
Кулаком стучу в нужную дверь. Один раз, второй, третий. Я слышу шаги по ту сторону, очень тихие, слух приходится напрягать максимально.
— Динь, пожалуйста, — прислоняюсь лбом к глухому полотну. — Клянусь, я тебя не трону. Могу здесь остаться стоять.
Но она не отвечает. Вместо этого в меня летят проклятия какой-то бабульки из соседней квартиры, когда я снова стучусь к фее.
— Ты кто такой вообще? Ходят здесь всякие! Вон пошел, или я сейчас в полицию позвоню. У нас какой участковый, знаешь? Церемониться с тобой не будет! Скрутит и на пятнадцать суток уедешь!
— Бабуль, идите сериал смотреть, — поворачиваю голову в ее сторону. — Пока ваш участковый здесь появится, меня уже не будет.
— Хам!
Женщина хлопает дверью, а я предпринимаю еще одну попытку поговорить с Динь-Динь:
— Прости меня, малышка. Если бы я мог все исправить…
Договорить не успеваю, потому что меня с ног до головы окатывает какой-то дрянью. К лицу и к одежде прилипают какие-то белые комки, все это стекает на пол, подо мной образуется мутная лужа.
— Так тебя! И не смей больше стучать, — разразившись смехом злобной ведьмы, бабка снова улепетывает к себе, а я, попытавшись стряхнуть комки с рукава куртки, понимаю, что она тупо развела муку с водой в тазике.
Впрочем, заслужил.
На ступенях я провожу около часа, пока действительно на этаж не поднимается участковый. Он вляпывается ботинком в лужу, замечает меня и сразу же спрашивает, что здесь произошло. Без стыда и совести я говорю ему, мол, так и так, стучал в дверь, законом вроде не запрещено, ногами и топором не размахивал, а тут слишком бдительная соседка.
— Разберемся.
Участковый выписывает бабке штраф за мелкое хулиганство прямо на моих глазах. Честно говоря, я на это не рассчитывал, потому что прекрасно понимаю, что бабулька скорее всего живет на одну пенсию. Когда мужик уходит, я отыскиваю на двери ведьмы номер квартиры и сую пару тысяч на закрытие штрафа в ее почтовый ящик.
На улице я разглядываю балкон зефирки. Смотрю на окна, пытаюсь увидеть в них хоть что-то.
Успехом не оборачивается ни одна попытка. Я не могу допустить того, чтобы Динь-Динь надолго осталась без связи, поэтому в ближайшем магазине техники я покупаю для нее телефон на замену и отправляю его с курьером, накинув тому по двойному тарифу, чтобы он подольше постучал.
Может, хоть ему Диана откроет.
В продуктовом трясущимися руками я покупаю сигареты. Все чаще перед глазами появляются искусанные губы Дианы, плечи и спину как будто сильнее начинает тянуть от оставленных ею же царапин.
Наизнанку выворачивает от мелькающих в голове воспоминаний. То, что я самый настоящий мудак — не подлежит никаким сомнениям. Мудак, обидевший девочку, которая ничего мне не сделала.
Я всегда слышал, когда мне говорили «нет». Несмотря на состояние. Исключений не было ни разу. А теперь вот появилось. С той, которую я должен был защищать.
Если Диана так и не захочет со мной разговаривать — я пойму. Пойму, но не отступлю. Щенком побитым буду за ней таскаться, лишь бы знать, что зефирка не задумала ничего плохого. Я буду рядом, даже если Динь-Динь в каждую нашу встречу будет желать мне смерти.
Мне нужно чем-то занять себя, поэтому я еду разбираться со вторым пунктом, из-за которого так быстро вернулся в Питер.
Волошин.
Гондон, который прессует Диану.
Мои знакомые умельцы уже успели вскрыть движение денег по его личным счетам, так что теперь эта свинья не отвертится. Если, конечно, захочет жить. Амбалов его закрыли сразу же после нападения. Повязали на краденой тачке, мне даже стараться не пришлось.
В кабинет к нему я захожу, как к себе домой. С ноги открываю дверь, отодвинув пищащую девушку, которая с самого лифта пыталась мне помешать.
— Павел Сергеевич? — пинком отодвигаю стул и бросаю на стол выписки с его банковских счетов.
— А вы, позвольте, кто? Люд, кто этот молодой человек и почему охрана его пропустила?
