Мои пальцы перебирают песок, проходя через горячий слой сверху.
— Почему ты вообще начал, если тебе это не нравится?
— Думаю, из-за работы. Гольф часто стоит на повестке дня на выездных семинарах, конференциях, а иногда и на совещаниях… — Он кивает, его рот поджимается. — Вот оно что. У меня был клиент, много лет назад. Он проводил свои встречи только на поле.
— Звучит нелепо.
— Ну, он был до смешного богат, а его компания переживала одно из крупнейших слияний года. Так что я научился играть в гольф.
— Ты… выиграл дело?
На его губах мелькнула улыбка.
— В какой-то степени да.
— О. Это было не совсем дело.
— Нет, я был юридическим консультантом и составлял контракты.
Я потягиваюсь и сажусь. Я все еще без сандали, а солнце палит ужасно, и я чувствую крошечную струйку пота по позвоночнику. Филипп все еще лежит на спине и не выглядит так, будто ему есть до этого дело.
Его волосы взъерошены, и в нем чувствуется спокойствие, которого не было на прошлой неделе.
Я улыбаюсь.
— Так почему же мы здесь?
Он поворачивает голову.
— Играем в гольф?
— Да.
— Хороший день, — говорит он, — и ты хотела научиться.
— Ну да, пеняй на меня. Я заставляла тебя страдать, глядя, как я бью мячом по деревьям.
Он снова улыбается. На этот раз криво, искренне, и это заставляет мою собственную улыбку пошатнуться.
— Скажу тебе одну вещь, Иден. Гольф с тобой точно не будет скучным.
Я впиваюсь зубами в нижнюю губу.
— Это ты так говоришь, что получаешь удовольствие?
— Я еще никогда не оказывался на спине в песчаной яме, — говорит он. — Так что… да.
Голоса доносятся до нас по ветру. Это язык, которого я не понимаю. Возможно, немецкий или голландский. И тут с края песчаного карьера на нас смотрит группа седовласых мужчин. Они одеты в воплощение гольф-наряда.
— Ach, — говорит один из них, глубокомысленно хмурясь. — Das sind die Clowns, die den Kurs aufhalten. (пер. с немецкого — Ох, это клоуны, которые тормозят курс).
— Извините! — восклицаю я и поднимаюсь на ноги. — Мы уйдем с вашего пути!
— Говори за себя, — бормочет Филипп. Он все еще лежит на спине. — Я отлично провожу время.
Я целюсь ногой в его ботинок, но не могу удержаться от хихиканья.
— Давай.
— Если ты настаиваешь, — говорит он и грациозно разворачивается, чтобы встать. Он смахивает с себя песок, а затем протягивает руку к моим волосам. — Песок, — пробормотал он. — Тогда пойдем, Иден, посмотрим, куда ты будешь бить мячом дальше.
15
Когда я вечером того же дня выхожу из номера, мои волосы еще слегка влажные от душа. Пришлось изрядно искупаться, чтобы убрать песок. Не могу сказать, что это был самый приятный опыт, учитывая, что мои плечи слегка горели, но теперь я чистая и пахнущая духами и мылом.
Я бросаю взгляд на телефон. Опаздываю всего на пять минут.
Зеленый сарафан с глубоким вырезом в виде сердца говорит о том, что я иду на свидание, но в то же время он достаточно непринужденный для дружеского ужина с туристом.
Не то чтобы я знала, на что я надеюсь между этими двумя вариантами. Но, по крайней мере, мое платье может сориентировать меня в обоих случаях.
Это Филипп предложил поужинать после гольфа. Он сказал это вскользь. Нам обоим нужно поесть, не так ли?
В этих словах была неоспоримая логика.
Я захожу в лифт и спускаюсь в холл отеля. Пара средних лет, уже находящаяся внутри, улыбается мне в унисон.
— Добрый вечер, — говорит мне женщина. На ней красный топ с воротником из страз.
Я киваю в ответ.
— Добрый вечер.
Ее улыбка становится заговорщической.
— Это просто самый красивый курорт, не так ли?
— Воистину самый лучший. Здесь потрясающе, — говорю я.
Мужчина кладет руку на плечо своей жены.
— У нас второй медовый месяц, — говорит он. Их акцент звучит как среднезападный, но точно определить это сложно.
Его жена кивает, ее глаза блестят.
— На прошлой неделе мы обновили наши клятвы.
Боже, они повсюду.
Но я просто улыбаюсь им.
— Поздравляю!
Я больше не могу винить никого из молодоженов, правда. Это один из лучших курортов, куда можно поехать после заключения брака. Разве не об этом я мечтала и сама?
Когда я приехала, Филипп уже был в ресторане, прислонившись к одной из колонн, обрамляющих вход. Он все еще не побрился, и пятичасовая тень омрачает его и без того загорелое лицо. Но он переоделся в льняную рубашку на пуговицах. К сожалению, она не дает мне ни малейшего представления свидание это или ужин, потому что, как обычно, с ним либо это, либо поло. У него что, аллергия на рубашки без воротника?
Поцелуй прошлой ночи все еще не признан. Он висел в воздухе вокруг нас весь день, как невысказанное воспоминание.
— Привет, — говорит Филипп. Его глаза опускаются вниз, оглядывая мое платье, и моя кожа вспыхивает под его взглядом. — Давай присядем.
Официант провожает нас к столику, позволяет заказать напитки, а затем мы молча читаем наши отдельные меню. Столик находится недалеко от океана, рядом с волнами, разбивающимися о дощатый настил, как и во время нашего первого ужина.
Мое сердце учащенно бьется. Теперь он не чужой, не такой, как в тот первый вечер в этом ресторане.
— Сегодня я закажу рыбу, — говорит он. Напитки уже принесли, они стоят между нами, как часовые. — Просто хочу, чтобы ты знала.
Я встречаюсь с его забавным взглядом через край моего меню.
— Я вроде как ругала тебя за то, что ты взял стейк, когда мы познакомились, не так ли?
— Да, — говорит он, но звучит это так, будто ему приятно вспоминать. — Так и было.
— Я такая покладистая.
— Знаешь, это первое прилагательное, которым я бы описал тебя.
— Хм. А какое второе?
Он барабанит пальцами по столу в течение нескольких тактов.
— Любопытная.
Я прикусила губу, чтобы не улыбнуться.
— Однако это не было твоим непосредственным выбором.
Его глаза встречаются с моими.
— Нет, — признает он. — Не было.
— А каков реальный ответ?
— Я не думаю, что скажу тебе это.
— У тебя есть секреты, Мейер? От своей новой жены?
Он усмехается.
— Только те, которые она не готова услышать, да.
У меня в животе что-то переворачивается. Как у рыбы, за которой охотится акула.
— Я могу справиться с целым классом неуправляемых пятилеток, — говорю я. — Думаешь, я не справлюсь с этим?
Он тянется за своим бокалом вина.
— О, я думаю, ты справишься. Просто я еще не готов разыграть эту карту.
— Разыграть эту карту? — спрашиваю я. Что-то сжимается у меня в груди. Предвкушение. Ожидание. — Не только у тебя есть тузы в рукаве.
Я даже не знаю, о чем мы говорим. И все же я понимаю, и мое тело, конечно, понимает. Мое сердце снова учащенно бьется.
Его взгляд ненадолго падает на мое платье. Быстрый взгляд, и он снова исчезает.
— О, у тебя определенно они есть, — говорит он.
— Разочарованы, мистер Мейер?
— Разочарованы, мисс Ричардс?
— Никогда.
— Даже спустя целых три месяца, — говорит он.
Мой рот открывается. Снова закрывается. Но потом я просто делаю это.
— У меня есть отличный вибратор.
Выражение лица Филиппа становится пустым, без малейшего намека на эмоции.
— Ах, — говорит он.
И больше ничего.
— Я взорвала твой мозг?
— Да, — говорит он. — Дай мне минутку.
Я — это моя отдыхающая сущность, и она говорит подобные вещи мужчинам, с которыми только что подружилась. Она заказывает шикарный напиток из меню, не задумываясь о цене. Она даже может поцеловать этого красивого незнакомца еще раз.
Он поднимает бровь.
— По крайней мере, вибратор гарантированно продержится дольше пяти минут.
— Да, — говорю я, чувствуя, как пылают мои щеки. Я призналась в этом маленьком кусочке своей сексуальной жизни с Калебом. — Если я его заряжу.
