Он видел, как ее тело напряглось, а бледное лицо в лунном свете стало еще бледнее.
Это длилось меньше полсекунды, после чего она развернулась и убежала с поляны. Она сделала это так быстро, что он лишь успел заметить полуночную тень ее длинных волос, струящихся позади нее, после того, как она исчезла из вида.
Но еще долгое время, после того, как она исчезла, Чейз Китон неотрывно смотрел ей вслед.
Поцелуй меня, Чейз.
Услышал он у себя в голове и закрыл глаза.
Вам нужно избавиться от ноши, Чейз.
В этот раз он услышал голос Фэй, и его глаза распахнулись.
Только этого ему еще не хватало.
Еще один демон.
— Бл*ть, — прорычал он, блуждая взглядом по поляне, но ничего не видя, ничего не слыша.
Здесь никого нет.
Никто ничего ему здесь не скажет.
Бл*ть.
Как и прежде, ночь за ночью, Чейз Китон зашагал через поляну к тропе и направился домой.
***
Два дня спустя…
— Тебя убьет, если ты придешь на ужин?
Стоя у прилавка, Чейз наблюдал, как Шамблз готовит ему кофе. Он почувствовал, как напрягся мускул на его щеке, возле которой он держал телефон, думая: «да, его бы убило, пойди он на ужин в дом своих родителей».
Или, что более важно, это склонило бы его к убийству родного отца, если бы ему пришлось дышать с ним одним воздухом.
— Ма, — сказал он в трубку, — как я уже говорил, я занят.
— Но ты вроде сказал, что отдел нанимает новых офицеров, и все возвращается на круги своя.
— Нанимает, но все еще далеко от нормального. Мы все заняты. Очень заняты. Когда устроили чистку, мы потеряли практически всех. Новых офицеров нужно обучить, и после того, что произошло, и как долго это продолжалось, граждане Карнэла не адаптируются за несколько месяцев к представителям власти, которым они смогут доверять. При возникновении проблемы они все равно звонят друг другу, а не в полицейский участок. А когда их усилия влекут за собой нежелательные последствия, а обычно так и бывает, мы должны наводить порядок. Я ни за что не смогу прийти на ужин на этой неделе.
— А на следующей? — не унималась она, когда Шамблз добавил в напиток вспененное молоко из маленького кувшина из нержавеющей стали.
— Как насчет того, чтобы через выходные я приехал в Аспен и пригласил вас на ужин? — предложил Чейз.
Ее голос был пропитан разочарованием, когда она ответила:
— Но ты же знаешь, что в третьи выходные февраля твой отец всегда ездит на турнир по гольфу во Флориду.
О, да, он прекрасно это знал.
А также прекрасно знал, что отец ездил во Флориду не на турниры по гольфу, а заниматься кое-чем другим, что, возможно, включало в себя спортивное снаряжение, но его использование маме было бы не понять.
К сожалению, Чейз понимал. Просто старался об этом не думать.
Шамблз повернулся, улыбнулся ему и накрыл стаканчик белой крышкой.
Чейз кивнул, но сказал в телефон:
— Так ли необходимо присутствие отца на нашем ужине?
— Чейз, ты и так не видишься с отцом, — тихо ответила она.
— Ма, ты же знаешь, что это намеренно, — так же тихо ответил Чейз, вытаскивая бумажник, открывая его и вынимая деньги. Он передал купюру Шамблзу, тот поставил стаканчик с кофе на стойку и повернулся к кассовому аппарату, пока Чейз продолжал говорить: — Итак, встретимся через выходные?
Она проигнорировала его вопрос и прошептала:
— Я хочу, чтобы вы двое залатали эту трещину в своих отношениях.
Этого не случится.
Никогда.
Потому что в их отношениях с отцом не было трещины, которую можно залатать. Много лет назад, когда Чейз хотел уйти из родного дома, уйти из-под гнета отца, она была.
Теперь же трещина разрослась до размеров пропасти, которую он, черт возьми, точно не собирался преодолевать, и если бы отец попытался, Чейз бы его застрелил.
— Ма…
— Я беспокоюсь о тебе из-за смерти Мисти. Кто о тебе заботится?
Мама этого не знала, она тоже не была самой большой поклонницей Мисти, хотя и пыталась скрыть это так же, как Чейз пытался скрыть от нее свою ненависть к жене, но Мисти никогда не заботилась о нем.
Она пыталась некоторое время, после того как наконец поняла, что он не влюбится в нее по уши только потому, что она отлично умела делать минет. Это произошло главным образом потому, что он не позволял ей прикасаться к нему и не спал с ней в одной постели.
Как только она поняла, что своими обычными уловками ей не завоевать его сердце, то полностью изменилась. Попыталась стать ему хорошей женой. Строила из себя приличную домохозяйку и кухарку. Все это пошло прахом, когда он, в итоге, отказался есть то, что она готовила, чаще всего уходил из дома до того, как она просыпалась, возвращался поздно и никогда не комментировал ее любящую заботу или то, как она содержала их дом. В конце концов, ее нервы сдали, и она все испортила.
Он был строг с ней и в то время считал, что она этого заслуживала. Она заманила его в ловушку, женив на себе, после того, как занималась извращенным сексом с его папочкой по приказу продажного полицейского, который записал это на видео. Затем она шантажировала его отца и заставила Чейза служить не только его папочке и его дружкам, каждый из которых был под каблуком у его отца, но и банде грязных копов, которые были настолько грязными, что были вылеплены из одной только грязи.
Да, он считал, что она этого заслуживала.
Теперь она была мертва, и демоны того, как она умерла, и его отношения к ней за их очень долгий, очень несчастливый пятилетний брак, поселились в его голове.
— Мне тридцать пять, ма, я могу о себе позаботиться, — заверил он мать, принимая от Шамблза сдачу и бросая доллар в чашу для чаевых.
— Но я беспокоюсь о тебе. — Она снова перешла на шепот, на этот раз печальный и обеспокоенный, и, так как Чейз любил свою мать, это его убивало.
Он знал, что она беспокоится. Он был единственным ребенком в семье. Больше она родить не смогла. Ей повезло с ним, и она остро это ощущала. Она также была по натуре волнительной, чувствительной и нервной. Поэтому, когда он рос, она душила его заботой, не могла надышаться на своего сыночка.
Ее тактика воспитания сына резко противоречила тактике мужа.
Валери Китон была воплощением защиты, любви и заботы.
Трейн Китон был полностью поглощен тем, чтобы сделать из своего сына мужчину.
Это не способствовало созданию любящей, безопасной, понимающей и поддерживающей атмосферы в доме.
Поэтому, как Чейз и обещал себе, начиная примерно с восьми лет, лишь только получив возможность выходить из дома, он начал отдаляться от него все дальше и дальше. Усердно принявшись за дело, он добился своего.
И вскоре покинул его насовсем, не испытывая желания возвращаться.
— Не волнуйся, — спокойно заверил он ее. — Я в порядке. Просто дел полно.
Он сунул бумажник на место, взял стаканчик с кофе и еще раз кивнул Шамблзу. В ответ получил полномасштабную ухмылку хиппи от бесспорно талантливого владельца кофейни и продолжил:
— Хотя, я почувствовал бы себя лучше, если бы моя мама позволила мне пригласить ее на ужин через выходные.
Он повернулся к выходу как раз в тот момент, когда дверь открылась, над ней зазвенел колокольчик, и, не сводя глаз с «читалки», вошла Фэй Гуднайт.
Бл*ть.
Чейз остановился как вкопанный.
— Ладно, Чейз, милый, мне бы этого хотелось, — сказала его мать ему на ухо.
— Хорошо, — пробормотал он в трубку.
Услышав его голос, Фэй подняла голову, их глаза встретились, она остановилась и уставилась на Китона. Выражение, которого он не смог полностью разглядеть в лунном свете, теперь ясно читалось при дневном свете кофейни «Ла-Ла-Ленд».
Ее глаза мгновенно наполнились болью, лицо побледнело, полные розовые губы приоткрылись.
И видеть страдания, запечатленные в ее чертах, было чертовски больно.
На ней было шерстяное пальто, дизайн которого каким-то образом облегал ее тонкую талию, придавая изгибам заметный рельеф. Кремовый цвет пальто с воротником-шалькой подчеркивал темно-каштановые волосы. Натянутая до ушей светло-голубая вязаная шапочка, в сочетании с цветом пальто, также подчеркивала цвет волос, демонстрируя гораздо большую привлекательность, которую нельзя было не заметить. На ней были темно-коричневые кожаные сапоги на низком каблуке, и он знал, что под этим пальто на ней платье или юбка, потому что в этом она обычно ходила, но также и потому, что все, что он мог видеть до подола пальто — это сапоги.
