Объективно этот Артём красивый… Полные выразительные губы, тяжелая нижняя челюсть, которой хоть орехи колоть, подбородок с ямочкой, прямой нос, ровные брови, короткая стрижка почти под ежик, бычья шея, широкие плечи, высокий, крепкий…
С такой выразительной маскулинной внешностью, как у этого Артёма, либо трусы в журналах рекламировать, либо брести в какой-нибудь спецназ, не заморачиваясь с получением диплома.
Не то, что Глеб Янович. Вот Наумов совсем не такой. По нему сразу видно — образованный, утонченный…
А этот…Даже у моего старшего братца — курсанта вид более одухотворенный, чем у этого…пролетария. А Лёвка тоже тот ещё дуболом.
Вспомнив брата, немного прихожу в чувства и расплываюсь в чарующей улыбке, тут же ловя на себе слегка изумленный взгляд противника.
Всё-таки благодаря брату у меня большой опыт потасовок с более высокими и сильными мальчиками. Тут главное — внезапность…Бей и беги, иначе скрутят и помнут.
— Хм, ну ты нас записал, и что дальше? — с ходу меняю тон на чувственно-томный.
Как бы невзначай облизываю губы и делаю шаг, приближаясь к Артёму вплотную.
Так близко, что открытые участки кожи начинает покалывать от чужого тепла, а нос щекочет мужской терпкий запах, смешанный с какой-то морской туалетной водой.
У Артёма мгновенно брови взлетают к линии роста волос. Но лишь на секунду, а потом он вновь расплывается в кривой улыбке, прикрывая глаза потяжелевшими веками.
— Есть что предложить? — копирует мою игривую интонацию.
— Предлагаю быть джентльменом… — невинно хлопаю ресницами и прикусываю нижнюю губу, смотря на него чистым-чистым взглядом. Кот из Шрека разревелся бы от такого мастерского косплея.
— Какое скучное старое слово, — хмыкает на это Артём, стекая взглядом на мои губы, а потом сразу на грудь.
Там его глаза и остаются. Так демонстративно, что у меня соски под тяжестью начинает тянуть. Будто не посмотрел, а пару кирпичей положил.
— Это четверка, да? — снова поднимает глаза на уровень моего лица.
— Охренел?! — тут я уже не выдерживаю.
— Да мы с ребятами просто поспорили, — неопределенно пожимает плечами, снова приваливаясь к столбу.
— На что поспорили? — интересуюсь на автомате.
Вместо ответа Артём снова пялится на мои губы, которые будто печёт от его внимания. Кошусь на телефон, который он, кажется, вполне расслабленно держит в руке.
И я решаюсь. Бдительность его немного усыпила. Пора.
Резко подаюсь вперёд и выхватываю у него из ладони телефон. Артём настолько не ожидает этого, что легко отпускает гаджет, и я в ту же секунду разворачиваюсь на пятках и несусь к своему домику. Адреналин шкалит, закладывает уши, с ног слетают вьетнамки. Возмущенный окрик " Эй!" ударяется мне в затылок потоком горячего воздуха, рассыпается дрожью по телу. Мне надо всего каких-то тридцать метров пробежать! В груди клокочет нервный, победный смех. Я уже вижу свою дверь, ещё чуть-чуть!
Но в следующий миг мне прилетает ощутимый толчок в спину, и я на всей скорости впечатываюсь грудью в стену, обшитую вагонкой, сзади на меня наваливается просто какой-то раскаленный бизон, а телефон Артёма выпадает из моих ослабевших пальцев и со звонким хрустом падает на крупную щебенку.
4. Алиса
— Твою ма-а-ать…!!! — ошарашенно тянет Артём.
Ещё с секунду так и стоит, впечатывая меня в стену своей немаленькой горячей тушей и не давая даже вздохнуть, а потом резко кидается к телефону.
Жадно хватаю воздух, проверяя на месте ли ребра, и уж было пытаюсь скрыться в домике, не желая смотреть, как Артём ревёт над своим напрочь разбитым гаджетом, но меня стопорят сначала грозный окрик "стоять!", а затем и мужская нахальная лапа, обхватившая талию.
Второй раз за минуту с размаху впечатываюсь в вагонку, только теперь спиной. Позвоночник саднит от удара, но я не успеваю это прочувствовать, так как в грудь уже впечатывается торс этого двухметрового придурка, да еще с такой силой, будто он мечтает оставить меня на стене в виде прилипшей бесформенной кляксы.
— Сучка, — сбитое жаркое дыхание касается моего лба.
Над макушкой в вагонку упирается мужская рука.
Глаз не поднимаю — упираюсь взглядом в дернувшийся на слове "сучка" кадык Артёма. Чувствую, как зло меня сверлит, разглядывая с высоты своего роста.
— Ты сам виноват, — нервно выдыхаю и просовываю ладони между нашими слипшимися телами в попытке оттолкнуть, — Пусти!
— Этому телефону всего неделя! — рычит глухо мне в макушку, будто не слыша и не замечая моих попыток высвободиться.
— Вот и снимал бы на него что-нибудь про себя! — пищу, распаляясь, потому что потихоньку меня начинает охватывать паника.
Он слишком сильный и большой. И слишком близко!
Я зажата между ним и стеной так, что, кажется, подожму ноги и останусь висеть. Вдохнуть нормально не получается. Бешеные удары сердца смешиваются с его пульсом, и я уже не понимаю, чей мотор так дико стучит.
От его близости мне душно, словно в бане, и, кажется, что…
Нет, мне не кажется…
Черт, за этот вечер это уже второй член, пытающийся протаранить мою одежду на животе!
И, если от подобной реакции на меня Наумова я была в диком восторге, то сейчас в голове крутятся все выпуски "Дежурной части" одновременно!
— Знаешь, Цветочек, за айфоны принято сосать, — поддевает Артём пальцем мой подбородок.
Встречаемся взглядами, и его настолько рассерженный и одновременно похабный, что мне становится смешно. Это истерика, наверно…
— Я рада, что ты знаешь, как заработать на ещё один, — сдавленно хихикаю.
И тут же жмурюсь, испугавшись собственной дерзости. Боже, что я несу, он меня прибьёт!
Но, вместо ругани, с удивлением слышу, как после мучительной паузы, этот громила начинает ржать. Причем так тихо и бархатно, будто кот урчит, когда ему пузо чешут. Вся грудная клетка Артёма заходится вибрацией, передающейся мне щекочущей дрожью.
Медленно открываю глаза и непонимающе смотрю на него.
— Ты отбитая, да? Я понял, — улыбается в ответ нахально, убирая прядку волос мне за ухо.
Отдергиваю голову, но он только и вовсе перехватывает мой затылок, не давая увернуться.
— Впрочем, так даже лучше, — тёмные глаза путешествуют по моему лицу и тормозят на губах, — Ну что, Алиса, как будем проблему решать? Подстава в поезде, запись, айфон, моральное оскорбление…Итак четыре пункта.
— Какое ещё оскорбление? — выгибаю бровь, страдая от слишком интимного поглаживания моей шеи.
Про член, по ощущениям уже просверливший мне второй пупок, я вообще молчу. Почти привыкла…
— Хуесосом меня назвала, — вкрадчиво напоминает.
— Записи больше нет, а айфон я тебе куплю, замяли? — нервно облизываю губы, думая, что глаза ведь у Артёма не совсем карие, а золотистые какие-то, ореховые.
В тусклом свете одинокой лампы сложно разглядеть…
— Запись есть, я ее себе на почту сразу перекинул, будто чувствовал, — сообщает Артём, и его рука от затылка переходит к моей ключице.
— Хватит меня лапать! — тут уже возмущаюсь.
Фыркает, сверкнув глазами, убирает ладонь и демонстративно упирается обеими руками в стену у меня над головой. И это кажется чем-то ещё более интимным, потому что все его тело вжимается в моё, а концентрированный мужской запах становится ощутимей.
— Врёшь, что перекинул, — бормочу.
— Пошли ко мне в палатку — покажу, — подмигивает.
— Пф-ф-ф, — вырывается из меня, но продолжать свою мысль вслух про то, что "а больше ничего не покажешь?", как-то не хочется.
Прежде всего потому, что тактильная демонстрация вжатой в мой живот раскаленной кочерги и без того напрягает.
— Хорошо, айфон и часы, и заминаем, — снова пытаюсь его оттолкнуть, упираясь ладонями в твердую грудь. Бесполезно, будто упавший столб отодвигаю.
— Мажорка, да? — урчит, наклоняясь ближе, и каждый звук горячим влажным потоком воздуха оседает на моём лице.
