Отец снимает очки, подавая сигнал, что теперь он будет говорить в роли моего отца, а не декана.
— Кексик, если кто и может это сделать, так это ты. Ты — Веллакорт, а Веллакорты не сдаются. Я хотел стать деканом, и я это сделал. Твой брат хотел стать владельцем бизнеса, и он это сделал. Мама хотела стать гимнасткой, и, черт возьми, ей это удалось. Она была лучшей из всех, кого когда-либо видел спорт, — говорит он, подавившись воздухом. Он прочищает горло, откашливаясь от нахлынувших на него эмоций.
Те же самые эмоции бурлят сейчас в моем животе, знакомое, но непрошеное чувство скорби переполняет меня.
Моя мама была известной гимнасткой и была на пути к тому, чтобы попасть в олимпийскую сборную. Но потом она забеременела моим братом, Нейтом, и решила отойти от своей мечты, чтобы посвятить себя семье.
Хотя она по-прежнему любила гимнастику, еще больше она любила быть мамой. Ей это так понравилось, что через два года она родила меня. Отец заставил ее пообещать, что она снова будет стремиться к своей мечте, несмотря на возраст, зная, что у нее больше таланта, чем у других в этой области, но у жизни были другие планы.
Моя мама погибла в автокатастрофе в тот год, когда проходила отбор в сборную США. В тот день на дорогах был гололед, и встречный водитель потерял контроль над управлением.
Потерять кого-то так несправедливо — чертовски ужасно. Неожиданные потери всегда переживаются иначе, а мне было десять лет, когда я потеряла свою лучшую подругу.
Отец снова откашливается и продолжает:
— И ты, Кексик, получишь именно то, что хочешь. Если будешь усердно работать, потому что лучшие вещи…
— Не даются легко, — заканчиваю я за него девиз семьи Веллакорт.
— Именно, так скажи мне, что ты собираешься сделать? — спрашивает он, опираясь предплечьями на свой стол из дуба.
Я вздыхаю, проводя ладонью по бедру.
— Я буду ходить к репетитору и подтяну свои оценки. А потом, через две недели, выйду на свою первую игру в этом году.
— Это моя трудолюбивая девочка. Кстати, о трудолюбии: ты уже перестала работать на своего чертова брата?
— Папа, мы уже говорили об этом. Я не перестану работать барменом. Для меня это хороший способ заработать свои собственные деньги. Я знаю, что вы с Нейтом можете легко меня содержать, но я хочу быть в состоянии содержать себя сама.
Мой старший брат владеет спортивным баром «Beers n Cheers» недалеко от кампуса, и я работаю там барменом с тех пор, как он открыл его два года назад. Это весело, и мне это, честно говоря, нравится. Я знакомлюсь со многими людьми и получаю отличные чаевые.
Он усмехается.
— Вот что делает тебя настоящей Веллакорт — упрямство и авторитетность. А теперь беги отсюда. Твой репетитор встретит тебя в библиотеке через пятнадцать минут, — он снова надевает очки, переходя в режим декана.
Я подавляю смех из-за того, что он носит фальшивые очки. Он говорит, что это делает его мудрее.
Я отдаю честь, как солдат.
— Да, сэр. Увидимся завтра на ужине перед моим днем рождения.
Папа улыбается и закатывает глаза, зная, как я люблю свой день рождения. Он наступит только через три недели, но я люблю праздновать его в течение всего месяца.
Начну с предпраздничного семейного ужина завтра, затем в следующие выходные пойду в спа с Жасмин после нашей первой игры, а еще через выходные — главное событие.
День, проведенный в походе в одиночестве. Ну, с Огурчиком, моим шоколадным лабрадором.
Его имя — долгая история.
Обычно я хожу одна, потому что раньше любила делать это вместе с мамой. Мы постоянно ходили в походы вдвоем, и мне нравится думать, что это способ почувствовать связь с ней.
Отец выпроваживает меня из своего кабинета, и через пятнадцать минут я уже спешу в библиотеку, на ходу снимая шарф, когда тепло начинает сменять прохладу.
Я достаю телефон и вижу, что папа прислал мне сообщение с информацией о моем репетиторе.
Папа: Кэмерон Филдс. Он будет ждать тебя за столиком у окна с видом на горы.
Я никогда не слышала о нем раньше и не собираюсь узнавать больше того, что написал мне отец.
Я поднимаюсь по лестнице через две ступени, желая поскорее встретиться с ним и убраться отсюда. Наверху я останавливаюсь, чувствуя легкое головокружение. В разгар моего напряженного графика я забыла сегодня поесть, а сразу после этого у меня командная тренировка.
Черт.
Я прохожу мимо белых полок, уставленных книгами, и направляюсь в заднюю часть здания. Библиотека Рокленда может сравниться с церковью по высоте потолков, украшенных произведениями искусства, и высокими окнами, которые заливают все помещение естественным светом. Я провожу здесь не так много времени, но это второе мое любимое место в кампусе, первое — волейбольная площадка.
Заворачивая за угол, нахожу столик у окна с видом на горы. За ним сидит парень, полностью уткнувшись в свой ноутбук.
— Привет, — прохрипела я, запыхавшись от того, как резво взбежала по лестнице. Я вытащила наушники из ушей. — Меня зовут Аврора Веллакорт.
Парень поднимает голову, и его глаза цвета корицы смотрят на меня из-под очков. Его темно-карие брови нахмурились, когда он встал и снял очки.
Черт возьми.
У меня пересохло во рту, в то время как в другом месте произошло совершенно обратное. Он высокий, не меньше ста девяноста трех сантиметров, и, скажем так, выглядит он, будто хорошо знаком с тренажерным залом. Его кепка сидит на каштановых волосах, которые слегка завиваются на концах. Мне вдруг захотелось провести по ним пальцами.
Нет, черт.
Мне нужно, чтобы он помог мне улучшить оценки, а не удовлетворял мои потребности.
Забудь о мужчинах, отбивай волейбольный мяч через сетку. Это мой девиз на этот год.
— Я знаю, кто ты, — ворчит он. Его руки скрещены на груди, отчего его оливковая кофта «Henley» натягивается на рельефных мышцах. Мои глаза скользят по его чертам лица так быстро, как только могут, чтобы не попасться, и тут происходит нечто странное.
Я уже считала каких-то парней привлекательными, но в нем есть что-то другое, что-то большее, чем факт того, что я хочу взобраться на него, как на дерево.
Я чувствую, как по моему телу разливается тепло, неясное и сладкое. Поняв, что смотрю на него уже слишком долго, я быстро встряхиваю головой, отгоняя грязные мысли.
— И чем же ты там занимаешься? — я поддразниваю его, нагинаясь вперед, желая знать, какого черта он такой ворчливый и утверждает, что знает, кто я.
— И какая тебе разница? — его слова ударяют меня в грудь, причиняя боль по непонятной причине.
Что я ему сделала? Уверена, что никогда не встречала его раньше, потому что я бы точно запомнила такого красивого мужчину, как он.
— Я… я просто пытаюсь быть дружелюбной, вот и все, — говорю я, заикаясь.
Господи, когда, черт возьми, я заикалась перед кем-либо?
— Не надо. Мы не друзья, это работа, — говорит он, садясь обратно перед экраном ноутбука и надевая очки.
Этот парень просто очаровашка.
— Ну ладно, — затягиваю я, потому что чувствую себя неловко. — Тогда я просто дам тебе свой номер, и мы сможем договориться…
Он снова поднимает голову, его глаза на короткую долю секунды впиваются в мои, но он отводит взгляд, прежде чем я успеваю его расшифровать.
— Он мне не нужен. Мы будем встречаться здесь по понедельникам и четвергам в пять вечера.
Я выпячиваю бедро, опираясь на него рукой.
— А что, если я не смогу прийти, или ты не сможешь? Что тогда, Филдс?
На этот раз он не поднимает глаз от экрана, но я слышу его вздох.
— Хорошо, оставь свой номер. Но я воспользуюсь им исключительно по ранее упомянутой причине.
У меня снова защемило в груди. Он… он думает, что я сплю с каждым встречным? Что я собираюсь строчить ему ночами сообщения или что-то в этом роде? Невероятно, черт возьми. Двойные стандарты в этом мире — полный отстой. Почему он оказался последним свободным репетитором?
