Свет огня в камине или свечи может противостоять ее эффекту, даже когда она полна на три четверти, но нет заклинания, которое сумело бы победить полную. Полнолуние нейтрализует даже мощь проклятия принца, и он знает об этом. По слухам в полнолуния принц запирается в покоях, чтобы никто не смотрел на него иначе, чем с полным обожанием.
— Но эффект полной луны действует лишь до рассвета, — проскулила я. — Что проку быть свободной от него ночью, если с первыми лучами солнца я проснусь желая его?
— Ш-ш-ш. — Мама слабой рукой погладила меня по волосам, таким же рыжим, как и ее до болезни. Она залезла под воротник своей длинной ночной рубашки и достала кулон, который всегда носила на длинной цепочке на шее. Кулон сиял тем же мягким светом, что и луна туманной ночью.
— Лунный свет, запертый в фиале. Это ослабит проклятье.
Я неохотно взяла у нее кулон, надела и спрятала его под корсетом и сорочкой. Стоило фиалу с лунным светом коснуться моей кожи, влечение к принцу и глупые фантазии отступили. Несмотря на задетую гордость, я чувствовала себя почти как прежде, только более мудрой и осторожной.
— Это защитит меня?
— Кулон и еще кое-что.
В дверях спальни вновь появился лакей. В левой руке он нес ворох бинтов и деревянную колоду для рубки мяса. В правой — мясницкий нож.
— Нет, — покачала я головой, — ты не можешь. Магия крови вне закона. Амулет и зелья и без того хорошо защитят меня.
— Проклятье принца слишком сильно для таких временных мер, и, боюсь, со временем станет еще сильнее. — Мама жестом приказала лакею положить колоду и нож на украшенный арабесками чайный столик черного дерева у кушетки. — Я должна знать, что ты будешь в безопасности от его чар. Я должна убедиться до того, как умру.
— Не говори так. Ты не умрешь.
— Не обманывай себя, Эмбер. У тебя достаточно магии и здравого смысла, чтобы разглядеть на мне покров смерти. — Мама указала на нож. Когда она снова заговорила, в ее голосе не было никаких эмоций. — Выбор и перемены требуют жертвы. Нагрей его.
Могла ли я ослушаться ее дважды за день? Я заставила лезвие вспыхнуть и раскалила его чуть ли не до бела. Сжав левую руку в кулак, я положила мизинец на колоду, вдохнула, но не решилась действовать.
— Давай! — велела мама, и ее голос звенел от магии.
Моя правая рука сжала нож и отняла мизинец сразу над суставом. Я закричала от боли и от вида окровавленного пальца на нашей кухонной разделочной колоде.
Считаете, что мама поступила жестоко и наказала меня? Не качайте головой, я прочла это в ваших глазах. Вы вспоминаете все истории, которые слышали про злое колдовство, о том, как ведьмы приносят в жертву кровь и кости — и свои, и чужие. Но все было не так. Не совсем.
Она хотела защитить меня. Она хотела спрятать мой палец куда-нибудь подальше. Пока часть моего тела будет вне досягаемости проклятия, я, пусть и с трудом, смогу сопротивляться принцу. Перевязав мою рану, мама вложила отрезанный палец мне в правую руку.
— Спрячь его хорошенько.
Есть множество историй о разных колдунах и волшебниках, что решили спрятать свое сердце в дупле дерева или в гнезде горгоны высоко в горах, думая, что никто никогда его не найдет. Нам известно, чем это закончилось. И вы знаете, что я никогда не любила рисковать.
Кто-то скажет, что мой следующий поступок был магией крови или чем похуже. Кто-то скажет, что в тот день я принесла в жертву свою душу. Но я сделала то, что сделала, чтобы спастись. Это не было великим злом, лишь незначительным грешком. И разве Мудрейшие не говорят, что иногда меньшее зло может принести большую пользу?
Я предложила свой отрезанный палец огню и произнесла Клятву ведьм:
— Плоть за силу. Кровь за знание. Кость за стойкость. Возьми мое подношение и служи мне, как я служу тебе.
Моя мать ахнула, но не сказала ни слова, чтобы остановить меня.
Ни силы, ни знаний, ни стойкости нельзя получить без страданий. Пока моя отрезанная плоть сгорала, я ощущала каждый язык пламени. Я ощущала огонь каждое мгновение, пока мое подношение превращалось в пепел. Я плакала и кричала, колотила по полу, пока не искусала губы в кровь. Наконец боль утихла, хотя вонь горящего мяса так и не выветрилась из воздуха. Даже сейчас спальня слабо отдает моей жуткой сделкой с огнем.
Мама плакала из-за того, что я наложила на себя чары, но когда я встретила ее взгляд, кивнула, соглашаясь с моим решением.
— Я не могу упрекнуть тебя за то, что ты предпочла жизнь ведьмы. Материнская любовь сделала меня эгоистичной. Я бы хотела, чтобы ты прожила долгую, пусть и недобродетельную, жизнь, нежели короткую, но целомудренную.
Той ночью моя мать сильно ослабела. Я умоляла ее забрать кулон, но она не взяла его.
— Я умираю, Эмбер. Этого не остановить. Мне будет легче уйти, зная, что мой единственный ребенок в безопасности, чем прожить несколько лишних дней, волнуясь, что проклятие снова настигнет тебя.
Несколько недель спустя она умерла. В то утро, когда мы с отцом обнаружили в постели ее холодное тело, все огни в городе погасли. Я не хотела верить, что это произошло из-за меня. Не хотела верить, что огню настолько понравился вкус моей плоти, что он даровал моим эмоциям такую силу, но три дня, пока мы не развеяли прах мамы, согреться можно было только у ее погребального костра. Три ночи город освещала лишь луна. По слухам, принц каждый вечер запирался в своих темных покоях и никому не показывался на глаза.
Огонь вернулся, когда мы развеяли прах матери по ветру. Но к тому времени я была готова. Я примирилась со своим горем и решила чтить память о маме, держась подальше от магии принца.
Я выходила из дома через черный ход и никогда больше не бывала на Дворцовой аллее. Я избегала любых изображений принца: от статуй на рынке у Торговой площади до профиля на серебряных монетах. Я разменяла все деньги на медь и никогда не жаловалась на тяжесть своего кошелька. Лучше блуждать по узким улочкам с кошельком, полным меди, свободной женщиной, чем расхаживать перед дворцом с серебром рабыней чужих желаний.
Я делала все, чтобы избегать принца, и, возможно, прожила бы всю жизнь, не увидев его снова. Долго и счастливо. Без него. Но у судьбы и самого принца были на меня другие планы.
После смерти матери дела отца пошатнулись. Он плохо спал и не мог сосредоточиться. Повозки начали ломаться. Зерно плесневело прежде, чем он находил покупателей. Он попытался продавать предметы роскоши и ткани из Золотой Земли, но, несмотря на успехи в прошлом, вкус у него так и не появился — он приобрел несколько партий товара сомнительного качества.
