Няня работает волонтером со стариками, насколько милым может быть хороший человек?
— Эй, может хочешь пойти со мной?
— Нет, я не могу, мне нужно пойти потренироваться и поработать над своими песнями.
Она сужает глаза.
— Уверен? Там тебя никто не узнает. Они не обращают внимания на то, что произошло после 90-х годов.
— Не знаю, я…
— Давай же. — Она кладет руку мне на предплечье, и тепло, как мед, скользит по моей руке. Ее темные глаза сверкают, и она тепло улыбается. — Это пойдет на пользу твоей душе.
— О, тогда определенно нет. Мне нужна моя темная душа ради моей музыки.
— Как хочешь. — Она выскакивает из машины. — Спасибо, что подвез.
Даже после того, как дверь закрывается, я смотрю, как она идет по тротуару. Когда она двигается, то слегка подпрыгивает, как будто легче воздуха, и только туфли не дают ей взлететь. Интересно, каково это – быть настолько умиротворенным, что это проявляется в твоих шагах. Бьюсь об заклад, если я подойду к ней достаточно близко, она выдержит всю тяжесть моего бремени, даже не подозревая, что делает это.
Глава 12.
БЕТАНИ
— Доброе утро, мистер и миссис Томпсон, добро пожаловать в церковь. — Я раздаю сегодняшний бюллетень, глядя поверх голов пожилой пары.
Кажется, я увидела вдалеке светлые волосы Уайта. Я всегда узнаю его с другого конца парковки. Он не один.
Взявшись за руки, Уайт и Сюзетта направляются ко мне. Я обута в коричневые балетки и разглаживаю платье из искусственного денима. Сегодня я распустила волосы и сказала себе, что это не потому, что Уайту нравятся мои распущенные волосы. Знаю, что он счастливо влюблен, кольцо на пальце Сюзетты – напоминание о том, что я потеряла его навсегда, но это не значит, что я не могу выглядеть хорошо рядом с ним. Так ведь?
Его улыбка направлена в мою сторону, когда они приближаются, и я отрываю свой взгляд от него, чтобы сосредоточиться на ней, чтобы девушка не подумала, что я какая-то угроза.
Как будто я могу угрожать такой сексуальной и утонченной женщине, как Сюзетта.
— Доброе утро, Сюзетта. — Я слишком сильно пихаю ей бюллетень и проклинаю свои нервы. — Добро пожаловать в церковь.
Она смотрит на меня сверху вниз, ее трехдюймовые каблуки делают ее намного выше, и ухмыляется.
— Доброе утро. — Она проталкивается мимо меня, опережая Уайта.
— Привет, Уайт. — Почему у меня такой голос, будто я шепчу? Прочищаю горло и протягиваю ему программу. — Добро пожаловать в…
— Фу! — Эшли врезается в него сзади. — Чем тут воняет?
Уайт свирепо смотрит на нее.
— Давно не виделись, Эш.
Она одаривает его фальшиво-сладостной улыбкой.
— Недостаточно долго.
Уайт берет свой бюллетень.
— Спасибо, Бэт. — Не обращая внимания на Эшли, он следует за Сюзеттой внутрь.
— С какой стати, ради всего святого, ты уделяешь этому засранцу хоть секунду своего времени? — Сегодня она одета более скромно — обтягивающее черное платье и пара армейских ботинок, ее светлые волосы собраны в идеальный неряшливый пучок.
— Я встречающий. Я просто поздоровалась с ним, вот и все.
Пара отстающих добирается до двери как раз перед тем, как начинается музыка. Эшли берет меня под руку, и мы заходим внутрь.
— Сегодня мы сядем очень близко. Я получу лучший вид на выпуклость пастора Лэнгли…
— Эш! — возмущенно шепчу я.
Ее чересчур обведенные черным глаза расширяются. Эшли – единственная девушка, которую я знаю, которая может превратить вчерашний клубный макияж в такой, как будто он был сделан специально.
— Что?
Мы находим полупустую скамью впереди, и когда я сажусь, то чувствую, как кто-то сзади дергает меня за волосы. Оборачиваюсь, ожидая увидеть маленького ребенка.
И только наполовину не права.
У меня отвисает челюсть, когда я сталкиваюсь лицом к лицу с ухмыляющимся Джесси Ли. Я бросаю быстрый взгляд на того, кто сидит рядом с ним, и моя челюсть отвисает еще больше.
Уайт и Сюзетта?
— Привет, — говорю я одними губами. — Что ты здесь делаешь?
Он одет в свою фирменную униформу — джинсы, на этот раз черные, и темно-бордовую футболку, которая так хорошо сидит на нем, что, должно быть, сшита на заказ. Это вообще возможно? Я замечаю, что эта футболка с длинными рукавами скрывает его татуировки, за исключением тех, что на кистях. Бейсболка надвинута низко, полагаю, чтобы оставаться незаметным.
— Иди сюда, посиди со мной. — Он указывает на пустое место рядом с собой. — Я оставил тебе место.
Бросаю взгляд на Уайта и вижу, что он смотрит прямо на меня и тут же отводит взгляд.
Эш, должно быть, видит, что я обернулась, и делает то же самое. Она делает паузу на две секунды, затем медленно поворачивается лицом вперед и сжимает мою руку.
— Бетани.
О нет...
— Да? — говорю я так невинно, как только могу.
— Ты знаешь, кто сидит прямо за тобой? — В ее голосе слышится пронзительный писк, и я боюсь, что дальше будет только хуже.
— Хм…
— Не заставляй меня, — горячее дыхание Джесси касается моего уха, — прийти за тобой.
Я резко выпрямляюсь, чтобы встать, и с рукой Эшли на моей в неумолимой хватке, она идет со мной. Мы обходим вокруг и извиняемся, проходя мимо людей, уже сидящих, пока не добираемся до пустого места рядом с Джесси. К счастью, оно достаточно широкое, чтобы поместиться нам с Эш, потому что ее рука только крепче сжимает мою.
Я замираю, чувствуя всем телом, как Джесси наклоняется ко мне, чтобы прошептать:
— Спасибо.
Закрываю глаза и киваю, желая исчезнуть по миллиону разных причин. Я на расстоянии двух задниц от Уайта. Сюзетта выглядит совершенно несчастной в моем присутствии. И Эшли действительно делает мне больно.
— О боже, о боже, о боже... — бормочет она снова и снова. Надеюсь, окружающие подумают, что она молится, а не богохульствует. — Джесси гребаный Ли.
Не-а, зря надеялась.
— Эш, — бормочу я, — пожалуйста.
Она наклоняется ко мне.
— Ты его знаешь? Кажется, он тебя знает! Откуда ты его знаешь? Как ты могла не сказать мне что знаешь…
— Ш-ш-ш! — шипит дама позади нас.
— Расскажу тебе позже, — говорю я одними губами.
Эш медленно откидывается назад, ее спина напряжена, глаза широко раскрыты, и она периодически украдкой смотрит на Джесси.
— Дай угадаю? — говорит он мне в ухо, отчего моя правая рука покрывается мурашками. — Соседка по комнате?
Я киваю, стараясь быть почтительной к тем, кто находится вокруг нас, не говоря ни слова. Мне бы хотелось, чтобы все остальные поступили так же.
Джесси отстраняется от меня, когда Сюзетта шепчет что-то ему на ухо, сопровождаемое неприятным хихиканьем. Ничего себе, она даже не пытается скрыть свой нелепый флирт от жениха. Может, он и не против. Уайт никогда не был ревнивцем.
Джесси двигает ноги, прижимаясь своим бедром к моему. Грубая джинсовая ткань на голой коже раскаляет меня. Я использую свой бюллетень, чтобы обмахнуть лицо.
— Жарко? — говорит он мне на ухо с юмором в голосе.
— Нет, — вру я и начинаю обмахиваться быстрее.
Музыка подходит к концу, и пастор Лэнгли выходит на сцену. Хватка Эшли на моей руке, наконец, немного ослабевает, и ее поза немного расслабляется. Она не делает ни одного из своих обычных неуместных комментариев, кажется, временно ошеломленно молчит.
Бен начинает с молитвы, и, склонив голову, я смотрю на Джесси. Он даже не притворяется, что молится, а смотрит прямо перед собой на брата. Я закрываю глаза, но не раньше, чем замечаю легкое подергивание в челюсти Джесси, или мне это показалось?
Пытаюсь сосредоточиться на проповеди, но мне трудно, потому что нога Джесси прижата к моей. Меняю позу и скрещиваю ноги. Джесси небрежно кладет руку мне на бедро, как будто делал это уже миллион раз. Я сглатываю и смотрю на его большую татуированную руку, лежащую на моей голой коже чуть выше колена. Что он делает?
