Ознакомительная версия.
И все это было сказано с такой гаденькой ухмылочкой, с сарказмом, что у меня возникло дикое желание затолкать его гнилые слова в глотку, до самого дна протухшей душонки. Еще возникло желание ударить. С размаху. Наотмашь. Но я сдержалась. Кто бы только знал, чего мне это стоило – просто нечеловеческих усилий. Ударив, я, безусловно, почувствовала бы себя отомщенной, но при этом нажила смертельного врага, неизвестно каким боком мне подобный поступок выйдет впоследствии.
– Если я сейчас начну все отрицать, вы же все равно не поверите. Ведь так? – стараясь, чтобы голос не звенел, проговорила я.
– Не поверю, – ухмыльнулся мужчина.
– Вот и хорошо. Можете остаться при своем мнении. Мне все равно.
Кривая улыбка сползла с лица Аполлона. Он явно не ожидал от меня подобной реакции. Я сама не ожидала. Вот только мне совершенно не хотелось обсуждать Неждана и вообще разговаривать о нем, потому я постаралась прекратить этот малоприятный разговор. Не тут-то было.
– Я же гораздо красивее, – сказал голубоглазый и соблазнительно расправил плечи.
Он бы еще задом ко мне повернулся, чтобы продемонстрировать товар жо… пардон, лицом.
– Кого? – сделала я недоуменное лицо.
– Неждана. Неужели будешь отрицать?
– Нет.
Зачем отрицать очевидное? Вот только фантик у тебя красивый (так мне хотелось выплюнуть ему в лицо), а начинка протухшая. Я как-то купила коробку разрекламированных конфет. Дорогущих. Открыла, а они заплесневели, хоть срок годности еще не прошел. Так же как и вы, Аполлон. Но вслух я этого, разумеется, не произнесла. Какая-то опасность исходила от этого мужчины. Злоба. Мне не хотелось его провоцировать.
– Я же говорил, – самодовольно произнес он.
– О чем?
– Что я лучше.
Его прямо-таки распирало от собственной значимости.
– Может быть.
– Точно говорю.
Сколько же этому наглому типу отмерили ханжества в небесной канцелярии? Видимо, целого танкера не пожалели.
– Я безумно рада за вас, – выдавила из себя, надеясь, что он не лопнет от самолюбования.
Ведет себя, как нарцисс, разглядывающий себя в ручье.
– Предлагаю порадоваться вместе.
Это он предлагает себя, что ли?
– Нет. Мне не надо. Я от переизбытка могу заболеть.
– Ты меня не поняла. Тебе выпала честь считаться моей девушкой.
Я икнула от неожиданности.
– Вы шутите? – поинтересовалась.
– Ты рада? Да?
И как только он от гордости не лопается?
– Боже упаси, – в запале произнесла я. – Не надо мне такого счастья.
– Как это не надо? – не понял мужчина. – Я же хочу, чтобы ты…
– Аполлон Аристархович, – медленно начала я, – вы смерти моей хотите?
Мужчина удивился, не понимая, к чему я клоню.
– Зачем смерти? Живи.
– У такого мужчины толпы поклонниц и поклонников (тут я вспомнила про Стаса, зла я ему не желаю, но он такой, какой есть), вряд ли смогу соперничать за главный приз.
– Какой это приз? – переспросил он.
– Вас, – доходчиво объяснила я.
– Не надо за меня… – попытался он вставить.
– Вот и я говорю, что не надо. Не могу. Не достойна. И, вообще, – выпалила я, – я замуж выхожу!
Последняя фраза вырвалась из меня сама по себе. И откуда только взялась?
– Когда? И за кого?
– Вы его не знаете, этой мой давний знакомый… Э-э… Через месяц свадьба. Мы уже и ресторан заказали. А платье у меня будет…
Черт, какое же оно будет? Тут я вспомнила о Стасе и его мечтаниях и решила украсть:
– Персиковое с рюшечками! Вот тут, тут и тут, а еще вырез вот такой, а здесь у меня будут оборочки. И еще диадема на голове. А как вы думаете, какие мне туфли надеть, белые или все же персикового цвета? А волосы распустить или заколоть? Вот здесь и здесь. Да. Я еще забыла, что у меня платье в стразиках будет. Я сейчас покажу, где они будут пришиты.
И я начала показывать стратегические места крепления страз.
Аполлон стал меняться в лице, пытаться меня прервать, но не тут-то было. Проще остановить паровоз, катящийся под гору, чем меня, когда я увлеклась. В конце концов мозг мужчины взорвался от полученной информации, и он решил ретироваться от греха подальше из моего кабинета, на прощание пообещав продолжить со мной беседу.
– Чтоб тебя подняло и не опустило! Чтоб у тебя типун на языке выскочил! Чтоб… – я ругалась, как могла, вслед ушедшему Аполлону.
– Тебя чего колбасит? – заглянул ко мне Стас. – Ой, да ты чего так дергаешься? Я же просто поздоровался.
Парень вихляющей походкой прошел по комнате. Вначале в одну сторону, а потом в другую. Я молча наблюдала за всем этим. Не рассказывать же ему о представлении, которое только что продемонстрировал мне Аполлон. А тут еще Стасику что-то в голову взбрело. Я не могла понять, почему он так себя ведет. Он же продолжал выписывать пируэты по кабинету. То остановится, томно поднимет руку, отведет в сторону, то стряхнет пепел с воображаемой сигареты, вставленной в мундштук, то пальчик в сторонку оттопырит и кисть к губам поднесет, будто пьет из несуществующей чашки. И все это на протяжении нескольких минут.
У меня вся злоба на Аполлона прошла при виде того, что вытворял Стас. А он продолжал в том же духе. Поставил стул на середину комнаты и, соединив ноги вместе, стал присаживаться, но не так как обычно мужики садятся, а как девушка в ультракороткой юбке. У него это получилось настолько комично, что я не сдержалась и буквально заржала в голос. Поскольку смехом этот хохот было назвать нельзя.
– Ты чего? – обиделся Стас.
– А ты чего? – сквозь слезы спросила я.
– Дура, что ли? Не видишь, я перед балом-маскарадом тренируюсь, – пояснил свою пантомиму парень и положил ножку на ножку. Иначе я не могла назвать эти натянутые носочки на ногах и воображаемые каблуки. – Скажи, ведь похоже?
– Кто? Свинья на ёжа? Очень похожа, – заливаясь хохотом, произнесла я.
– Вот обижусь и уйду. И не буду тебе помогать в организации праздника, – тоненько протянул Стас.
– Вай-вай-вай. Заберу свою машинку и уйду из твоей песочницы. Сиди, Стас. Сейчас все пройдет, – утирая слезы, остановила я парня.
– Юнка, и за что я тебя люблю? – спросил парень.
– Как за что? За честность и открытость характера, – начала я загибать пальцы. И была прервана.
– Вот только не надо мне заливать за открытость. Ты самая скрытная женщина, известная мне.
– Можно подумать, ты много женщин знаешь? – скептически произнесла я.
– А вот знаю! – топнул ногой Стас.
– Бабушка и мама не считаются, – продолжала я гнуть свою линию.
– Я, может быть, и на мужиков переметнулся, только после того как узнал, что все бабы – продажные бл… – дальше он прикусил язык.
– Значит, вот какого ты о нас мнения? – задумчиво протянула я.
– Что ты, Юночка. Это не о тебе. Ты у меня нормальная. Честная. Совсем-совсем не продажная, – поспешил успокоить меня «подруг».
– Ты знаешь, я вот задумалась. Меня за короткий промежуток времени двое обвинили в одном и том же. Будто я только о деньгах и думаю. Так вот, я размышляю, а почему бы мне и не подтвердить свою репутацию… – медленно произнесла я в ответ на заверения Стаса.
– Юнка, ты это брось. Юнка, не выдумывай. Не порть себя.
– Было бы что портить, а уж кому портить – найдется, – я мечтательно закатила глаза. – Вот, спрашивается, и зачем я буду снижать статистику? Нельзя быть белой вороной. Намечу себе объект для дойки и буду из него денежки трясти. Как ты думаешь, у меня получится? – я алчно посмотрела на парня. – И буду не пешком ходить, а рассекать… на «Бентли». Нет. Это я, конечно, загнула. Для Бентли я рожей не вышла, да и возраст уже… Не первой свежести. Но это не главное. Главное – найти достойный объект. Вернее, денежный мешок. Чтобы потолще был. Такой колобок: головка, пузико и кошелек поувесистей. Подумаешь, что противно. Глазки прикрыла – и в бой. Уж пять минут перетерплю. Все равно его на большее не хватит. Вся энергия идет в добывание денег, а потенция по остаточному принципу подпитывается.
– Юн, ты же это не серьезно? – опасливо спросил Стас.
На нем лица не было. Он был похож на нахохлившегося воробушка на жердочке.
– Ну почему не на самом деле? Очень даже на самом. Вот попаду на какой-нибудь симпозиум для офис-менеджеров и там займусь охотой на живца. Или куплю себе путевку на курорт и уж там непременно откопаю себе мужичка побогаче да потучнее, – продолжала я разглагольствовать. – Вот представляешь, как я выгодно буду выглядеть на его фоне? Вся такая худенькая, практически воздушная, с легким неброским макияжем… Робкий взгляд. Трогательная и нежная. А он? Маленький, лысенький, толстенький, вечно в засаленном галстуке, со спадающими брюками (еще бы, им-то держаться не на чем, с живота все скатывается), вечно потеющий… Каков контраст? А?
– А вас только толстые прельщают? – раздался от двери хриплый голос.
По моей спине словно когтистой лапой провели. А в сердце кольнули тысячи маленьких иголочек.
Ознакомительная версия.
