По лицу Ли было видно, что он в настроении чего-нибудь завоевать.
Это длилось недолго, его взгляд прояснился, став деловым.
— Расскажи, что случилось.
Я пересказала историю с Рози, на что Ли никак не отреагировал.
— Как он узнал, что Шуберта убили?
Я замотала головой.
— Он не сказал.
— Он приходил туда?
— Он не сказал, но, похоже, был очень напуган этим.
— Почему ты стала центром всего этого? — спросил он.
Я пожала плечами.
Он секунду смотрел на меня, а потом сказал:
— Ты пахнешь пляжем.
— Масло для загара, — пояснила я.
Его глаза опустились на мое тело, и снова приобрели оттенок шоколада, его намерения были ясны еще до того, как он начал двигаться. Потянув за саронг, он приблизил меня к себе.
— Ты весь перепачкаешься в масле, — предупредила я.
— Тогда я разденусь.
Святое дерьмо.
Сердце пропустило удар.
— От Дюка что-нибудь слышно? — спросила я, меняя тему.
Ли явно не хотел менять тему, он вытаскивал футболку из джинсов.
— Дюк будет дома через пару часов. Текс в порядке. Он в курсе, как обстоят дела. Мы направлялись проверить зацепку с Рози, когда он заявился сюда.
Ли развязал мой саронг, и тот упал на пол. В глазах Ли вспыхнул огонь.
— Мэтт и Тод внизу, — напомнила я.
Он протянул руку мне за спину и закрыл дверь.
— Ли! Мне нужно закончить салат из макарон, а в моем заборе дырки от пуль! Кто-то должен это остановить, и этим кем-то будешь ты.
Он притянул меня к себе, достаточно близко, чтобы мои груди коснулись его груди. Волна электричества пронзила тело, когда его руки скользнули вокруг меня.
— Если я в скором времени не попробую тебя на вкус, то брошу поиски и увезу тебя в свою хижину в Гранд Лейк. Ни телефонов, ни сотовых, ни дверных звонков. Любой, кто постучит в дверь, получит пулю.
У Ли была хижина в Гранд Лейк.
Я этого не знала.
Мне нравилось в Гранд Лейк.
Я отбросила мысли о городке в горах.
— Мы должны поговорить, — напомнила я.
— О, мы поговорим, — пообещал он, и у меня снова возникло то же чувство, что сейчас Рождественский Сочельник, только проводила я его в компании с дьяволом.
Ли наблюдал за мной.
— Я ничего не могу прочитать по твоему лицу.
— Некоторые мысли должны оставаться в тайне.
Казалось, Ли остался доволен этим, что удивляло.
По моему опыту, существовало два типа парней. Первые каждые пять минут спрашивали, что у тебя на уме, а потом бесились, когда ты не хотела с ними делиться. Вторые никогда не спрашивали, и уже бесилась ты, полагая, что им все равно.
Ли, по-видимому, относился к третьему типу, своего рода, гибрид первых двух, который знал, что у меня на уме, но был счастлив оставить меня наедине с этим. Я не понимала, что с этим делать. От этого я чувствовала себя менее напряженной, но более сбитой с толку, потому что один из нас должен беситься, но ничего подобного не происходило.
— Скажу тебе одну вещь, — заявила я, — я без понятия, что с тобой делать. Никак не могу ухватить суть.
Его руки напряглись, а лицо приблизилось, но в последнюю минуту отклонилось от курса. Он прошептал мне на ухо пару вещей, которые я могла бы с ним сделать, и еще пару, что я могла бы ухватить. Все южнее талии задрожало, и я ничего не могла с собой поделать, я прижалась губами к его шее, а затем коснулась ее языком. Казалось, мне тоже не терпелось попробовать его на вкус.
И тут раздался звонок в дверь.
Ли перестал шептать мне на ухо и выругался.
Я вырвалась из его объятий, схватила саронг и завязала его на бедрах. Ли заправил футболку.
Вероятно, Гранд Лейк — это именно то, что нам нужно.
К тому моменту, как мы спустились вниз, Тод и Мэтт, не отрываясь, разглядывали огромную глянцевую белую коробку, перевязанную красной лентой, которая стояла на оттоманке. Мэтт держал банку диетической шипучки. Тод в одной руке держал шипучку, а другой обхватил самый показушно-большой букет красных роз на длинных стеблях, которые я когда-либо видела, в нем было, по меньшей мере, две дюжины.
Мне и раньше присылали цветы, но никогда в таком количестве и без глянцевых коробок. Я бросила взгляд на Ли, но он с напряженным лицом смотрел на цветы. Ясно, кто бы их ни послал, это был не Ли.
— На коробке есть карточка, — сообщил Тод, тоже глядя на Ли.
Я схватила карточку, и на ней было написано: «Ужин в среду вечером. Надень это платье. Терри».
Едва дочитав, я почувствовала приступ тошноты, Ли выхватил карточку из моих пальцев.
Я уставилась на коробку, будто из нее доносилось тиканье.
— Ты ее не откроешь? — спросил Тод.
— Сам открывай, — придушенно выпалила я.
Тод не нуждался в дальнейших уговорах. Сунув букет-монстр мне в руки, он поставил газировку и зарылся в коробку. Взвизгнув от восторга, он вытащил потрясающее маленькое черное платье.
— Я видел его в «Сакс», когда искал обувь. Оно стоило тысячу семьсот пятьдесят долларов!
Тошнотворный спазм в животе усилился, превратившись в вот-вот готовый разразиться приступ рвоты.
Тод радостно смотрел на Ли, полагая, что это от него, и что я напала на золотую жилу в образе красавчика с платиновой картой.
Мускул на щеке Ли дернулся, и он перевел взгляд на Тода.
— Положи платье обратно в коробку, — приказал Ли, и Тод быстро сделал, как ему велели, на его лице отразилась растерянность.
— Кокси, — обратился Ли к Мэтту.
Челюсть Мэтта напряглась, и он перевел взгляд на меня.
— Я ничего не делала! — завопила я. — Он меня похитил! Я его совсем не поощряла! Он жуткий.
— Кто жуткий? — спросил Тод.
— Парень, который прислал мне это. Он похож на дедушку Мюнстера, только по-настоящему пугающий.
— Это прислал не ты? — Тод повернулся к Ли.
Ли не ответил, просто схватил коробку и сунул ее под мышку.
— Я верну это, — объявил он устрашающим тоном.
Я кивнула.
— Не выходи из дома. Никому не открывай дверь. Бобби следит за Рози, а после визита к Уилкоксу, мы с Мэттом проверим ту зацепку. Вернусь, как только смогу.
Я снова кивнула.
— Я сделаю все возможное, чтобы убедить Кокси, что ты не заинтересована в нем.
— Буду тебе признательна.
Лицо Ли совершенно ничего не выражало, пока он нескольких секунд смотрел на меня. Как только он заговорил, я поняла, что он раздумывал над тем, сколько мне можно рассказать, и решил, что доверит столько информации, чтобы я не психанула.
— Ты завладела его вниманием. Кокси — человек, который привык получать то, что хочет. Он знает, что я считаю тебя своей. Это объявление войны.
Я ахнула. Тод ахнул. Чаулина гафкнула.
— Но он мне не нужен! Он гадкий, — возразила я.
— Многие женщины закрывают глаза на любую гадость, когда к их двери приносят платья за тысячу семьсот долларов, — ответил Ли.
— Ради этого платья я мог бы закрыть глаза на гадость. Оно подошло бы к моим босоножкам, — вставил Тод.
Ли посмотрел на меня.
— А ты?
Я почувствовала, как закипает кровь, мои глаза сузились. Уперев свободную руку в бедро, я приняла позу, которая кричала о моем мнении на это счет.
— Серьезно? — спросила я, не веря, что он действительно посмел задать подобный вопрос.
Ли продолжал наблюдать за мной.
— Гадость есть гадость. От гадости никуда не деться. Он не только гадкий, но и жуткий. Даже если можно закрыть глаза на гадость, нельзя не обратить внимания на его жуткий вид. Боже.
Ли никак не отреагировал на мой выпад.
— Не выходи из дома.
Затем он ушел, оставив меня с розами.
Как только дверь закрылась, Тод повернулся ко мне.
— Подруга, он обалденный. Раз так в двенадцать. Он — новое определение «обалденного».
— Я была влюблена в него с пяти лет, — сказала я Тоду.
— Теперь и я в него влюблен. Хочу иметь от него детей, — заявил Тод.
Мы оба все еще смотрели на дверь, и я по-прежнему держала розы.
