Глава 42
— Совсем не врать? — немного веселее спросил он, и я кивнула. — Я бываю несдержан. Если хочешь такой ласки, лучше будет начать с Кирраса. Он терпеливее.
— Заткнись, пожалуйста, и не мешай мне, договорились?
— Ханнари, не будь я так на тебе помешан, выпорол бы за такое обращение, — пожурил он, и уголок губ дернулся в улыбке. — Что за патологическая потребность все время спорить?
— Не могу иначе. Я от природы вредная, — погладив мужское бедро, невольно облизнулась, замечая, как вспыхнул серый взгляд. — Тем более что ты практически никогда со мной не соглашаешься, и это только подливает масла в огонь.
— Иногда ты просто невыносима, — проговорил он и вздрогнул, когда мои пальцы оказались у основания, нежно обхватывая его кольцом. — Но я люблю тебя и просто не могу отказать…
Договорить ему не удалось. Дракон запрокинул голову высоко к потолку, потому что я потянулась к крупному красноватому навершию, слизывая с него блестящую каплю секрета, слегка терпкого на вкус. Он отозвался внутри чем-то диким, первобытным; обхватив плоть губами, я закрыла глаза, с вибрирующим стоном проталкивая каменный ствол глубже, почти к самому горлу.
— О, черт… — прошептал Тайрос, накрывая мой затылок широкой ладонью. — Ханнари, это будет недолго… И, надеюсь, не сильно грубо…
Двинув головой назад, поняла, что мужская кисть не позволяет выпустить плоть совсем, только слегка сбавить давление, набрать носом воздуха и продолжить.
Вскинув взгляд вверх, наблюдала, как от каждого моего качания головой по плечам Тайроса пробегают мурашки, а четкий торс перед носом сокращается, выступающими венами рисуя узор.
— Боги, женщина моя, какая же ты горячая, — прорычал он, и вторая ладонь опустилась ко мне, но только снизу, обнимая пальцами шею и немного лишая воздуха. — М-м-м…
Тяжелое дыхание заменило слова, позволяя дракону забрать у меня шанс на отступление. И я послушно продолжила качать головой, обнимая языком и губами увитый налившимися венами ствол, впуская его все глубже и глубже.
На удивление, это давалось мне так легко!
Затуманенная желанием голова отказывалась воспринимать нехватку воздуха и давящую на горло твердость. Я видела только, как обсидиановый дрожит, рычит и тяжело вздыхает, все ощутимее вздрагивая от моих движений.
Кульминация была все ближе, заставляя орган во рту вибрировать, и когда конец необратимо приблизился, Тайрос неожиданно отнял руки от моего затылка и горла, попробовав отступить, но сработавший собственнический инстинкт захлопнул мои руки на его бедрах и заставил властно впиться ногтями в кожу.
— Аа-а-а… — на одной ноте протянул он, и в горло горячим потоком выплеснулась жидкость, даже не дав мне ее толком ощутить. — Черт, Ханнари!
Я просто дышала, не зная, что делать, и удивленно таращась на дракона, который вздрагивал уже меньше и устало опустил лицо вниз, вновь покрываясь сеткой огненного мерцания.
Серые глаза распахнулись неожиданно. Дернувшиеся на щеках желваки стали предзнаменованием следующего откровенного вопроса.
— Проглотила?
Не сразу поняв, о чем он, коротко кивнула, выпуская плоть Тайроса изо рта.
Вдох-выдох… Как грудь дрожит… Вдох-выдох… Сердце стучит о ребра…
Что же я сделала? Нет, другой вопрос! Как?! Как у меня получилось?!
Медленно, словно хищник, дракон опустился на корточки, вынуждая меня неотрывно смотреть ему в глаза, пытаясь смочить языком враз пересохшие губы.
— Ночью я рассчитаюсь с тобой за это, — прозвучало как угроза, но у меня иррационально заныла грудь, ждущая и жаждущая обещанной ласки. — Я сделаю все, чтобы завтра ты не смогла даже подняться с кровати, — шептал он мне прямо в губы, напоминая, что расставание не за горами. — Я буду кормить тебя, принесу тебе бумаги и перьев, притащу всю свою сокровищницу к твоим ногам. Но ты не оставишь меня, Ханнари. Пообещай.
— Только сегодня, — прошептала, чувствуя, как задрожали губы, и колючая влага в глазах уколола нос. — У нас есть только сегодня, Тайрос. Мне жаль, но сказки живут лишь в книгах.
Он не отвечал.
Просто смотрел на меня с задумчивой мрачной тенью в глазах, поглаживая подушечкой большого пальца щеку. В серых радужках что-то трещало и ломалось, и мне стало еще больнее, осознав, что это чужая боль. Такого сильного существа, как дракон. Боль, которую нельзя переварить, и зверь внутри ревет, оглашая горы своей печалью и закладывая мне уши.
— Иди к Киррасу.
— А ты?
— Мне нужно… проветриться. Я ненадолго, золото моей души, — нежный поцелуй в лоб, и дракон поднялся на ноги, спеша к выходу и по пути подхватывая разбросанную одежду. — Если задержусь, не жди, ложись спать.
— Тайрос?..
Но, быстро застегнув штаны, обсидиановый уже покинул дом, на ходу расправляя крылья и не услышав моего хриплого голоса, просящего ответов.
Так немного времени, а он ушел, лишая нас остатков минут перед последней ночью вместе.
Глава 43
— Эй, что такое?
Заметив мое мрачное выражение лица, спросил Киррас, обернувшийся на тихие шаги у лестницы.
Объяснять не хотелось.
Губы предательски дрожали, подсказывая, что стоит мне открыть рот, как я разрыдаюсь, словно маленькая девочка, размазывая рукой слезы по щекам. Влажная пелена уже стояла перед глазами, слегка смазывая чужой настороженный взгляд, и от резкого приступа жалости к себе я все-таки всхлипнула.
— Он ушел.
Лунному хватило секунды на осознание. Оказавшись рядом со мной за долю мгновения, он крепко обхватил мои дрожащие плечи руками, вжимая себе в грудь, и принялся успокаивающе гладить по волосам.
— Ханни, — ласково прошептал он, и я беззвучно зарыдала, чувствуя, как на щеках загораются огненные дорожки слез. — Тш-ш-ш… Не плачь, сладкая. Не нужно. Он вернется, это я могу тебе гарантировать.
— Нет, — выдавила я, чувствуя иррациональную уверенность в своей правоте.
Проветриться…
Это не звучало правдой — скорее отговоркой, отмашкой, чтобы не объясняться и спрятать свои эмоции под замок, после того как я доверилась, буквально вкладывая себя в чужие руки. Хрупкое доверие, которое я имела глупость показать, сейчас дрожало тонким стеклом, звучно похрустывая под силой чужого холода.
Он ушел, даже не попрощавшись.
Может, оно и к лучшему.
Такая неформальная отговорка могла уберечь нас от неловкого, странного и болезненного прощания. Словно это не навсегда. Придет утро, и с пробуждением мне не придется думать о том, как проститься, благоразумно испытывая благодарность за то, что Тайрос решил все еще вечером.
— Вот так, — уловив, что я немного успокоилась, Киррас заглянул мне в лицо, стирая горячими пальцами влажные дорожки. — Никогда бы не подумал, что может быть так больно от женских слез. Пойдем, погреемся в воде.
Позволив увести себя за руку, шагнула в каменную чашу, невольно застонав от облегчения.
Кажется, только сейчас до меня дошло, насколько на самом деле измучено тело нашими голодными ласками. Как ноют мышцы, и как кожа, измятая и избавленная объятиями, просит передышки, зажигая на поверхности алые всполохи напряжения.
Вслед за телом опустела и голова, отпуская боль и давящее чувство сожаления, растворяя их в бурлящей воде, унося по горным трещинам вглубь вулкана, где им суждено сгореть.
— Расскажешь? — мужчина придвинулся ближе и заботливо намочил мои волосы, поливая голову из небольшой деревянной чаши. — Что Рейвен сделал, чтобы ты подумала о плохом?
— Он ушел. Просто ушел, сославшись на… Знаешь, это неважно.
Развернувшись лицом к дракону, позволила ему взбить мягкую пену на влажных прядях, наблюдая за сомневающимся и задумчивым взглядом.
— Так ли неважно, что стоило твоих слез?
— Рейвен… поступил правильно. Киррас, а завтра…
— Давай не будем о завтра, прошу тебя, — он повел плечами, словно содрогнувшись. — Мысль о том, что придется тебя отпустить, не приживается в моей голове, и пламя жжет так сильно, что впервые угрожает обжечь меня самого.
